а.
Изнеможение и мощь одновременно.
Пробуждение страсти.
Подача собственного тела словно бы чего-то отстраненного, чуждого, пришедшего из магической древности или страдающего Средневековья, как некоего инфернального объекта, пребывающего вне времени и пространства.
Вполне закономерно, что именно мифология Серебряного века откликнулась на эти подспудные призывы, воспев тело как некую вселенную, которая вмещает в себя многие страсти, необузданную мощь и смертельную слабость одновременно, становится вместилищем сомнений и гениальных прозрений, горнего и дольнего.
Осип Эмильевич Мандельштам восклицал в этой связи:
Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Эта же тема звучит и у Марины Ивановны Цветаевой:
Точно гору несла в подоле —
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Философия же «сильной личности», ницшеанского «человека-бога» призвана упорядочить этот конфликт телесного «низа», находящегося во власти похоти, и духовного «верха», стремящегося в горние сферы, притом что данное упорядочение требует приложения значительных усилий. Физических в первую очередь, когда атлетизм и силовые нагрузки во многом становятся стимулом раскрепощения, возможностью избавиться от страхов, немощи и комплексов, залогом новой свободной сексуальности и эротизма.
Можно утверждать при этом, что осознанное строительство собственного тела предполагает определенную психическую и психологическую трансформацию индивида, возводящего мифологию самости в ранг жизненного приоритета, абсолюта.
Данный абсолют отрицает бессознательное, потому как оно не подлежит рассудочному препарированию и, стало быть, не подвержено прогнозам и планированию.
Бессознательное — аналог дегенеративного.
Воля — тождество триумфатора.
Итак, чувственное и бесчувственное, точнее сказать, надчувственное, суть антиподы, а эмоциональное есть аналог слабости, что противостоит ницшеанской антропософии.
Размышляя над этой оппозицией, интересно обнаружить во «Введении в психоанализ» Зигмунда Фрейда следующий комментарий: «Многие действия совершаются особенно уверенно, если на них не обращать внимания, а ошибочное действие возникает именно тогда, когда правильности его выполнения придается особое значение и отвлечение внимания никак не предполагается».
Стало быть, сосредоточение внимания на поставленной цели, по мысли Фрейда, противоречит свободному волеизъявлению индивида, сковывает его, ограничивает внутреннюю энергию, стоит на пути раскрепощения, а также стимулирует формирование комплексов и страхов. Речь идет о постоянном напряжении не только физических, но и психических сил, пережить которое без изъяна собственному здоровью (а порой и жизни) не всякому дано.
А ведь это и есть своего рода «арифметика» по Достоевскому, когда законы, расчерченные в голове в результате продолжительного умствования, вступают в противоречие с повседневностью, с рутиной быта, когда внешняя телесная безупречность рискует, по мысли Фрейда, породить внутренних демонов, когда за очевидной красотой скрывается уродство.
То есть речь идет об изначальной неготовности индивида стать богом или героем, о его раздвоенности, о его мучительном противостоянии со своим вторым «я».
Однако идея порой оказывается выше эмоций и невыносимое обретает черты желанного.
Рекомендации Владислава Францевича, как выйти из этого болезненного межумочного состояния, выглядят предельно внятно и четко — в первую очередь, как утверждает доктор Краевский, стоит обратить внимание на соблюдение режима как в повседневной жизни, так и при занятиях спортом.
В частности, он предлагает следующий тренировочный график (по мысли Краевского, это идеальная схема для оптимальных физических и психологических нагрузок):
принятие кратковременной ванны с ледяной водой;
получасовая работа с гантелями и гирями;
обязательные паузы на восстановление дыхания;
послеобеденный часовой сон;
вечерняя тренировочная сессия;
прогулка на свежем воздухе.
В разработке атлетических методик да и вообще стиля жизни «нового человека» или «сверхчеловека» (как угодно) ученик Владислава Францевича Георг Гаккеншмидт пошел дальше своего учителя, по сути, заложив основы профессиональных тренировок.
Приведем тренировочное расписание «Русского льва» (под таким прозвищем Георг Гаккеншмидт выступал и снискал известность не только в России, но и далеко за ее пределами):
работа с тяжестями (гири, штанга) — два-три часа по два раза ежедневно утром и днем;
тренировка на кольцах и брусьях;
борцовская тренировка;
утренние часовые кроссы;
прыжки через препятствия;
бег по лестнице вверх с отягощениями;
холодная ванна и пешая прогулка;
массаж;
вольные упражнения по системе Мюллера.
О системе знаменитого датского спортсмена Йёргена Петера Мюллера стоит сказать отдельно.
Спустя годы этот цикл физических упражнений станет известен как ОФП (общая физическая подготовка), он не будет иметь узкого специалитета (только для борцов или только для велосипедистов) и по большей части будет предназначен для разминки мышц и поддержания их в тонусе на фоне общей позитивной функциональности.
В своей статье «Моя система» Мюллер писал: «Моя система способствует выполнению трех главных задач: стабилизация функций кожи; укрепление легких; нормализация процессов пищеварения… Пользуйтесь свежим воздухом и чистой водой, не избегайте солнца и не пропускайте ни одного дня, чтобы привести в движение каждый мускул, каждый орган всего тела, хотя бы на короткое время. В данном случае, как и во всем в природе, застой ненормален и влечет за собой дряхлость и преждевременную смерть. В движении заключена жизнь. Движение увеличивает и сохраняет жизненную силу на долгие годы».
Универсальный характер движения, если говорить о понимании этого термина философской наукой, предполагает единство изменчивости и устойчивости, прерывистости и непрерывности, абсолютного и относительного.
Сформулированные Гегелем общие законы движения — закон перехода количественных изменений в качественные, закон борьбы противоположностей и закон отрицания отрицаний — в полной мере регулируют не только движение умственное, движение мысли, но и движение как результат физического усилия, перемещающего тела в пространстве. Следовательно, данные постулаты совершенно применимы и к философии атлетизма, когда непреложно действует закон перехода количества тренировок в их качество, а противостояние соперников на беговой дорожке, велосипедном циклодроме или борцовском ковре порождает новый смысл и новую идеологию бытования телесного, приносит радость победы, формирует личность атлета.
В данном случае следует заметить, что само по себе телесное, будучи освобожденным от рефлекторных метаний и мучительных самокопаний, позитивно и витально, так как, по мысли психолога, ученика Фрейда Вильгельма Райха, наделено «универсальной энергией жизни», под которой следует понимать свободу поступка, стремления, жеста.
Так называемый «естественный метод», разработанный польским атлетом и борцом Станиславом Збышко-Цыганевичем, вполне вписывается в эту животворную «универсальную энергетику».
Вот основные позиции «естественного метода» пана Станислава:
сон по десять часов в сутки;
ранний подъем (в пять часов утра);
воздушные ванны в течение десяти минут и получасовая тренировка с пятифунтовыми гантелями;
вольные упражнения;
душ и завтрак;
питательный рацион — овощи, фрукты, зелень, сладости, выпечка;
отказ от мяса и алкоголя;
напитки — сладкий чай и молоко;
пешая прогулка, переходящая в бег;
ежедневная тренировка по борьбе с тремя или четырьмя атлетами подряд около часа;
массаж, душ и плотный завтрак;
беговой кросс по полтора часа;
обед;
послеобеденная тренировка — гантели, резина, штанга, мяч и скакалка;
массаж и теплая ванна;
ужин и прогулка медленным тихим шагом.
Также следует добавить, что перед соревнованиями Збышко-Цыганевич любил читать романы Генриха Сенкевича, о героях которого атлет говорил: «Эти образы как бы окрыляют меня, я испытываю невыразимый подъем духа».
Итак, подъем духа.
Энергия жизни.
Естественность атлетизма.
И наконец, красота рукотворного мифа, который в силу объективных причин на какое-то время превращается в реальность.
И вновь воображение возвращает нас к фотографическим открыткам, на которых Карл Поспешил и Евгений Сандов, Георг Гаккеншмидт и Артур Дандуран предстают перед зрителем в образах фавнов и сатиров, умирающих галлов и разрывающих цепи античных героев.
И кажется, что они не подвержены дряхлости и болезням, страху и сомнениям.
Они не ведают боли.
Они привыкли слышать лишь гром победных фанфар.
Например, цирковой атлет, борец Евгений Сандов (настоящее имя Фридрих Вильгельм Мюллер), один из первых силачей своего времени, реализовал бодифилософию в прямом смысле этого слова. Он отказался от трико и выступал лишь в набедренной повязке, что производило на зрителей (особенно зрительниц) неизгладимое впечатление.
Силовые показатели Сандова были не менее впечатляющими:
• за четыре минуты отжимался от пола 200 раз;
• в течение нескольких секунд удерживал на вытянутых вперед руках гири по 27 килограммов;
• опираясь пятками на один стул, а затылком на другой, удерживал на груди двух человек, а в вытянутой руке гирю весом 22 килограмма;
• держа в каждой руке по полуторапудовой гире, становился на носовой платок, прыгал вперед и делал сальто назад, точно приземляясь опять на платок (и так несколько раз);
• одной рукой выжимал штангу с огромными полыми шарами, внутри которых сидело по одному человеку;