Кинулась на кухню. Машина молчит, не шуршит, не шелестит. Горят два индикатора, вроде бы они означают, что машина еще работает. Посмотрела в инструкции – точно: при остановке второй индикатор гаснет и загорается третий. Тут же ниже вычитала, что беспокоиться не надо, после окончания работы индикаторы еще некоторое время горят именно таким образом, а потом переключаются. Я уселась с сигаретой наблюдать за машиной. За пятнадцать минут ничего не произошло. Я опять схватилась за инструкцию, чтобы выяснить, какова длительность цикла мойки. Получалось – около полутора часов, это на самом сильном режиме, для кастрюль, а у меня там одни тарелки да кружки.
В сердце закралось подозрение, что нам подсунули неправильную машину. Порассуждав сама с собой, я решилась выключить ее и открыть.
Посуда показалась мне теплой и чуть влажной. Но она была грязной!!! И это – мытье? Ни у кого из моих друзей посудомоек нет, но Ленка в одном доме видела, и Людка из Америки еще семь лет назад говорила, что такой чистоты посуды своими ручками не добьешься, и хвасталась длинными ногтями, которые сумела отрастить благодаря этому чуду техники.
Вот так чудо! А может, нам бракованную подсунули? Мы же через Интернет, не в магазине. И что тогда делать?.. Интересно, у нее хоть гарантия есть? Схватилась за паспорт на изделие. Раздел гарантийные обязательства… место для печати магазина… А печати-то нет! Я запаниковала. Затем постаралась взять себя в руки, прочитала все до конца и решилась позвонить в представительство турецкой фирмы. Телефон московский.
Девушка на том конце провода успокоила: если подключение сделано правильно, гарантия считается действительной. Про свои проблемы я ей впаривать не стала. Пошла включать машину еще раз.
Теперь я решила не покидать кухню и устроилась со своим Деном тут же, за столом, следить за подарком. В течение часа машина периодически шуршала и шелестела, и гудела – мне показалось, довольно жалобно. Наконец смолкла. Лампочка работы горит, окончания работы – не включается. Подождала еще полчаса. За это время выпила вторую чашку кофе, пепельница передо мной наполнилась окурками. Это я столько выкурила? Нервничаю, наверное. Опорожнив пепельницу, решительно выключаю машину и заглядываю вовнутрь. Результат тот же.
Черт! Все-таки бракованная! Стало жалко себя и особенно мужа. Он так старался, информацию собирал, заказывал, розетку установил… Как я ему скажу?
Тут он как раз и нарисовался. Улыбается.
– Ну что, заработала твоя техника?
Я лепечу про то, что включала ее два раза, все делала правильно, в соответствии с инструкцией… а посуда не помылась.
Муж заглянул в машину, потрогал тарелку пальцем, зачем-то понюхал его. Обернулся:
– Ты, наверное, что-нибудь не так включила.
– Что не так-то? Я целую неделю только эту инструкцию и читала! Ты-то в нее и не заглядывал. Все верно: выбор режима, одна кнопка, затем другая.
– Давай инструкцию.
Водрузив на нос очки, он прямо тут же, на корточках перед машиной ее прочитал. Потом подергал розетку.
– Да есть ток! Она же шуршала, и лампочки загорались.
– Отвали и не мешай, – рыкнул муж. – Все, что могла, ты уже испортила.
Через некоторое время, несколько раз включив и выключив машину, он заглянул под раковину и что-то там сделал. Снова нажал кнопку. В машине забулькало! Ура!!!
– Техника в руках женщины… – изрек супруг, насмешливо глядя на меня.
– …кусок металла, – с готовностью продолжила я, чмокнула любимого в нос и заглянула под раковину, посмотреть, что же такое он там включил.
– У тебя кран подводки воды был перекрыт.
– Как перекрыт? Это он сейчас перекрыт! Вот же – сейчас язычок крана поперек подводки, а был вдоль. Это нелогично!
– Причем тут логика? Это техника, понимать надо.
Я не могла сдаться и рванула в туалет, доказать, что на всех остальных трубах именно так: кран вдоль – вода течет, поперек – перекрывается.
– Ну и что? – пожал муж плечами. – А этот кран наоборот. Ну, мы ужинать когда-нибудь будем?
Я растерянно взглянула на него.
– Ты что, целый день дома сидела и ничего не приготовила? – в эту секунду глубокий баритон мужа больше походил на рычание голодного льва.
Я покаянно кивнула и кинула взгляд на часы.
Начало десятого, конечно, он голодный. Что же делать?.. Спокойствие, только спокойствие, как говорил товарищ Карлсон. Я – женщина умная, а главное, опытная.
Прошмыгнув мимо мужа в коридор, торопливо засовывая ноги в туфли, заверяю:
– Всего пятнадцать минут… Ты пока программу «Время» посмотри… – и вылетаю на лестничную площадку.
Вдогонку мне несется:
– Да не был бы я таким ленивым – давно бы другую нашел!
Выскочив из парадной, пролетев подворотню, перепрыгивая через трамвайные пути, мысленно продолжаю диалог с мужем.
Я (насмешливо приподняв брови и слегка прищурив правый глаз):
– Другую?
Муж (глядя на меня злыми глазами и нахмурившись):
– Да, другую.
Я (продолжая держать себя в руках):
– Скатертью дорога. Флаг в руки и барабан на шею. Попутного ветра… Никто не заплачет!
Он, постепенно распаляясь:
– Да баб полно, и все одинокие, всем мужика надо и они как ты не будут…
Я (соглашаясь, невозмутимо):
– Кто ж спорит, полно клуш, у которых на уме только кухня и готовка, и в квартире всегда чистота и порядок…
Муж, сдуру заглотив наживку:
– Вот именно, а в доме хозяйка нужна!
– А я что говорю, до фига хозяйственных. Но найди среди них такую, которая с пяти нот отличит Моцарта от Бетховена, «Pinc Floyed» от «Deep Purple», а при первых же тактах «YES» не завопит: «Выключи сейчас же, у меня скулы сводит!» Потому что не у каждой нервы выдержат… И вообще, такую музыку понимать надо.
– Да молоденьких полно!
– Полно, – киваю я. – А что, твоя фамилия Абрамович или Березовский? Молоденьким деньги нужны. Нет, ты, конечно, работаешь и зарабатываешь, но молоденьких содержать надо. Я-то сама себя содержу, да и непритязательна вовсе. Их одевать-обувать надо, а знаешь, милый, сколько это стоит? Ты даже представить себе не можешь! А на косметику, на салоны красоты и прочие депиляции и солярии… К тому же теперь говорят, что лучшие друзья девушек – это бриллианты. Молодым без этого нельзя. Они такие красивые в глянцевых журналах, потому что денег кучу на эту красоту тратят. Тебе ведь серая мышка не нужна? Я ж тебя знаю, как минимум – Пенелопа Крус. А у таких девушек, поверь мне, нынче повышенные требования. Да и что ты с этой молоденькой делать будешь?
– Найду – что! – пугает муж.
– Ну, это-то понятно. Но, напомню, тебе не девятнадцать лет, не тридцать и даже не сорок. А еще-то ты с ней, что делать будешь? Политику обсуждать? Им это не интересно. Про литературу и искусство говорить? Они ничего не читают. Слушать музыку? Твою музыку они вряд ли станут слушать, им попсу подавай. Будешь с ними разговоры разговаривать? Рассказывать истории из своей жизни? Кто ж спорит, ты славный рассказчик, когда ты за столом начинаешь свои байки травить, тебя не остановить и все смеются, всем интересно. Но только все твои истории – про меня, а мои – про тебя, мой любимый. Потому что мы прожили счастливо очень много лет. Оглядись, кто из наших ровесников не развелся, не расстался? Даже если и есть, была ли у кого из них такая любовь, такое счастье? Что, забыл? А кто сидел на ступеньках чуть не каждый день, ожидая, когда я вернусь с работы? Кто в двадцатиградусный мороз четыре часа пританцовывал в будке телефона-автомата, разговаривая со мной, потому что у меня в квартире был телефон, а у вас тогда еще не поставили. А, помнишь, как прощались на лестнице до тех пор, пока транспорт не перестал ходить, а в мою квартиру возвращаться нельзя было. Что бы родичи подумали? И мы просидели всю ночь на чердаке, на какой-то пыльной оттоманке, и говорили, и целовались. А нашу первую поездку в Крым помнишь? Эту тесную палатку и обязательных ос в кружках с чаем. Вначале я визжала, а потом привыкла и просто вытаскивала их пальцами… А свадьбу? У нас была учеба и в «свадебное путешествие» отправились твои родители, а мы блаженствовали в их квартире. Все деньги истратили на джинсы для меня, а после питались тем, что завалялось в кухонных шкафах. Консервы быстро прикончили, и довольствовались кашами с запахом жучков. Но ты был очень горд, что у меня появилась фирменная шмотка. Какая фирма была, я подзапамятовала…
– «Lee», – светлеет лицом муж.
– Точно, – с улыбкой киваю я.
– А помнишь мой «драп-хохотунчик»? – вступает он.
– Как не помнить, это же я его так прозвала! Ты такой смешной в нем был, еще фотография есть: ты в шляпе…
– И с ружьем.
– Милый, замечаешь, для нас вехи времени – шмотки, которые мы тогда носили. У молодых не так, они все покупают и покупают, где уж тут запомнить!
Он кивает.
– Мы с тобой одной крови – ты и я, мы прожили черт знает сколько лет (кстати, ты не забыл, в этом году круглая дата), мы сроднились, мы стали похожи друг на друга, да говорят, и раньше были…
Муж улыбается, вспоминая, как нас в юности принимали за брата и сестру.
– И давай уже перестанем портить нервы друг другу из-за таких пустяков, как неприготовленный ужин, неубранная квартира или невымытая посуда. У меня к тебе тоже есть претензии, но я ведь не устраиваю скандалов из-за этого?
– Это ты скандалов не устраиваешь? – вновь заводится он. – А…
– Ну, почти не устраиваю, – вынуждена согласиться я, потому что хоть и стала с годами умная, а главное – опытная, но природный взрывной темперамент все же иногда дает себя знать.
– Но это же, ты знаешь – не со зла, а от темперамента. Ну, где ты найдешь еще вторую такую, как я, любимый?
– Ты на что намекаешь?
– На это самое… – и я подмигиваю особым образом. Ему известно, что это значит.
– Темпераментную, говоришь, – тянет он ко мне руки, к самым соблазнительным местам…
Ну, вот так или примерно так это и бывает обычно, потому что – в первый раз он меня, что ли, стращает?