– Носовой отсек! Во что мы врезались? – осведомился затем Длиннохвост.
– Наш таран воткнулся в деревянную стену, – отозвался младший офицер, заведовавший передним отсеком. – Похоже на корпус крупного торгового корабля, застрявшего в тоннеле. Выглядит очень прочным…
– Убрать таран!
Последующие секунд двадцать не было ни докладов, ни каких-либо иных звуков. Артур не сводил глаз с хрустальной сферы. Ему трудно было четко различить, что именно находится впереди – все заслоняли тучи мусора, несшегося мимо, – но все-таки он в самом деле рассмотрел нечто деревянное, поросшее водорослями.
– Не удается убрать, кэп, – донеслось из переговорной трубы. – Не помогает даже низшая передача, и это притом, что за лебедку взялся весь состав!
– Значит, придется сдать назад, – проговорил Длиннохвост. – На руле! Какова скорость течения?
– Девятнадцать узлов, сэр.
– Девятнадцать?
– Так точно, сэр. Колеблется от восемнадцати до двадцати.
Хвост капитана выстрелил из-под кресла и возбужденно хлестнул по полу.
– А в чем дело? – начиная нервничать, поинтересовался Артур.
Все-таки ему положительно не нравилось на субмарине. Здесь было так отчаянно тесно. А случись что, и податься, в общем-то, некуда…
– В данном конкретном отверстии застряли обломки корабля, потерпевшего крушение, и мы их протаранили, – объяснил Длиннохвост. – В самом буквальном смысле. Наш таран засел в дереве корабля, и вытащить его лебедкой не удается. При обычных обстоятельствах мы включили бы задний ход и вытянули его. Но дело в том, что наша максимальная скорость заднего хода – восемнадцать узлов. А течение здесь таково, что нам его не одолеть.
– Значит, мы застряли как следует?
– Это временное затруднение, – сказал Длиннохвост. – По счастью, у нас есть время для решения этой задачи. Сами собой напрашиваются следующие варианты…
– Глубина погружения увеличивается, сэр, – доложил крыс-рулевой.
– Что? – удивился Длиннохвост. – Здесь, в тоннеле?
– Нет, сэр, это, должно быть, сама левиафанша. Она погружается!
– Но она практически никогда не опускается на глубину! Сколько?
– Сорок пять саженей. Сорок восемь. Пятьдесят три…
– Аварийное погружение! – взревел Длиннохвост в переговорную трубку. – Во всех отсеках – перекрыть люки в водонепроницаемых переборках!
Ответом был целый хор «есть, сэр!» и «так точно, сэр!». Длиннохвост вместе с рулевым склонились над глубиномером.
– Погружение прекращается, – объявил наконец рулевой. – Шестьдесят семь саженей!
– А насколько глубоко мы вообще можем?.. – поинтересовался Артур.
– Запас еще есть, – заверил его Длиннохвост. – Опасность состоит в том, что малейшее движение Утонувшей Среды может отправить нас на слишком большую глубину. Мы ведь рассчитывали, что она, как всегда, будет курсировать у поверхности.
– Зуб даю, увидела внизу нечто съестное, – пробормотал Артур. – Но сейчас пока нам ничего не грозит, так ведь?
– Надо выбираться из этого отверстия в костной завесе, – сказал Длиннохвост. – Как только у нас появится свобода перемещения внутри ее, опасаться будет больше нечего. К сожалению, сейчас мы находимся слишком глубоко, чтобы выпустить ныряльщиков, которые разрубили бы препятствие. Доктор Скамандрос! Нет ли у тебя каких-либо магических методов решения нашей проблемы?
Скамандрос откашлялся.
– Мм… Что-то ничего определенного не приходит на ум! К величайшему сожалению, моя практическая работа в основном касалась ветра и волн… словом, всего, что можно встретить на поверхности моря, но не в его глубине!
– Значит, попробуем стряхнуть препятствие… – начал было Длиннохвост, но его перебил крыс-рулевой:
– Кэп, она опять погружается!
– Доложить глубину!
– Семьдесят две сажени, и увеличивается… Восемьдесят две сажени… девяносто саженей… девяносто пять…
Бесстрастный голос рулевого был внезапно перекрыт жутким металлическим гулом, как если бы кто-то ударил в гигантский колокол. Звук был такой силы, что буквально похоронил все прочие звуки. Спустя некоторое время он плавно разделился на целый хор поскрипываний и гудений. Каждый отдельный тон был гораздо тише целого… но до чего же страшно было их слушать!
– Мы выдержим и бо́льшую глубину, – сказал Длиннохвост.
Его голос прозвучал уверенно, но Артур заметил, что от капитанского хвоста отлила вся кровь.
– Сто саженей, – продолжал докладывать рулевой. – Сто две…
– Отправить бутылочное послание, – распорядился Длиннохвост в переговорную трубку. – Достигнута испытательная глубина. УС продолжает погружаться.
– Слушаюсь, сэр, – долетел бесплотный ответ.
«УС», по всей видимости, обозначало Утонувшую Среду, и это навело Артура на неожиданную мысль.
– Доктор Скамандрос! – повернулся он к колдуну. – А как насчет того, чтобы напрямую связаться с Утонувшей Средой? Не мог бы ты сделать что-нибудь… ну там, я не знаю… свет какой в небе зажечь, чтобы она вверх посмотрела?
Скамандрос как раз промокал взмокший лоб своим желтым шелковым платочком. Отложив его, он принялся стремительно шарить по бесчисленным карманам пальто. Карманов, кстати, там явно было существенно больше, чем реально мог вместить даже самый необъятный балахон.
– Нет, это не пойдет… – бормотал он по ходу поисков. – Не для такой глубины… не сработает… А это у меня, хоть тресни, сроду как следует не получалось… О, вот это… тоже нет – запас кончился… И это не пойдет, тут надо цель видеть…
– Может, ты ей иллюзию создашь, какой-нибудь гигантский ростбиф чтобы с неба свисал? – внесла предложение Сьюзи. – Небось взовьется, как поплавок!
– Создать-то иллюзию я могу, – сварливо отозвался Скамандрос. – Легко! Вот наружу ее выпустить – совсем другое дело!
– Сто шесть саженей, – продолжал докладывать рулевой. Покосился на капитана и проговорил без малейшей дрожи в голосе, как бы просто напоминая: – Оценочная глубина раздавливания корпуса составляет сто десять саженей.
Что означали эти слова, Артур прекрасно понял и без пояснений. Достаточно было послушать чудовищный гул и скрежет, доносившиеся отовсюду. Когда его слуха коснулось еще и журчание, Артур, вздрогнув, обернулся – и увидел воду, просочившуюся сквозь пол.
– Сто восемь саженей…
Сьюзи спросила:
– А Утонувшая Среда под водой слышит?
– Превышена оценочная глубина раздавливания, – невозмутимо доложил рулевой. – Сто одиннадцать саженей. Глубина продолжает увеличиваться…
Как бы в ответ на эти слова, внезапно и разом погасло все освещение. Артур беспомощно вглядывался во тьму, каждый миг ожидая, что вот сейчас корпус лодки окончательно сложится. Последует страшный удар тысяч тонн холодной воды… и почти мгновенная смерть. Будем надеяться, что она окажется быстрой…
Кажется, все остальные думали примерно о том же. Секунд десять царила полная тишина, потом прозвучал голос Длиннохвоста:
– Переключиться на контур Б!
Рулевой сделал движение. Несмотря на непрекращающийся гул и свист, Артур расслышал короткий щелчок переключателя. Сперва ничего не произошло, крыс тихо выругался… но вот лампы начали медленно разгораться, и наконец рубку залил красный свет аварийного освещения.
– Доложить глубину!
Пассажиры снова затаили дыхание. Погружение должно было наверняка прекратиться, иначе почему лодку до сих пор не сплющило?
– Сто… сто тринадцать саженей. Глубина не меняется.
– О чем ты начала говорить, Сьюзи? – спросил Артур.
– Я сказала: Утонувшая Среда под водой слышит?
– Наверняка, – ответил Артур. – Точно слышать должна! У китов ведь и сонар есть! Они друг другу песни поют! Если мы сумеем произвести какой следует громкий и высокий звук, она… она должна сообразить, что у нее в дырке зуба кто-то застрял… Хотя толку от этого не будет…
– Почему не будет? – спросила Сьюзи.
– Ну, она, чего доброго, нырнет еще глубже, чтобы избавиться от источника звука.
– Сто четырнадцать саженей! – доложил крыс-рулевой. – Она снова пошла вниз!
– Значит, хуже всяко не будет?
– Делайте что можете, – разрешил Длиннохвост. – Глубина раздавливания выведена на основании расчетных оценок, но…
Его голос прервался – из стен ударило сразу несколько водяных струек, а корпус лодки отозвался низким чудовищным стоном.
– Доктор! – взвыл Артур. – Можешь ты соорудить какой-нибудь тонкий визг, да погромче?
Скамандрос уже откручивал головку попугая со своей прогулочной трости. Кивнув, он запустил руку внутрь резной головки, ни дать ни взять меняя какие-то настройки.
– Заткните уши! – последовало распоряжение.
Артур только-только успел сунуть пальцы в уши, как птичья головка вдруг засияла ярким светом. Ее клювик открылся – и произвел нечеловеческий вопль, легко прорезавший стоны и кряхтенье терпящей бедствие субмарины. Скамандрос управлял попугайной головкой, точно куклой-марионеткой, орудуя крохотными рычажками. Тон вопля начал меняться в правильном ритме, попеременно делаясь то ниже, то выше.
Крыс-рулевой пытался что-то кричать, но Артур не слышал его. Вопль волшебного попугая был таким громким и пронзительным, что причинял самую настоящую боль. У Артура свело скулы…
Вода коснулась его ног. Невольно вскрикнув, он поджал коленки. На полу рубки было как минимум фут воды, и, судя по всему, она поднималась. «Значит, у нас ничего не получилось. Все зря. Сейчас нас раздавит, мы утонем…»
Вопль прекратился. Артур нерешительно вытащил из уха один палец, потом другой… На него обрушился нестройный хор голосов. Кричал даже рулевой, разом утративший все свое спокойствие:
– Сто саженей, она всплывает! Всплывает! Всплывает!
Услышала ли на самом деле Утонувшая Среда крик попугая, или просто ей вздумалось подняться к поверхности – так или иначе, она поднималась, причем гораздо быстрей, чем шла вниз. На самом деле движение что вверх, что вниз было для нее наверняка очень незначительным. Все равно что для человека – легонько кивнуть.