Ты можешь идти этой дорогой, Холли Хоган, – фальшивил он. – Но в сердце она поселит тревогу. Беги быстрее, Холли Хоган. Пока под ногами вьется дорога. Пока не споткнешься, пока не станет больно…»
– Нет, Майко. Не так, – взмолилась я.
– Хорошо, давай сделаем так, чтобы дорога шла вверх. Эта старая добрая дорога, как лестница, ведущая прямо в рай…
Грейс и Трим вопили, затыкая уши, а песня Майко смешивалась с кантри-песенкой Фила, но я кивала, отбивая ритм, и глаза Майко не отпускали мои глаза.
– Ах, будь я там, где быть хочу, была бы там, где нет меня…
Фигура Майко, машущая мне с вершины холма, уходит, уходит, уходит из моей жизни. И не приснился ли мне этот грузовик с Филом, когда я дремала на пляже Девона? Или пляж Девона снился мне в грузовике Фила? Ноты песни взмывали вверх, как реактивный самолет…
30. Новости по радио
…Что пронесся над нами, разрывая небо в клочья.
Я резко проснулась и вскрикнула. Рука судорожно схватилась за парик.
– Просто самолет, Солас, – сказал Фил. – Расслабься.
– Черт побери. Похоже на конец света.
– Это мальчики, возвращаются из Ирака.
– Почему они летят так низко?
– Думаю, это их представления о веселье. Выспалась?
Я потянулась.
– Не-а. Так, подремала. Вспоминала друга, о котором я тебе говорила. Майко.
– Тот, что социальный работник?
– Да, он.
– Похоже, ты все еще сохнешь по нему, Солас.
– Что?
– Разве он не бывший бойфренд?
– Да. Ему пришлось уехать из-за своей работы. Наши отношения исчерпали себя.
Фил вздохнул.
– Старая история, ничего не меняется. Дорога разделяет, нравится тебе это или нет. На расстоянии чувства охладевают, Солас. Так всегда бывает.
– Это точно. А у тебя есть девушка, Фил?
– У меня?
– Да. У тебя.
– Сто лет уже никого нет. Все из-за этой работы. Вечно в разъездах, подолгу нигде не задерживаюсь. – Его руки оторвались от руля и упали обратно. – Может, мне лучше остаться одному.
– Мне знакомо это чувство.
Мы миновали живые изгороди, подстриженные в форме гигантских ежей, и пруд с лилиями, окруженный плачущими над водой деревьями.
– Видишь эти деревья? – спросила я.
– Плакучие ивы?
– Да. Просто придумала шутку.
Фил усмехнулся.
– Ну, рассмеши меня, именинница.
– Почему ивы плачут?
Он втянул щеки и шумно выдохнул.
– Не знаю. Почему они плачут?
– Они не выносят собственного отражения. Вот почему.
Фил загоготал.
– Прям как я утром после вчерашнего. Ну-ка, Солас. Взгляни на этот знак.
Я пристально вгляделась в щит, но смогла разобрать лишь буквы, которые складывались в какую-то абракадабру:
SIRFYNWY[19].
– Кто это? – в недоумении спросила я.
Фил хихикнул.
– Монмутшир по-валлийски. Мы в Уэльсе, Солас.
Уэльс. Вы не поверите, но там все оказалось по-другому, причем сразу. За длинной вереницей высоких тонких деревьев, похожих на ворота, открывался город, но мы срезали угол и выехали на дорогу, которая вела к далекой коричневой горе. В поле, сбившись в углу, расселись черно-белые коровы. Мне очень хотелось знать, почему они все повторяют друг за другом, и чем отличается та корова, которая встает первой, и с какой стати все остальные следуют за ней? Но тут я вспомнила девочек из моего класса в школе. В зимние дни они так же кучкой жались к радиатору, а потом Каруна вставала и объявляла, что собирается тайком пробраться через задние ворота, чтобы сбегать в магазин за чипсами. И они все плелись за ней, как на веревочке. Вместо девчонок я представила себе целую банду грузных коров в темно-синих брюках и полосатых галстуках, которые на задних лапах тащились за Каруной в магазин. Это меня рассмешило.
За полем с коровами показался большой развалившийся замок с башней, почему-то уцелевшей. Я вообразила наверху этой башни женщину – возможно, маму – в развевающемся платье с широкими рукавами, в конусообразной шляпе; только лица я не могла разобрать, потому что свет падал не с той стороны. Может быть, она ждала, когда ее спасет прекрасный принц, или ждала меня, выискивая глазами мою щуплую фигурку, поднимающуюся по горной дороге. И вот впереди показалась целая гряда гор, темно-зеленых и коричневых, с наползающими на склоны лесами. Радио издавало какие-то странные звуковые сигналы, и Фил прибавил громкость.
– Это новости, – сказал он.
Я не стала слушать, но полезла в «ящерку» за губной помадой, чтобы освежить цвет. Бархатный голос могита звучал фоном, изредка вторгаясь в мои мысли, пока я наводила марафет: «Детективы расследуют смерть ребенка при пожаре в Лидсе… Архиепископ Кентерберийский сделал заявление, выражая серьезную озабоченность… В столице Пакистана от взрыва бомбы погибли четырнадцать…» Мы въехали в туннель, освещенный серебристыми огнями с одной стороны и золотыми с другой. Радио затрещало, и мне тоже пришлось прервать нанесение макияжа, поскольку я не видела себя в боковом зеркале. Наконец мы вырвались на свет божий… «Премьер-министр опровергает факты, изложенные в меморандуме… Полиция разыскивает 14-летнюю девочку, которая пропала вчера из своего дома в Южном Лондоне…»
Сердце пропустило удар.
«…В последний раз о ней слышали в районе Оксфорда…»
Балда. Черт тебя дернул звонить этой Гейл. Конечно, они отследили звонок.
«…И не подозревают злой умысел, но настоятельно призывают девушку связаться с ее приемными родителями…»
Дорога бежала вперед, а я уставилась на помаду, но не видела ее и чувствовала, как жар расползается по щекам.
Фил молчал. Я покосилась на него. Его руки, как обычно, лежали на руле, а взгляд приклеился к полотну шоссе.
Очень медленно я поднесла помаду к губам. Нанесла несколько мазков и распушила челку.
– Красивая страна, – протянула я, заглушая голос могита. – Замки и все такое.
– Что?
– Уэльс. Очень симпатичный.
– Извини. Забылся. Вот в чем проблема с вождением на дальние расстояния. Бывают моменты, когда не знаешь, куда испарился последний час.
– Это мне знакомо. Как в школе. – Тут я вспомнила, что я – Солас, мне семнадцать, и я уже окончила школу. – В смысле, как было в школе, – пробормотала я. – Помню, я обычно вырубалась на науке и технологиях. Так что у меня GCSE[20] только по двум спецпредметам.
– У меня только по одному. – Фил глубоко вздохнул. – И это было религиозное обучение. Может, когда-нибудь я снова сяду за парту.
Я разглядывала свои ногти, как карту сокровищ.
– Скажи, Фил. Вот когда ты отключаешься в дороге, как тебе удается избегать аварий?
Голос по радио вещал о погоде, пугая приближением грозовых бурь.
– Не сглазь.
– Да. Ну а все же? – Мне надо было как-то отвлечь его от новостей.
– Наверное, на автопилоте. – Он повернул голову. – Ты водишь машину?
– Не-а. Только свожу с ума.
Фил усмехнулся.
– Хочешь научиться?
– Да. У меня есть временные права.
– Вот как?
– Да.
– Я обожаю водить, – сказал Фил. Он переключил передачу и поддал газу. – Только иногда после нескольких часов дороги белые линии начинают гипнотизировать тебя. Тогда я включаю радио, чтобы сосредоточиться. – Он на долю секунды отпустил руль. – Каких только странных историй не услышишь по радио.
Мое сердце разучилось биться. Он подозревал меня или нет?
Мы проезжали через город под названием Абергавенни. Вернее, плелись, следуя за пикапом. Я смотрела в окно, разглядывая закусочную Balti Bliss с едой на вынос и магазины, торгующие прямо на улице всяким скарбом вроде стиральных машин, ведер и кожаных кресел. В какое-то мгновение я подумала о том, чтобы выпрыгнуть на светофоре и убежать. Но шанс был упущен, когда мы покинули город.
«Если бы он поверил, что в репортаже шла речь обо мне, то поехал бы прямо в полицейский участок».
Но даже несмотря на это, Фил продолжал поглядывать на меня, как будто из любопытства, просто из любопытства. И всякий раз, когда я ловила его взгляд, по моим щекам ползли горячие мурашки.
Дома цеплялись за склоны. Я увидела на дороге дохлого пушистого зверька с длинной шерстью, расплющенного колесами.
– Боже, – простонала я.
– Норка, – сказал Фил.
– Норка? Как в норковой шубе?
– Да. Очевидно, их становится слишком много.
«Что же мне теперь делать?»
– Меховая торговля, должно быть, радуется, – сказал Фил.
Воздух стал горячим и липким.
Мы проехали через маленький, но уверенный в себе городок. Тянулись ряды аккуратных домов с цветочными ящиками на подоконниках. Цветы были сплошь розовые и лиловые. Я представила себе, как старики пропалывают их своими дряхлыми пальцами. Почему-то цветочные ящики вызывают у меня жалость к могитам. Впрочем, сейчас меня больше беспокоило другое – догадался ли Фил о том, кто я на самом деле.
Небо затянуло грязно-коричневой пеленой. Горы потемнели и как будто надвигались прямо на нас.
– Солас, – сказал Фил.
– Да?
– Я остановлюсь на следующей заправке, если ты не против.
«Он остановится, позвонит в полицию и сдаст меня».
– Конечно, конечно.
Через минуту он подъехал к автозаправочной станции, вышел из кабины, чтобы наполнить бак. Я сидела как на иголках. Мысли вихрем кружили в голове, в висках стучало. Я увидела, как он достает из кармана мобильник.
«Час от часу не легче. Сейчас он проверит последний исходящий вызов и поймет, что это выдуманный номер».
Я открыла пассажирскую дверь.
– Мне бы в туалет, – небрежно бросила я. – Я мигом, Фил.
– Я подожду, – сказал он. – Осторожнее спускайся.
– Постараюсь.
Я убедилась в том, что рюкзак со мной. Я же не идиотка Джейн, оставившая свой багаж в дурацкой карете. Я ловко спрыгнула на землю.