Глаз серебряного коня,
Индостан благоухает…
Ты, как никто, понимаешь меня,
Того, кто других не понимает.
Ты легко, как птица, спишь.
Звон зари, далекий гул…
Беглецов тревожит тишь,
Вот я глаз и не сомкнул.
Что за бес – мучитель мой?
Нож, зарубки на кости…
Колдовской дозор ночной
Мне в одиночестве нести…
Откати камень
В зал регистрации Римского аэропорта, в сопровождении шестерых патрульных, входит капитан полиции, снимает темные очки и обводит взглядом толпу. Дин представляет себе перестрелку между итальянскими полицейскими и бизнесменами у стойки «Аэрофлота», которые все до одного – кагэбисты. Крики, кровь, хаос. Дин уворачивается от пуль, спасает синьорину в розовом жакете. Всех кагэбистов перестреляли. Король Италии награждает Дина орденом. Синьорина в розовом знакомит Дина со своим отцом, у которого замок на вершине холма и сто акров виноградников. «До сегодняшнего дня у меня не было сыновей…» – растроганно говорит итальянец, обнимая бравого сына Альбиона.
Тем временем к капитану полиции присоединяется фотограф.
Лицо у того знакомое. Ну конечно! Это он фотографировал группу в гостинице. Он замечает Дина, Гриффа, Джаспера и Левона, указывает на них пальцем. Капитан шагает к ним, патрульные следом, рассыпавшись клином. «Явно не за автографами…»
– Э-э-э… – тянет Дин. – Левон?!
Левон разговаривает с администратором за стойкой.
– Минуточку, Дин.
– У нас нет минуточки.
Капитан останавливается рядом:
– Вы – группа «Утопия-авеню»?
– В чем дело? – спрашивает Левон.
– Я – капитан Ферлингетти, из Финансовой полиции. Что здесь? – Он тычет пальцем в кожаную сумку у Левона на груди.
– Документы. Ценности.
– Откройте, – приказывает капитан.
Левон повинуется.
Капитан вытаскивает из сумки конверт:
– Что это?
– Две тысячи долларов. Гонорар группы за четыре выступления. Законный гонорар. Наш промоутер, Энцо Эндрицци…
– Нет. Это незаконно. – Капитан засовывает конверт в карман. – Все вы. Со мной. Сейчас. Есть вопросы.
Ошарашенный Левон не двигается с места. Все стоят как пригвожденные.
– Что?
– Concerti[110] в Италии, доходы в Италии, налоги в Италии.
– Но у нас все документы в полном порядке. Вот, взгляните. – Левон разворачивает бухгалтерскую ведомость на итальянском. – Это от нашего промоутера. Официальное подтверждение…
– Нет, – заявляет капитан Ферлингетти. – Недействительно.
Левон спрашивает уже совсем другим тоном:
– Значит, мы должны раскошелиться?
– Тогда арест. Прямо сейчас. Мне все равно. – Капитан что-то говорит администратору по-итальянски. Дин слышит слово «passaporti»[111].
Испуганный администратор протягивает паспорта. Дин тут же хватает их и сует себе в карман.
Капитан Ферлингетти подступает к Дину:
– ОТДАЙ!
У Дина наметанный глаз на продажных копов.
– Наш рейс через полчаса. И мы на нем улетим. Вместе с нашими деньгами. Так что…
Боль в паху раскалывает Дина напополам. Зал регистрации кружится волчком. Скула впечатывается в пол. Перед глазами взрывается сверхновая – вспышка фотоаппарата. Левон возмущенно протестует. К Дину возвращается зрение. Фотограф примеривается сделать еще один снимок. Дин изворачивается ужом и лягает фотографа. Пластмасса, стекло и челюсть хрустят под каблуком. Вопль. Дина пинают сапогами. Он сворачивается клубком, защищая руки и пах.
– Бастард! – орет капитан Ферлингетти.
Или это «Basta!»?[112]
Пинки прекращаются. Дину заламывают руки за спину, надевают наручники. Паспорта отбирают. Его грубо вздергивают за шиворот, поднимают на ноги. Грифф осыпает всех площадной бранью. Звучат приказы по-итальянски. Всех уводят.
– Вам это не сойдет с рук, – говорит Левон. – Я вам гарантирую юридические последствия…
– Conseguenze[113] только начинаются. – Капитан Ферлингетти надевает темные очки. – Я вам гарантирую.
– Просто галопом по европам, – сказала Эльф Дину. – В марте Амстердам, шесть выступлений на разогреве у The Hollies… а теперь в Италию. Самолетом.
Дин выглянул в иллюминатор. Самолет выруливал на взлетную полосу.
– Ну, «Пурпурное пламя» там на девятом месте в чартах. Я тебе говорил? Не припомню.
– За последние десять минут – ни разу, – ответила Эльф.
– Зря Левон не настоял на билетах в первый класс.
– Ага, а мне надо было потребовать, чтобы Грегори Пек встретил меня в аэропорту и возил по Риму, как Одри Хепберн в «Римских каникулах».
Побледневший Джаспер в кресле у прохода прятал глаза за темными очками и жевал резинку.
– Расслабься, дружище, – сказал ему Дин. – Если самолет грохнется, все равно ничего не сделаешь. Так что не нервничай попусту.
Пальцы Джаспера сжали подлокотник.
Из динамиков зазвучал голос стюардессы:
– Пожалуйста, пристегните ремни безопасности…
Взревели мощные двигатели. Самолет затрясло.
Эльф наклонилась мимо Джаспера и Гриффа к Левону:
– Это нормально?
– Вполне нормально. У пилота одна нога на педали газа, а другая – на тормозе, поэтому, как только он снимет ногу с тормоза, самолет…
«Комета-4» рванулась вперед, и пассажиров вдавило в спинки кресел. «У-у-у-у-у» – завыло в кабине. Пальцы Эльф впились в запястье Дина… Все задрожало, капли дождя на стекле превратились в черточки, пол задрался вверх, горизонт накренился вниз, самолет оторвался от земли, Эльф забормотала: «Боже мой, боже мой, боже мой…» Внизу замелькали склады и пакгаузы, многоэтажная парковка, деревья, водохранилище, шоссе М4 и проселочные дороги… Промокшая модель Англии в натуральную величину: извилистая Темза, Ричмонд-парк, стеклянный ковчег оранжереи в королевских ботанических садах Кью… стекло иллюминатора запотело; фюзеляж затрясся, будто его схватила рука великана.
– Это нормально? – спросила Эльф.
– Обычная болтанка, – сказал Левон. – Все в порядке.
Дин коснулся пальцев Эльф, сказал:
– Между прочим, это мое запястье.
– Ой, извини! Господи, прямо как собака цапнула… А… Боже мой, ты только глянь!
Они поднялись над облаками. Облака, вид сверху: залитые солнцем, снежно-белые и сиреневые, взбитые как сливки, клочковатые, вычесанные прядями…
– Рэю рассказать, так он в жизни не поверит, – вздохнул Дин.
– Интересно, можно это выразить музыкой? – спросила Эльф.
– Джаспер, да ты хоть посмотри! – сказал Дин.
Джаспер не шевельнулся. Дин с Эльф рассматривали облака.
– Я никогда в жизни ничего прекраснее не видела, – сказала Эльф. – Никогда.
– И я тоже.
Щеку Дина что-то защекотало. Прядь Эльфиных волос скользнула по подбородку. Дин осторожно отвел ее:
– Возвращаю хозяйке.
Два копа садятся с задержанными в полицейский фургон. Изнутри он точь-в-точь как английский: скамьи вдоль стен, свет падает сквозь зарешеченное окошко в задней стенке водительской кабины. Живот, задница и пах Дина налиты болью будущих синяков. Руки все еще в наручниках. Копы закуривают. У них пистолеты.
– Эй, приятель, – говорит Дин. – Amico[114]. Сигаретку? Per favorе?[115]
Патрульный с усмешкой качает головой, будто говоря: «Amico? Ну ты даешь!»
– А деньги у тебя в сумке… – начинает Грифф. – С ними все по закону?
– Абсолютно, – говорит Левон. – Только они больше не у меня в сумке.
– Вообще-то, столько наличных – чистый риск, – ворчит Грифф.
– Если для тебя это риск, – вздыхает Левон, – в следующий раз возьмем чек у зарубежного промоутера, с которым до этого никогда не работали. Вернемся домой, принесем чек в банк и выясним, что он отозван.
– А коп ведь знал, что деньги у тебя. И в какой сумке – тоже знал, – говорит Дин. – Очень все это подозрительно.
Левон вздыхает:
– Да. И об этом знал только Энцо.
– А с какой стати нашему промоутеру закладывать нас копам? – спрашивает Грифф.
– Энцо достается вся прибыль с пяти наших выступлений. Капитан получает свою долю. Все довольны. Черт, надо было взять с нами Бетани, она бы вывезла деньги отдельно. Ну, в шоу-бизнесе поначалу все обжигаются, но я-то думал, что уже ученый. В общем, если Энцо явится нас выручать, то я перед ним извинюсь. А если его и след простыл, то все понятно.
С минуту все молчат.
– Хорошо, что Эльф раньше улетела, – говорит Дин. – Слава богу.
– Твоя правда, – говорит Грифф.
– Деньги – это просто деньги, – говорит Джаспер. – Мы еще заработаем.
– Может, Тед Сильвер их выбьет? – спрашивает Грифф.
– Мы в Италии, – напоминает Левон. – Судебного разбирательства придется долго ждать, года так до семьдесят пятого. И то если очень повезет. Я не шучу. Для нас лучший вариант – скорейшая депортация.
– А худший? – спрашивает Дин.
– Об этом пока думать не стоит. И ни в коем случае ничего не подписывайте без согласия сотрудника посольства. Ничего. Не забывайте, что итальянцы изобрели коррупцию.
Все четверо, моргая на свету, выходят из фургона в обнесенный стеной двор полицейского участка – уродливого одноэтажного здания с плоской крышей. Дин спотыкается. Грифф его поддерживает. За забором с колючей проволокой виднеется автомобильная эстакада, фабричная труба и многоквартирный дом. Патрульный загоняет задержанных в вестибюль, где все – десятилетние мальчишки, священники, беременные женщины и дежурный по отделению – дымят сигаретами. Разговоры смолкают, головы поворачиваются, все глазеют на экзотических иностранцев. Задержанных ведут в комнату за бронированной дверью, где их дожидается капитан Ферлингетти.