Чтобы выбраться из тюрьмы, мне тоже пришлось дать обещание. Больше не убегать. Не заниматься проституцией. Я так отчаянно хотела на волю, что поклялась стать монахиней. Чтобы закрепить свои слова, я записала их на бумаге. После этого меня выпустили. И теперь, поскольку я опять оступилась, мне больше не поверят, сколько бы я ни клялась. На мне поставят крест.
Я вышла из будки, смешалась с толпой и побрела мимо пабов и закрытых магазинов, мимо уличных часов с веселой подсветкой. Когда я проходила под часами, мне захотелось разбить их, как окна на Меркуция-роуд в день побега. Я увидела пустую бутылку в сточной канаве и подняла ее.
Но тут минутная стрелка подошла к цифре 11. Часы заурчали и стали отбивать время колокольным звоном. Дин-дон. Не так громко, как Биг-Бен, но громче, чем «невезучие» дорожные часы Фионы и Рэя. Пришлось разбить бутылку о бордюр и выбросить осколки на дорогу.
«Из-за чего ты разозлилась, Холли?» – Голос Майко так громко ворвался в мои мысли, что я чуть не подпрыгнула.
«Не знаю, Майко, – мысленно ответила я. – Много всего разного».
«Если хочешь знать мое мнение, это все та же старая история, она возвращается снова и снова, Холли, та же старая история…»
Я бродила по темным улицам, ходила кругами, и моя злость сменилась страхом и грустью.
«Как темно, – думала я. – Как холодно. Нужно забиться куда-нибудь в тепло».
Бездомные заворачиваются в картон, прячутся под мостами и мочатся у стен, как собаки. Меня это совсем не привлекало.
Я фантазировала о местах получше. И даже составила список в голове.
Церкви
Кинотеатры
Сараи
Дома, где не задернуты шторы, а значит, хозяева в отъезде
Церкви запирают по ночам, в чем я уже убедилась чуть раньше. Из кинотеатра меня вышвырнут, как только закончится последний сеанс. Сараи хороши, но нужно как-то проникнуть в них. То же самое и с пустующими домами. Зная, как мне обычно везет, я не сомневалась в том, что в момент взлома двери меня застукают неожиданно вернувшиеся хозяева.
Но тут я повернула за угол и увидела указатель: Железнодорожный вокзал.
То, что надо.
Майко рассказывал мне, как спал на вокзалах, когда бродяжничал и был на мели, как он выразился. Рассказывал, как устраивался в своем спальном мешке в вестибюле вместе с бездомными и всякими чудиками, как всю ночь уходили и прибывали поезда, и ему снился женский голос, объявляющий остановки, и никто его не беспокоил. «Утром я умывался, чистил зубы и причесывался в мужском туалете. И притворялся, что это «Ритц».
Я улыбнулась, думая о Майко, воображая, как он бреется перед замызганным зеркалом, корча из себя аристократа. Я пошла по указателю и нашла вокзал. Касса была закрыта, и вокруг никого. Можно было вальсировать и скользить по платформам, прохладным, как зима. Я стояла, вглядываясь в расписание поездов с видом серьезного путешественника, планирующего свой маршрут. Так я и узнала о полуночном поезде. Вот что значилось в расписании:
Кармартен 00.47
Фишгард Харбор 01.40
Поначалу я решила, что это полуденный поезд. Потом до меня дошло, что указано время 47 минут после полуночи. Тогда я подумала, что это, должно быть, субботний или воскресный поезд. Или, возможно, это старое расписание, и никакой поезд не придет в такое время, раз я единственная на перроне и поблизости ни одного контролера, чтобы проверить мой билет. К тому же я не знаю, на какой платформе он остановится. Наконец я решила, что до 00.47 еще целая вечность.
Но во мне просыпались и серьезные мысли: «Этот поезд – твоя судьба. Фишгард на блюдечке. Подарок на день рождения».
Я перешла на другую платформу, где заметила электронное табло. Я прочитала высветившееся янтарными буквами сообщение о том, что следующий поезд отправляется в 00.47 до гавани Фишгард. «Я же говорила. Поезд в твою честь». Я села на холодную скамейку, расчесала парик и накрасила губы. Мне предстояло подождать один час и 39 минут. Я запустила Storm Alert, обхватила себя руками и притоптывала, пока Дрю напевал мне на ухо песню «Кто-то работает допоздна». Раньше мне не попадался этот трек, но вот повезло. Я отбивала чечетку и вертела руками, прослушав песню три раза подряд. Почему-то в моих мыслях возник Рэй, и я подумала о том, как он засиживается допоздна в своем офисе, на северном берегу реки. Вот он сгорбился над столом с включенной настольной лампой, а Фиона суетится по дому, дожидается его. Я перескочила на следующий трек.
Вскоре холод проник в кости. Я сняла наушники. Из носа текло. Частичка меня сидела на этой скамейке, этой ночью, в этом городе, а другая частичка снова брела по дороге, знакомилась с людьми, Магнитом и Ким, девушкой из сэндвич-бара, аристократкой Хлоей из автобуса и юным Эйнштейном с его инопланетной теорией. Среди них и Райан с улыбкой до ушей, и Кирк со своими свиньями, и медсестра Шан, и мальчик на мотоцикле, чьего имени я не знала. Мне пришлось ущипнуть себя, чтобы не свалиться со скамейки, а потом я посмотрела на темную колею и подумала:
Я останусь здесь на…все…гда… Я останусь здесь на…все…гда… На…все…гда…
В какой-то момент я поняла, что поезда не будет. Ни сейчас, ни когда-либо. Я подошла к краю платформы. Поезд существовал где-то в другом месте, не здесь. Но я продолжала ждать, как если бы это была моя судьба, а я – обреченная.
Я могла бы спуститься и лечь на дорогу, устроившись на тех деревяшках, которые называют шпалами. И уснуть
на шпалах. Спать… спать… на… шпалах… шпа…шпа…шпа…лах.
Мне стало страшно, и я ущипнула себя. Подумать только: еще немного – и я бы упала на рельсы. Поезд промчался бы, оставив от меня мокрое место, только я бы уже не узнала об этом. Я больше никогда и ничего не узнала бы.
Я продолжала расхаживать по платформе, как призрак.
Вдалеке послышался гул. Поначалу я решила, что это гром. Потом вспомнила старые поезда из фильмов, окутанные паром, вырывающимся из-под колес. Я прислушалась. Шум прекратился, и я подумала, что мне померещилось.
Но нет. Вот опять.
Красный свет сменился зеленым. Ток с шипением бежал по рельсам. Я вгляделась в темноту и увидела огоньки – аккуратные светящиеся квадратики на теле длинной змеи, вынырнувшей из-за поворота. Они приближались.
Он не остановится, подумала я.
Мимо пронесся вагон. Первого класса – с причудливыми лампами и занавесками на окнах и проблеском женщины с книгой в руках. Не похоже, чтобы он останавливался, разве что чуть замедлил ход. Но тут заскрипели тормоза. Мимо прошел еще один вагон, потом еще один. Поезд остановился рывком и задрожал, как будто замерз еще сильнее, чем я.
Я слышала, как хлопнула дверь где-то спереди, но возможно, это призрак сошел с поезда, потому что я никого не увидела. Я стояла на другом конце платформы, лицом к большой металлической дверной ручке, как будто не случайно остановившейся передо мной, как подарок на мой день рождения.
Прикоснусь к этой ручке – и она исчезнет, потому что это поезд-призрак, подумала я. Но все-таки дотронулась до нее. Она оказалась твердой на ощупь, настоящей. Я нажала на нее. Тяжелая дверь открылась.
В вагоне было темно, и пахло сырым картоном. Теплый воздух окутал меня, затягивая внутрь. Я поднялась и закрыла дверь, стараясь не хлопнуть. В следующее мгновение поезд мягко заскользил вперед. Платформа осталась позади, одна, как танцовщица без партнера в том саду.
39. Поезд мечты
Я забилась в угол коридора, зная, что, если меня поймают – мне конец. Тюрьма. Хлопанье дверей, лязг замков, тишина, никаких «спокойной ночи». В тот раз, когда я сбежала на поезде, мне удалось добраться лишь до Ист-Кройдона, а потом пришлось сдаться, потому что буйная пьяная компания страшно напугала меня. Тогда я угодила прямиком в изолятор на 28 дней. Буйные алкаши имеют привычку шататься по вагонам, это факт. Но пока я никого не видела. Разве что темные тени бегали по полу, стенам и потолку под равномерный стук колес и шум двигателя. Может, я вообще единственный пассажир этого поезда. Может, и машиниста нет. Может, поезд идет сам по себе. Я и поезд мечты, спешащий исчезнуть с лица земли.
Но вот подошел человек в бейсболке. Я застыла. Сразу бросилось в глаза, что он ирландец, но не знаю, как я угадала. В памяти ожили картинки далекого ирландского прошлого с лицами людей на улице – мужчин, отдыхающих на мосту, женщин, толкающих детские коляски. Лица были такие же, как у него, и от них веяло домом. Мужчина кивнул и подошел ко мне, и я заметила, что глаза у него красные, воспаленные. Не пьяный, просто хотел спать, как и я. Он разрушил заклятие.
– Свободно? – спросил он.
Я подумала, что он имеет в виду проезд.
– Бесплатно?
– Туалет? – Он говорил с акцентом. Сва-бадна. Тай-лет. – Он показал жестом, и я обнаружила, что стою у двери туалета с табличкой: СВОБОДНО.
Я улыбнулась.
– Да. Конечно.
Я посторонилась, и он зашел в кабинку. Я двинулась в ту сторону, откуда он пришел, перешагивая через шаткую сцепку между вагонами. Двери раздвинулись, и я оказалась в длинном вагоне. Тут и там сидели люди, их было немного. Двое бормотали. Один храпел. На полу валялись пластиковые кофейные чашки, пустые. Женщина обнимала маленького мальчика, который спал, уткнувшись ей в подмышку, и, хотя ему было лет шесть или около того, в нем, как и в том парне в бейсболке, угадывался ирландец с большой буквы «И». Он спал с приоткрытым ртом, ресницы трепетали, на носу проступала россыпь веснушек. Мама читала, позевывая, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить сына. Она подула на его волосы, смахивая челку с глаз, и улыбнулась ему как своему бесценному сокровищу. Она не заметила, как я прошла мимо, потому что находилась в совершенно другом мире.
Может быть, они как раз реальные, мелькнуло в голове. А призрак –