…И продолжал ставить машину на то же место. То есть, иногда автомобиль блондинистой красавицы оказывался слева, иногда – справа, но эти два места на небольшом пятачке, образованном расширением проезда перед парадными, где наискосок едва-едва умещались девять машин, по негласному джентльменскому соглашению владельцев авто были как бы закреплены за Филиппом Марковичем и белокурой девушкой из соседнего подъезда. Конечно, случались иногда накладки, когда он задерживался с работы и приезжал после семи, а какой-нибудь ловкач, не имеющий стабильного места парковки, ставил на его место свою машину. В таких случаях Филиппу Марковичу приходилось нарезать круг по тесно заставленному автомобилями двору в поисках шести квадратных метров незанятого асфальта, и было счастьем, если он их находил, а то и на улице оставлял свою «ласточку».
Жена ездила с ним только по выходным, и в будние дни Филипп Маркович безнаказанно наблюдал за красоткой. Он примерно знал ее расписание, обычно она выезжала минут на семь-десять раньше, и он стал выходить из дому вместе с ней. Он вежливо здоровался, девушка кивала в ответ и улыбалась. Однажды в конце лета Филипп Маркович помог ей подкачать колесо своим стареньким ручным насосом и пожурил, что она ездит без насоса, а это чревато. Девица рассмеялась и сообщила, что силы у нее не хватит не только на ручной, но и на ножной насос. Ему в голову вдруг пришла идея подарить девушке насос, то есть компрессор, тот, что от аккумулятора. Не таких уж больших денег он стоит, почему не сделать подарок симпатичной соседке? Он даже представил, как вручит его девушке, говоря, что беспокоится: вдруг у нее спустит колесо и некому будет помочь? А она зардеется смущенно, потом улыбнется и пригласит его к себе на чашку кофе. Или он сам пригласит ее в кафе… Да, так, конечно, лучше. В их тысячеквартирном доме мало кто кого знает, но искушать судьбу не стоит. Какая-нибудь любопытная старушка заметит и не преминет жене сообщить… Да, в кафе. Знакомство завяжется, можно и еще раз пригласить. А дальше? От кого-то он слышал, что теперь можно номер в гостинице снять, хоть на пару часов. Раньше такого не было… Как там предлагал разгусарившийся Ипполит Матвеич Воробьянинов любительнице вегетарианского меню? «Поедемте в номера?» Филипп Маркович усмехнулся и покачал головой. Эк меня занесло! А впрочем, чем черт не шутит, может, и до «номеров» дойдет?
В мечтаниях и нерешительности пролетела у Филиппа Марковича осень. Уже и зиме бы пора начаться, а низкое мрачное небо все сочилось дождем. Короткие декабрьские дни больше походили на вечные сумерки.
– Хоть бы подморозило! – жаловалась Елена Федоровна. – Надоела слякоть! Хоть бы снег выпал – с ним светлее и веселее.
– Веселее! – качал головой Филипп Маркович. – На той неделе ночью подморозило, а утречком снежком припорошило, всего-то пару часов он шел, и что? Welcome! День жестянщика! На кольцевой пятнадцать машин сложилось!
– А потому что резину надо по календарю менять, а не когда жареный петух клюнет! – наставительно заметила жена. – Ты-то поменял, нет?
– Твоего распоряжения дожидался! – отозвался муж. – Конечно поменял. Что я, камикадзе, что ли?
Настоящий снег, как всегда, выпал неожиданно, в конце второй декады декабря. Да как выпал! Не какой-нибудь там редкой порошей. Мягкий, пушистый, он в одну ночь покрыл улицы города двадцатисантиметровым слоем. Малышня высыпала во дворы с санками, детвора постарше радостно лепила снеговиков. Дворники вооружились лопатами, но расчищали только перед парадными, проезды перед домами оставались нечищеными. А снег все валил. Через два дня уже только самые неуемные мамаши осмеливались вывести свое чадо на нечищеные детские площадки, и многим автолюбителям надоело откапывать по утрам свои машины. Филипп Маркович выходил почти на час раньше, расчищал снег вокруг своего авто и «девятки» белокурой девицы. В коротенькой меховой курточке и все в тех же обтягивающих аппетитную попку джинсах она выскакивала из дома, благодарно улыбалась галантному соседу, сметала снег со стекол и отъезжала. Через неделю вечером, увязнув в снежной каше при въезде во двор, еле выбравшись и с трудом, цепляя днищем слежавшийся между колеями снег, пробравшись к своему «законному» месту, Филипп Маркович сдался.
«К черту! Буду ездить до работы на общественном транспорте, это и без снега быстрее выходило, при нынешних-то пробках, а теперь…»
Пробираясь на следующее утро по глубокой колее нечищеного двора, он со вздохом глянул на свой автомобиль под пятнадцатисантиметровым слоем снега и мысленно пожалел соседку – никто ей сегодня машину не откопает. Как она доберется до работы в своей коротенькой курточке и джинсиках в облипку? А потом подумал: может, и к лучшему, на дорогах сейчас опасно.
Вечером переметенный ветром и вновь выпавший снег доставал до середины колес его машины. Наутро, после шедшего всю ночь снегопада, у вставших на прикол авто были видны только боковые стекла и часть дверей. Через день многие машины во дворе превратились в настоящие сугробы, лишь слегка отличающиеся друг от друга силуэтами да цветом выпирающих с боков зеркал заднего вида.
До Нового года оставалось каких-то пять дней. Питер пребывал в коллапсе. Ситуация вышла из-под контроля. Дворы не убирались. На улицах с трехполосным движением машины едва-едва двигались в одну полосу. Пешеходы вязли в снеговой каше неубранных тротуаров, проклиная погоду, коммунальные службы, спецтранс и вспоминая времена, когда ранним утром, часиков в шесть, их чуткий сон прерывали дворники, усердно скребущие дорожки во дворе.
Губернатор, женщина властная и энергичная, посоветовала горожанам самим взяться за лопаты и помочь коммунальщикам справиться со стихийным бедствием хотя бы в масштабах собственного двора. Кое-кто был не прочь помочь, вот только с третьего дня снегопада лопаты стали самым дефицитным товаром в городе. В хозяйственных и строительных магазинах на дверях красовались объявления: «Лопат нет!!!» Все меньшее количество автолюбителей осмеливалось сесть за руль по утрам, да и профессионалы частенько простаивали. В снегу застревали машины с продуктами, с мебелью, со стройматериалами. Прилавки и стеллажи «магазинов шаговой доступности» (формулировка, придуманная губернатором) почти опустели. В гипермаркетах не стало очередей в кассы, и очищенные от снега (!!!) стоянки перед ними пустовали.
«А снег идет, а снег идет…» – глядя в окно, напевала навеянный погодой шлягер сорокалетней давности Елена Федоровна.
– Филь, ты посмотри, какой снег чистый – прямо как за городом!
– А с чего ему пачкаться? – пробурчал в ответ Филипп Маркович. – Движение в городе раз в двадцать меньше – вот и чистый. Что делать-то будем?
– Ты про что?
– Про Новый год, конечно. Неужели не съездим?
– Как не съездим? Ты что, Филь? Когда и ехать-то, как не в эти зимние каникулы. Лялечку с лета не видели. Представляешь, как она подросла? И как раз день рождения у нее второго января. Когда-то я не могла представить, что бабушкой стану, а теперь внучке три годика, – Елена Федоровна вздохнула: – Как время бежит! Нет, Филя, как хочешь, а ехать надо. Мартовские праздники не длинные. Четыреста верст в один конец пилить ради одного дня? Да и соскучилась я, почти полгода ни дочку ни внучку не видела.
Филипп Маркович пожал плечами:
– Можно подумать, я не соскучился. Но как ехать в такую погоду?
– Может, растает до тридцать первого?
– Вряд ли. Синоптики не обещают выше ноля. Да чтобы такому снегу растаять – месяц оттепели надо.
– А если откопать машину и потихоньку-полегоньку? – заискивающе заглянула в глаза жена.
– Моей саперной лопаткой откопать?
– У Никитича с первого этажа большая лопата есть, я точно знаю.
– А на трассе какая ситуация? Неизвестно. Застрянем где-нибудь в глуши и будем вдвоем Новый год под елкой встречать.
Под елкой Елене Федоровне не хотелось, да и вдвоем с мужем – тоже. Давно прошли те времена, когда она посчитала бы такой способ проведения праздника забавным приключением.
– Трассу должны чистить – все-таки путь на Москву. Там в сторону всего три километра, надо Павлу позвонить, узнать, как у них со снегом, можно ли проехать?
Зять уверил, что от трассы до их городка дорога хорошая, и удивился, что тесть с тещей боятся из Питера выезжать – в их местах снега выпало значительно меньше.
Двадцать восьмого декабря приняли окончательное решение – ехать! Вечер двадцать девятого потратили на походы по магазинам и закупку фруктов, сладких гостинцев, деликатесов. Подарки внучке, дочери, зятю и своякам были подготовлены загодя. Тридцатого вечером Елена Федоровна паковала коробки и сумки, а Филипп Маркович смотрел на снежное марево за окном и размышлял вслух:
– Сейчас раскапывать смысла никакого, к утру опять заметет, вон какой ветер.
– Так утром расчистим. Сейчас я тебе не помощница, отойти не могу, пирог в плите, и холодец еще не разлила по мискам. Давай завтра с утречка, вместе.
– Ага, и взмыленный, уставший, я за руль сяду… Тебе-то что, поспишь по дороге, отдохнешь!
– Так можно в шесть утра начать откапывать. За час вдвоем управимся, а, Филь? Потом под душ, позавтракаем, и со свежими силами…
В словах жены был резон. С некоторых пор Филипп Маркович не любил ничего делать по вечерам. После ужина он укладывался на диван, дремал под новости и какой-нибудь фильмец, а очнувшись и попив чайку на ночь, ложился спать основательно, уже в супружескую постель.
– Ладно, если поможешь – за час-полтора управимся. В половине десятого светлеет, можно выезжать. Дорога часов восемь-десять займет, по такой-то погоде. Это во сколько же мы там будем?
– Максимум в полвосьмого, пару часиков поспишь, а там время и за стол садиться.
Они вышли в шесть. Филипп Маркович с лопатой Никитича на плече, Елена Федоровна вооружилась шваброй (чего с ручной метелкой возиться?) и совком для мусора. Двор потонул во мраке, почему-то фонари у десяти подъездов подряд не горели, светло было только в дальнем конце, где и