Не говоря уж о сломанной ноге – вдруг ей станет хуже?
– Я не могу неделю сидеть на каком-то заброшенном острове! – вырвалось у Артура.
– Придется, – пожал плечами Солнцедырь. – Если, конечно, ты можешь пересечь море вплавь. Видишь ли, в этом мире, куда нас занесло, мало что имеется. Горстка разрозненных островов, кое-какая живность, способная сойти за рыбу или птицу, немного полезной древесины – вот и все, что тут можно найти. А так – неплохая ухоронка и от пиратов Лихожаро, и от назойливых соглядатаев из Дома!
– Соглядатаев? – удивился Артур.
– Ну да. Всяких там чиновников, инспекторов, дознавателей, аудиторов… Да что говорить!
– Чиновников? – не понял Артур. – Зачем же нам от чиновников-то прятаться?
На самом деле он и сам не больно-то рвался с ними встречаться. Слишком многие из них служили Доверенным Лицам – его врагам.
– Дело в том, что мы отправились во Второстепенные Царства без должного на то разрешения, – пояснил Икэбод. – Этого требует Изначальный Закон, а за его нарушение карают по всей строгости. Однако в действительности шансы быть пойманными с поличным весьма невелики – по крайней мере с тех пор, как разум государыни Среды отправился в автономное плавание, после чего она слопала половину своих чиновников, а сама утонула…
– Довольно об этом! – перебил Солнцедырь. – Мы у государыни пока еще на службе!
– Воистину, – смиренно согласился Икэбод. – Это воистину так. Покорнейше прошу простить меня, мистер Солнцедырь.
– В любом случае у нас была веская причина отправиться сюда, что должно послужить нам оправданием в глазах закона, – после минутного размышления проговорил Солнцедырь. Обращался он вроде бы к Артуру, но взгляд его продолжал обшаривать мачты, снасти, палубы и команду. – Как только сможем, мы возвратимся в Пограничное море и снова приступим к своим обязанностям трофейщиков. А теперь убавить парусов! Корабль сидит глубоко, и, хотя песок здесь мягкий, лишняя скорость нам ни к чему.
На этих последних фразах голос Солнцедыря вновь обрел невероятную громкость, и далее второй помощник принялся выкрикивать какие-то совершенно зубодробительные морские команды, густо пересыпанные маловразумительными для сухопутного человека названиями снастей. Команда бросилась на мачты.
– Вот и все, – с прежней жизнерадостностью заявил Солнцедырь еще через минуту. – Теперь посадить его тихонечко на песок – и можно пить чай! – Он не отрывал взгляда от быстро приближавшейся линии берега. – Сколько я ни старался, так и не смог заставить их отказаться от послеполуденного чая. Видно, кого уж создали клерком, клерком навсегда и останется, ему уж не перемениться!
Паруса сворачивались, и корабль послушно сбавлял ход, хотя даже Артуру было заметно, как глубоко осел он в воде и насколько лениво слушается руля. Однако до берега оставалось всего лишь несколько сот ярдов, а дальше расстилался широкий полумесяц блестящего песка, выглядевшего вполне по-земному… если не считать того, что песочек был самую малость голубоватым.
– У нас все получится, – сказал Солнцедырь.
Но не успели еще отзвучать эти слова, когда где-то в недрах корабля зазвонил колокол. Несколько быстрых ударов один за другим – и команда, бросая недоделанную работу, все эти фалы, шкоты и лини, посыпалась со снастей обратно на палубу. Те, что выпали за борт в момент перехода, прекратили бесцельно барахтаться в воде и деловито поплыли к кораблю. Им, может, недоставало стиля и грациозной техничности олимпийских пловцов, но вот скорость они показывали вполне олимпийскую!
Даже рулевые собрались было покинуть свой пост у штурвала и присоединиться к скопившейся на палубе толпе, но Солнцедырь удержал их крепкой рукой.
– Только попробуйте! – рявкнул он на обоих. – Сколько раз я должен вам повторять? Если стоите у руля – оба разом на чаепитие не сметь уходить! Пейте по очереди!
Артур следил за происходившим на главной палубе. Жители один за другим принимали чайные чашки тонкого костяного фарфора, появлявшиеся откуда-то из-за решетки в палубном настиле, под которой, между прочим, никого не было. Вместе с чашками возникали маленькие печеньица. Жители брали их и аккуратно, неторопливо откусывали, прихлебывая чай. Артур вдруг ощутил, что жутко проголодался и измучился жаждой – а ведь еще в шлюпке Солнцедырь дал ему напиться воды. Умом мальчик понимал, что не может испытывать физической надобности в пище, однако желудок упрямо требовал насыщения.
– Как… откуда появляются чашки? – задал Артур глупый вопрос.
– Это одна из примет нашей старой конторы, сохранившаяся, когда мы ее переделывали в корабль, – пояснил Икэбод. – Какое-то подразделение в Нижнем Доме продолжает снабжать нас послеполуденным чаем – вне зависимости от того, в Доме мы находимся или вовне. Отважусь предположить, что некогда было отдано соответствующее распоряжение, с тех пор никем не отозванное. Впрочем, данное обстоятельство вполне удобно и даже является предметом зависти команд других кораблей!
– Безобразие чертово, а не удобство, – буркнул Солнцедырь. Приложил руки ко рту рупором и взревел: – Всем на корму! Хватай чашки, блюдца – и марш! Живо!!!
Команда повиновалась, но слишком медленно, и Солнцедырь повторил приказ. До берега оставалось ярдов пятьдесят – шестьдесят.
– Лучше всем перейти на корму, – оглянувшись на Артура, объяснил Солнцедырь. – А то, чего доброго, еще мачту потеряем, когда зароемся. И если это случится, падать-то она будет вперед…
Артур невольно запрокинул голову и взглянул наверх. Мачты были очень высокими. И на каждой – масса реев, канатов и парусов. Все вместе весило, наверное, многие тонны. Если хоть одна мачта, не говоря уже про обе, завалится назад, а не вперед – она как есть прихлопнет абсолютно всех.
– Держись! – проревел Солнцедырь…
Глава 8
Первое соприкосновение «Мотылька» с берегом Артур почти не заметил. Ну да, корабль под ним чуть-чуть содрогнулся, но и что с того. И все же на всякий случай мальчик уселся на палубу, вытянув больную ногу вперед, и крепко ухватился за железную утку[9] возле фальшборта.
Корабль продолжал движение, скользя вверх и вперед, вминаясь в донный песок, и палуба содрогалась сильнее. Артур пристально следил за мачтами. Они раскачивались и дрожали, сверху сыпались канаты и какие-то блоки, но ничего более серьезного вроде бы не происходило.
Еще через несколько ярдов «Мотылек» застонал, заскрипел и остановился. Несколько мгновений он стоял ровно, после чего начал медленно заваливаться на борт. В итоге наклон палубы составил градусов двадцать. Артур подождал, не ляжет ли корабль на бок окончательно, но этого не произошло. Слой песка, в который зарылся корпус, держал крепко.
Как ни удивительно, никто из команды даже не выронил чашку! Артур кое-как подобрался к борту, осторожно встал и принялся рассматривать голубой пляж. Икэбод тем временем принес чашечку и ему.
Артур с благодарностью принялся пить, хотя, на его вкус, чай был слишком крепко заварен и слишком щедро заправлен сахаром и молоком. Осушив чашку, он вернул ее Икэбоду.
– Еще? – спросил тот.
– Да, пожалуйста, – ответил Артур.
К его полному изумлению, Икэбод протянул ему ту же чашку обратно – только она была снова полна! Самое странное, что на сей раз чай оказался без молока, а подсластили его чем-то вроде патоки. Тем не менее Артур и эту чашку выпил до дна.
– Если хочется добавки, следует просто сказать «еще», – просветил его Икэбод. Вручил Артуру печенье и проинструктировал: – С ним поступать точно так же. Останется крошечка, скажешь «еще» – и получишь еще. И так раз за разом, пока не кончится время чаепития… Если не ошибаюсь, у нас есть еще пять минут!
Артур только кивнул и полностью отдался восхитительному процессу еды и питья, прерываясь только для того, чтобы с набитым ртом выговорить заветное «еще!».
Минуло пять минут (он следил по своим обратным, но вполне точным часам), и чашка исчезла, а с нею и недоеденное печеньице. Солнцедырь тотчас же разразился длинной очередью зычных команд. Похоже, бывалый мореход с огромным трудом сдерживался все это время, так что теперь распоряжения и приказы вылетали из него, будто пробки из бутылок с теплым шампанским. Насколько Артур был способен разобраться в морской терминологии, необходимо было зафиксировать корабль, чтобы он совсем не лег на бок, завезти на шлюпках якоря и сделать еще тысячу и одно жизненно необходимое дело!
Теперь, когда непосредственная опасность вроде бы миновала, а в животе обосновалась приятная теплая тяжесть, Артур принялся неудержимо зевать. По его наручным часам было десять минут одиннадцатого, но часы, как мы помним, отсчитывали время задом наперед. На самом деле он часов семь просидел на пиратском буе, и это не считая плавания в шторм на больничной кровати.
Вспомнив о буе, Артур невольно посмотрел на свои руки. Красная краска с ладоней так пока и не стерлась. И не побледнела, не выцвела. Хуже того, она, похоже, впиталась в кожу!
– Красная Рука, – проговорил Икэбод. – Может, доктор Скамандрос сумеет счистить ее, хотя я не уверен. Лихожаро метит таким образом все свои клады. Эта краска считается вечной… Ну, во всяком случае держится до тех пор, пока Лихожаро не выследит похитителя своего сокровища и не учинит над ним ужасную расправу. Кстати, что ты вообще делал на его буе?
– Я… потерпел кораблекрушение, – ответил Артур.
– Он с этой… как ее… «Железной кровати», – съезжая по наклонной палубе, вклинился в разговор Солнцедырь. – Впрочем, Арт сам все расскажет капитану, мистеру Конкорту и мне, так что отложи свои расспросы до ужина, Икэбод. Да, ужин будет на берегу, так что займись переносом капитанского стола на сушу… Арт! Ты тоже отправляйся на берег, да смотри не путайся под ногами!
– Слушаюсь! – с превеликим энтузиазмом отозвался Икэбод.
– И улыбаться не забывай, деревенщина!
Странноватое наименование «деревенщина», кажется, рассердило Икэбода, но одновременно и подстегнуло его. Согнувшись почти вдвое, чтобы удержать равновесие на накренившейся палубе, он достиг люка и исчез внизу.