Коснувшись этих чёрных линий и не добившись никакого результата, я понял, что это какой-то вид энергии, но своим магическим даром я её никак не почувствовал. И решив выяснить, вижу этот чёрный живой огонь на моём теле только я, благодаря улучшенному навыку, или же он виден для всех без исключения? Для этой цели достал отточенный клинок. Наверное, делать этого не стоило. Рефлекторно, я посмотрел на отражение своего некогда старого лица. Не сказать, чтобы увиденное вызвало у меня ужас или страх. Мои эмоции в этот момент в принципе было сложно описать. Вот что гоблин может почувствовать, когда увидит, что его лицо объято тонкими языками чёрного пламени. Всё, практически полностью. И это только небольшая часть, отразившаяся в крохотном лезвии клинка.
В итоге, насмотревшись на себя вдоволь, я стоял и размышлял о превратностях судьбы и, наверное, своей глупости, на фоне заунывных криков боли Мареша. С одной стороны, улучши я этот навык в прошлый раз и меня бы обязательно казнили. А с другой стороны, нынешнее улучшение, абсолютно точно было промежуточным, и чтобы получить хоть какой-то результат, а он, скорее всего, был впечатляющим, его нужно было улучшить ещё раз в этом же направлении. Теперь вполне очевидно, что я этого никогда не узнаю. И что стоило тогда просто повременить? Не жадничать из-за какой-то сотни ОС. Ведь не зря тогда почувствовал, что в этой тьме, есть какой-то потенциал. Сожаление и злость просто разрывали меня изнутри. Хотелось убивать, разорвать кого-нибудь и залить всё вокруг кровью. Но я прекрасно понимал — это никак уже не изменит ситуацию.
Облачившись в экзокостюм, я взбешенный вышел из палатки. Гоблины синхронно повернулись в мою сторону и обмерли, даже корчившийся от боли Мареш. А Таталем Со, так и вообще вскрикнул от ужаса. Как я и подозревал, мой шлем совсем не скрывал небольшие всполохи чёрного пламени. А висевший под потолком шар света давал достаточно освещения, чтобы эти трусы могли прекрасно меня рассмотреть.
— Улер, приготовь мне еды, — зло прошипел я, сам тем временем подходя к Марешу и поднимая его в воздух с расстеленного спальника одной рукой за шею.
— Ты что это удумал, помёт нургла, — зло чеканя слова, произнёс я, — кто тебе дал разрешение шуметь? Неужели в твоей безмозглой голове не промелькнула мысль, что тысячи песчаных химер, преследующих нас все эти дни, могут вполне услышать твои стенания? Ведь у этих тварей прекрасный слух. Или же в следующий раз ты будешь сражаться с этими чудовищами за пределами магического барьера.
Всё это я говорил с поднятым забралом шлема, более не видя смысла скрывать своё лицо. Мареш даже кричать перестал, расширив глаза от ужаса. И безнадежно пытался хрипеть. Я же всё сильнее сдавливал его шею. А вот когда его глаза закатились, и он потерял сознание, моя хватка чуть ослабла, и заклинание Малое лечение привело в чувство провинившегося воина. Он медленно приходил в сознание, его глаза пытались сфокусироваться, но это удавалось с трудом. Я дёрнул рукой, встряхивая воина и снова сильно сжимая его шею.
— Я не договорил с тобой, и точно не разрешал тебе терять сознание! — прорычал я ему прямо в лицо.
Мареш снова задёргался и явно пытался что-то сказать, но мне это было неинтересно. Я с трудом сдерживал желание сломать ему шею. Конечно, он не провинился настолько сильно, но бушующая злость внутри меня требовала найти выход. Остальные гоблины испуганно расползлись по углам подвала и даже не пытались смотреть в мою сторону.
— Очень надеюсь, что впредь ты меня так не разочаруешь, Мареш, — с этими словами я отпустил его шею и воин с гулким стуком упал на каменный пол, отчаянно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
Развернувшись, я уже хотел идти к следующему провинившемуся, как в спину услышал тихий хрип.
— Простите, господин Ирчин, этого больше не повторится, — проскрипел Мареш.
Повернувшись к Марешу, я был немало удивлен. Он смог собраться с силами и всё же скрючился в поклоне на полу.
— И какие выводы ты сделал, солдат? — спросил я, уже не так угрожающе.
— Господин Ирчин, впредь я буду спрашивать у Вас разрешения, чего бы это не касалось, — просипел воин с пола.
Удовлетворённый ответом, я развернулся к Улеру.
— Улер, поднимись, к тебе у меня претензий нет. Действовал неплохо, молодец!
Воин подскочил и согнулся в почтительном поклоне.
— Благодарю, господин Ирчин, — просиял он. И в его голосе было странное сочетание ужаса и благоговения. Словно он не мог даже для себя решить, рад ли он, что служит у такого командира или же в любой момент ожидает жестокой расправы над собой? На самом деле, мне было абсолютно плевать. Я просто отметил это про себя и запомнил. Словно бы в анкету этого воина, был занесён ещё один малозначительный штрих, только и всего.
— Леур, Таталем Со, я не буду перечислять весь список ваших ошибок в прошедшем бою, ибо он слишком велик, — жёстко сказал я, — поэтому, Улер, раздроби каждому из них по одному пальцу на руке.
Маги вздрогнули, не веря своим ушам. И начали в ужасе озираться по сторонам, пытаясь найти пути к спасению.
— И отсеки каждому из них по мизинцу на левой руке. Думаю, это на некоторое время заставит вас выполнять мои приказы более расторопно и целиться по противнику тоже будет удобнее без лишних, явно мешающих пальцев на руке.
Улер не стал задумываться над приказом ни на мгновение. Он дождался, когда я закончу говорить и сорвался с места, будто от этого зависела его собственная жизнь. Сначала воин сшиб с ног молодого Таталема Со и, наступив ему на левую руку древком копья, раздробил безымянный палец. Наверное, он предполагал именно так. На деле же вышло, что после удара, все четыре пальца превратились в изломанные куски плоти. Таталем Со неистово заорал во весь голос. Задергался, пытаясь освободить повреждённую руку. Но вес солдата был чрезмерно высок и сил у молодого мага не хватало освободить искалеченную руку. Улер боковым зрением смог уловить моё недовольство. Поэтому удар острием копья произвёл филигранно, отсекая только крайний палец. Волшебник взвыл ещё сильнее, надрывая в отчаянном крике горло. Кровь обильно начала заливать каменные плиты, вырываясь из обрубка толчками. Ровно две фаланги, а Улер действительно молодец, тонкая работа.
Взмах руки и воин перестает удерживать на полу Таталема Со. Молодой маг неуклюже пытается пережать рану здоровой рукой. Но это не помогает, кровь течёт, заливая оба рукава лёгкого доспеха. Ещё один взмах моей руки и Улер идёт к старшему волшебнику. Тот сидит на полу с остекленевшим взглядом. Его губы нервно что-то шепчут, но левая кисть лежит на каменных плитах пола. Когда Улер был уже в шаге от очередной жертвы расправы, старший маг склонился в поклоне, ударился лбом в каменный пол и произнёс испуганным, сбивчивым голосом:
— Простите, господин Ирчин, я понял свои ошибки, этого больше не повторится.
Улер замер, повинуясь движению мой руки. А Таталем Со тем временем продолжал кричать от боли, надрывать глотку и безуспешно зажимал кровоточащую рану, растаскивая кровь по полу ещё сильнее.
— И что же ты понял, Леур? — строго спросил я.
Маг, не задумываясь, сразу же ответил.
— Стоило рискнуть даже жизнью, но ударить огненным шаром, так как это сделали бы Вы. Ведь господин Ирчин постоянно рискует лично, вступая в схватку лицом к лицу с любым противником, не подвергая нас никакой опасности. А мы взамен отвечаем трусостью, — неуверенно пролепетал он в конце.
— Неплохо, но не этого я от тебя ждал. Улер, на этот раз сделай всё аккуратно — приказал я.
По одной моей интонации Улер понял, как надо действовать. Воин ловким движением ударил по лежащей руке древком копья, раздробив на мелкие кусочки только мизинец. Леур взвыл, но хотя бы попытался сдержать крик боли. Да и руку не отдёрнул. А затем мой воин не менее ловко отсек эти ошмётки стальным наконечником копья. Стоило экзекуции закончиться и солдату отойти, как Леур использовал три раза подряд заклинание лечения, полностью исцеляя рану. Кожа на месте обрубка зарастала на глазах. Это, конечно, не восстановило две отсутствующие фаланги мгновенно, но во всяком случае кровь идти перестала.
Обведя взглядом всех своих гоблинов, я понял, что меня раздражают крики Таталема Со. Направив в его сторону свою руку, впервые использовал заклинание Ментальный удар. Невидимая волна энергии буквально мелькнула, соединяя мою ладонь и голову глупого мага. И он тут же обмяк, растянувшись на полу.
— Леур, останови кровь у этого слизняка, — приказал я.
Старший маг, не сходя со своего места, дважды использовал заклинание лечения. И не только кровь перестала хлестать из обрубка пальца, но и остальные повреждения кисти сильно уменьшились.
— Молодец, Леур, я рад, что ты вычленил из моих слов самое важное, надеюсь, в дальнейшем ты меня перестанешь разочаровывать, — удовлетворённый сообразительностью Леура, произнёс я.
Мареш так и лежал на полу, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя. Но он не пропустил ничего из произошедших прямо сейчас событий. И, в отличие от Улера, стоявшего с почти довольной мордой, всё-таки догадался спросить.
— Простите, господин Ирчин, — прохрипел он, лёжа на полу, — пожалуйста, объясните, что именно вычленил Леур из ваших слов?
— Неплохо, Мареш, действительно неплохо, — довольным голосом, прострекотал я, указывая на него пальцем, — а ты подумай, подумай своей головой.
Мареш с трудом перекатывал у себя в мозгу мысли, это явно читалось на его лице.
— Но ведь он сразу же вылечил полученные раны, — по-прежнему хрипящий солдат, сказал это в некоторой степени недоумения, — какой тогда смысл в наказании, если он не будет страдать несколько дней от боли?
— Верно подмечено, Мареш, но я же не запрещал ему использовать лечение, так ведь? — я выдержал паузу, чтобы воин мог уложить это у себя в голове. — Нужно думать, понимаешь, Мареш, думать своей головой. А вот если не получается, то тогда просто спросить у меня. Вот и всё. Большого секрета нет. Именно по этой причине ты сейчас совершенно цел. Ты всего лишь немного ошибся, решив раньше времени тут кричать. А вот маги не выполнили строгие указания и приказы, которые были обговорены заранее. Чувствуешь разницу, Мареш, приказ должен быть строго выполнен, несмотря ни на что.