В иллюминатор вливался солнечный свет – верней, свет, происходивший с потолка Пограничного моря. Усевшись, Артур вытащил зеркальце, повернул его под нужным углом к свету и приставил раковину к уху.
Он снова попытался сосредоточиться на Листок, и в памяти начали всплывать образы. То, как он впервые увидел ее, упорно не желавшую сдавать кросс. С ней тогда еще был ее братишка Эд. Потом – как они с Листок отбивались в ее доме от жгруна, рассекавшего одну дверь за другой…
Эти сцены мельком отразились в зеркале, затем оно вдруг потемнело. Артур услышал, как изменилось равномерное шипение в раковине. Вот послышались шаги, потом чиркнула спичка… Вспыхнул свет, и темнота расступилась.
В зеркале чья-то бледная рука поднесла спичку к фонарю. Зажегся фитилек, и Артур снова увидел тесное помещение на корабле. Он решил сперва, что это все та же кутузка, но быстро понял, что ошибся. Впрочем, потолок здесь был высотой фута четыре, не больше. Комната зато была узкой и длинной.
И здесь находилась Листок. Выглядела она совсем иначе, чем в тот первый раз. Ее волосы были повязаны синей банданой, она была одета в рубашку с синими полосками и черные штаны, а обута в ботфорты с отворотами. И даже в мерцающем свете фонаря Артур смог убедиться, что с прошлого раза Листок успела основательно загореть. Не иначе, под солнцем какого-нибудь чужого мира!
Рядом с ней Артур увидел мальчика, одетого в том же, так сказать, стиле. Это он зажег фонарь и теперь привешивал его на крючок в потолке.
– И чего ради мы с тобой должны драться, Альберт, ума не приложу, – сказала Листок. – По мне, ну глупость кромешная! В смысле, мы же с тобой ладим отлично, разве не так?
– Традиция долбаная, – хмуро отозвался Альберт. – Мне тоже махаться никакого удовольствия, да капитан говорит – надо, и все. Юнги, мол, испокон века дерутся, а мисс Листок уже месяц у нас на борту, и ни одной потасовки. Так что либо драка, либо каждому по двадцать горячих через двадцатифунтовик.
– Что?
– По двадцать ударов Мискиной тростью, лежа брюхом на пушке, – объяснил Альберт. Он закатывал рукава. – Уж поверь, это гораздо больней, чем кулаками в драке.
– Это ты меня разозлить пытаешься, – сказала Листок. Она рукавов не закатывала, лишь откинулась к какой-то внутренней изогнутой балке. – Не пройдет, так и знай. Зря ли мы психологию учили! Я тебя насквозь вижу!
– А я еще не договорил, – парировал Альберт, но реального гнева в его голосе Артур не уловил. – Мне обрыдло по двадцать раз объяснять тебе простейшие вещи, которые ты давно должна была бы усвоить.
– Типа чем бимсы от брамсов отличаются? – фыркнула Листок. – А то много пользы мне от этого будет, когда я домой вернусь?
– А я тебе говорю, никуда «домой» ты не отправишься! – сказал Альберт. – Не дождешься. Не бывает такого. Лучше привыкай к мысли, что теперь ты – одна из ребят Дудочника. По жизни…
– Артур отыщет меня, – сказала Листок. – Он Хозяин Нижнего Дома и всякое такое. Так что рано или поздно, а домой я все же отправлюсь.
– Ага, а еще нам Миска сливового пудинга отмерит за отличную работу, – усмехнулся Альберт. А потом вдруг без предупреждения метнулся вперед – и заехал Листок кулаком. Прямо в лицо.
– Эй! Какого… – вырвалось у нее.
Альберт снова прыгнул вперед, но на сей раз Листок, увернувшись, ловко перехватила его руку своими двумя. В ее движениях ощущалась явная выучка. Последовал разворот всем телом – и Альберт смачно врезался в стену.
Удар заставил его выпустить Листок. Впрочем, мальчишка не упал и не сдался. Он сразу повернулся и ударил Листок в живот. Та задохнулась и отлетела.
– Будем надеяться, это сойдет, – сказал Альберт, вытирая тыльной стороной кисти окровавленный нос. – Кэп увидит кровь и, пожалуй, на некоторое время уймется. А ты часок-другой погуляй, притворяясь, как будто тебе не разогнуться.
– Да мне и притворяться не придется… идиота кусок! – сквозь зубы возмутилась Листок. – Если тебе нужно было разбить нос, почему сразу не сказал?
– Я как бы подумал, оно лучше получится, если нос будет твой… – ответил Альберт. – Я что, знал, что ты так здорово дерешься? Это что было, борцовский прием?
– Дзюдо. – Листок выпрямилась и перевела дух. – И там таких приемов как грязи, так что смотри у меня!
– Да нам-то что, мы теперь можем дружить как раньше, – сказал Альберт, протягивая ей руку. – Месяца три, пока кэп опять не решит, что нам драться пора. Или если еще какой новый юнга появится. Или если нам между ушей пополощут, так что все с нуля начинать придется.
Листок пожала ему руку.
– Между ушей пополощут? – сказала она. – Не очень вдохновляюще как-то звучит.
– Да уж, – отозвался Альберт. – Странно все это, если хорошенько подумать! В Пограничном море полный бардак, ну, с тех пор как Среда обернулась большущей рыбиной и все такое, а полощут-то по-прежнему регулярно. Каждые лет двадцать обязательно появляется кто-нибудь и проделывает это. Раньше я как-то и не задумывался. А кому какое, собственно, дело? Мы всего лишь пащенки Дудочника, вот и все.
– Надо будет Артура спросить, – сказала Листок. – Вот бы выяснить, зачем Дудочник вас всех сюда привел? И продвинутых крыс…
Альберт пожал плечами.
– Да мне оно всегда фиолетово было. И дел вечно по горло… Кстати, о делах! Нам, вообще-то, пора бы наверху показаться, пока у меня нос не совсем подсох!
Он снял фонарь с крючка и задул его. Артур услышал, как погасший фонарь водрузили обратно, потом – шорох шагов двоих удалявшихся подростков. Он хотел уже прервать свое наблюдение, когда темноту прорезал узкий луч света и в нем обрисовались силуэты Альберта и Листок. Они, похоже, открыли люк и выбирались из него наружу, но тут наверху начался ужасающий крик. Артуру понадобилось несколько мгновений, чтобы выделить из всеобщего гомона отдельные вразумительные слова.
– Все наверх!
– Это «Жуть»!
Как только прозвучало имя пиратского корабля, зеркало затянула странная багровая пелена, как если бы по его поверхности разлилось ярко-красное масло. Темные внутренности «Летучего богомола» сменились светом какого-то зеленоватого солнца, до того яркого, что Артур невольно прищурился.
– Надевай сколько угодно перчаток, – произнес голос из недр этого света, – но я все равно вижу отметину МОЕЙ КРАСНОЙ РУКИ!
Глава 19
Артур сделал попытку отвернуться, но неведомая сила удержала его голову, не давая отвести взгляд от зеркала.
– Ты придешь ко мне, – приказал голос, звучавший из недр света. Голос был немногим громче шепота, но он так и отдавался в сознании Артура. – Протяни сквозь зеркало руку, отмеченную красным!
Пальцы Артура зашевелились сами собой. Помимо его воли они поползли по стеклу, и вся кисть сама собой изготовилась нырнуть туда, как велел голос! Отчаянно сощурившись, мальчик разглядел, как внутри свечения начало проявляться лицо. Сморщенное, как у древней мумии, найденной в торфяниках и вдобавок сожженной.
– Ты украл у Лихожаро и сполна заплатишь за это, – жутко прошептало лицо, и Артур с содроганием понял, что оно принадлежит самому Лихожаро. Страшное лицо, изглоданное колдовством, изъеденное Пустотой. – Протяни сквозь зеркало руку!
– Не-е-е-ет! – закричал Артур.
Глаза закрыть он так и не смог, но сумел-таки отвернуться, отведя раковину от уха. Не помогло: голос Лихожаро продолжал раздаваться непосредственно внутри его головы.
– Заплатишь… протяни сквозь зеркало руку… сквозь зеркало… руку…
Голова Артура взорвалась острой болью, и голос сразу умолк. Артур судорожно заморгал – и едва успел вскинуть руки, останавливая второй удар рукоятью сабли, что как раз собрался нанести ему Ваткингл.
– Нет, не надо! – воскликнул он поспешно. – Со мной уже все в порядке!
Молодой матрос опустил абордажную саблю.
– А я уж думал, я вашу милость недостаточно сильно ударил, дай, думаю, добавлю, – сообщил он Артуру. – Я ведь для начала чпокнул очень слабенько, примерно как по столу, когда выпивку заказываешь…
– Спасибо, – пробормотал Артур, ощупывая шишку на темени и ощущая легкую дурноту. Наверное, его все-таки укачало.
– Просто ваша милость начали тихонечко так кричать, – пояснил Ваткингл. – Тихонечко, только у меня все одно мурашки по спине побежали!
– А у меня-то как побежали, – ответил Артур.
Сев, он начал осматриваться, хотя голова продолжала кружиться. Зеркальце лежало на полу, его поверхность пересекала сквозная трещина. Раковина обнаружилась у него под ногой. Он ее, оказывается, раздавил.
В углу каюты горел газовый рожок, и солнечного света в иллюминаторе больше не было видно. Зато корпус корабля размеренно вибрировал, а издалека доносились приглушенные удары, как будто там колотили боксерскую грушу. Ритм ударов не совпадал с ритмом легкого покачивания корабля.
Артур спросил:
– Как долго я смотрел в зеркальце?
– С четырех склянок вечерней вахты до шести склянок первой, – ответил Ваткингл. – Что-то около девяти часов.
– А мне-то показалось – минуты, – вырвалось у Артура. – Ну и далеко же они, наверное, где-то во Второстепенных Царствах. Хотел бы я знать, где именно.
Шишка на голове болезненно пульсировала, в горле першило – вероятно, из за того самого «тихого крика», о котором говорил Ваткингл. Он заново содрогнулся, вспомнив жуткую рожу Лихожаро и его шепчущий голос.
«Не смей думать о Лихожаро! – приказал он себе. – Думай о том, что надлежит сделать!»
– На «Летучий богомол» вот-вот должна была напасть «Жуть», – сказал он вслух.
– На «Богомол»? – удивился Ваткингл. – Не средняя драчка будет, наверное! Это ж настоящий корабль, их пираты обычно не трогают. С ними свяжешься – не развяжешься! Пираты их, может, и победят, только своих положат – страшно подумать!
– Лихожаро уже захватил «Мотылек», – продолжал Артур размышлять вслух. – Теперь он вышел на охоту за «Богомолом». Неужели он действительно…
«Действительно понял, что я как-то связан с этими двумя кораблями? – продолжал он уже мысленно, и по хребту снова прокатился озноб. – С его-то колдовской силой он наверняка распознал связь. Я помечен этой самой Красной Рукой, и он ищет меня. Мне нипочем не спрятаться от него… Мне нипочем не…»