– Вполне возможно. – Тед Сильвер стряхнул пепел. – Но знаешь, за тридцать лет юридической практики я твердо уяснил одно: невозможно предсказать, как поступит истец.
Заканчивается третья сторона альбома «Blonde on Blonde».
– Когда родился Мартин, мы с Тони договорились… – Тиффани стряхивает пепел в пепельницу. – Я делаю перерыв в карьере и становлюсь примерной матерью. А через пять лет Тони снимает фильм, где я играю главную роль. Quid pro quo[151]. Я – актриса. А в шестьдесят первом году «Пух чертополоха» был одним из лучших британских фильмов. Да, меня помнят по ролям в «Так держать…», в «Буре» на сцене Королевского национального театра и в «Батлшип-Хилле». Лишь по нелепой случайности я не сыграла Ханни Райдер в «Докторе Ноу». В общем, мы договорились. Мне достались пеленки, кормление, няни и бессонные ночи, а Тони снимал «Уиган-Пирс» и «Гефсиманию». Моему агенту поступали предложения, но Тони каждый раз говорил, что мне понадобятся силы для триумфального возвращения Тиффани Сибрук на большой экран. Наконец в прошлом году он начал работать над сценарием «По тропинкам Севера». То есть не он, а мы. Точнее, я. Я вложила в сценарий больше сил, чем Макс, соавтор Тони. Пайпер, призрак сестры рок-певца, – великолепный персонаж. И эта роль предназначалась мне. А две недели назад, как раз в тот день, когда ты купил «спитфайр»…
– А при чем тут мой «спитфайр»?
– Совершенно ни при чем. Просто когда я вернулась домой, Тони сообщил мне новость… – Тиффани скрипит зубами. – Киностудии «Уорнер бразерс» очень понравился сценарий, и они готовы вложить в фильм полмиллиона долларов, если роль Пайпер сыграет Джейн Фонда.
– Джейн Фонда? Джейн Фонда отправится в душеспасительное путешествие на остров Скай?
– Съемки будут проходить в Лос-Анджелесе. А фильм будет называться «По тропинкам Дальнего Запада». Сиськи, мохито и блондинки.
Дин слышит, как Джаспер набирает ванну.
– Фигня какая-то.
– Не фигня, а предательство. В общем, я объяснила Тони, куда послать американцев и их полмиллиона долларов. И знаешь, что он мне ответил?
«Догадываюсь, что его ответ тебе совсем не понравился».
– Что?
– Что за особняк, мои драгоценности, «мои» летние балы и нянь надо чем-то платить, поэтому он не намерен отказываться от полумиллиона долларов. Мол, все, разговор закончен, fait accompli[152].
«Что еще за фей? Или кто? Фэй?»
– Да… Нож в спину.
– Он попытался подсластить пилюлю и предложил мне роль свихнувшейся лесбиянки-психопатки – «Уорнер бразерс» добавили ее в сценарий. Я послала Тони куда подальше. Ну, он и улетел. В Лос-Анджелес. Работать с актрисами.
«Значит, она со мной спит из мести, – думает Дин. – Ну и что с того?»
– Я не хотела тебе все это рассказывать, – говорит Тиффани. – Любовница, которая жалуется на мужа, – не самая…
«Вообще-то, я не против».
Дин целует ее – слышит, как в замке входной двери поворачивается ключ, – резко обрывает поцелуй и напряженно вслушивается.
– В чем дело? – спрашивает Тиффани.
– Джаспер принимает ванну. Кто там пришел?
В коридоре звучат голоса. Кровь в теле Дина мгновенно приливает к совершенно иным органам. Он натягивает брюки и футболку, хватает пустую бутылку, которая обычно служит подсвечником, но сейчас сойдет за биту, и выглядывает в коридор. В ванной комнате громко играет радио. Наверное, Джаспер ничего не слышит. В дальнем конце коридора, за шторками из бусин, стоят два грабителя…
Дин с криком бросается на них. Грабитель помоложе ойкает, в ужасе отпрыгивает, ударяется спиной о вешалку, валит ее на пол и сам падает сверху. Второй, тот, что постарше, невозмутим. Ему лет пятьдесят. При галстуке, в строгом костюме. Смотрит на Дина так, будто находится у себя дома. Дин взмахивает бутылкой:
– Кто вы такие? И что вам понадобилось в моей квартире?
– Это моя квартира, – с иностранным акцентом заявляет старший. – Меня зовут Гюс де Зут. Я – отец Яспера.
– Чего?
– А ты думал, его в лаборатории собрали? А вот это мой сын, Мартен.
Мартен, которому на вид лет тридцать, морщась, встает с пола.
– Так что мы спросим у тебя то же самое. Кто ты такой? И что тебе понадобилось в моей квартире? И прекрати махать бутылкой. Постыдился бы.
Дин замечает фамильное сходство.
– Меня зовут Дин. Мы с Джаспером вроде как соквартирники. Я думал, вы грабители. Извините.
Появляется Джаспер, мокрый, с полотенцем на бедрах. Он обменивается парой фраз по-голландски с отцом и единокровным братом. Встреча семейства проходит безрадостно. Упоминают имя Дина. Джаспер говорит всем:
– Погодите, я мигом, – и уходит в ванную.
Мартен де Зут поднимает с пола вешалку.
– По-моему, ты играешь на бас-гитаре в группе Яспера.
– Строго говоря, «Утопия-авеню» – не группа Джаспера. А если бы вы позвонили в дверь, то я бы не… я бы открыл.
– Я звонил по телефону, – говорит Гюс де Зут. – Час тому назад. Никто не взял трубку, и мы решили, что никого нет дома.
«А, вот кто звонил», – соображает Дин.
– И давно ты снимаешь у меня комнату? – спрашивает Гюс де Зут.
«Снимаю? Арендная плата? М-да, щекотливый вопрос…»
– Ну, это вам Джаспер расскажет.
– А сам ты не помнишь?
– Вы садитесь. Я сейчас заварю чай.
– Очень по-английски, – замечает Мартен де Зут.
Тиффани, которая прислушивалась к разговору – на всякий случай, вдруг пришлось бы звать на помощь соседей, – теперь жалуется, что все это очень некстати, и беспокоится, что застряла здесь надолго. Она сказала няне, что вернется к семи вечера, а уже шестой час. Дин заглядывает на кухню. Незваные гости курят «Честерфилд», Джаспер курит «Мальборо», и все говорят по-голландски. Дин хочет уйти, но тут закипает чайник, а никто из де Зутов не обращает на это никакого внимания. Дин заваривает чай и, воспользовавшись паузой в голландской беседе, спрашивает:
– А по какому поводу вы в Лондоне, мистер де Зут?
– Мы приезжаем сюда три или четыре раза в год.
– И первый раз пришли в гости?
– Я приезжаю по делам, а не для развлечений.
Дин открывает рот, чтобы спросить, а как же семья, но вспоминает Гарри Моффата, отгоняет мысль о сыне Мэнди Крэддок и подает чай.
– Мы расширяем дело, – говорит мистер де Зут. – Так что теперь я буду приезжать чаще.
– Замечательно. – Дин разливает всем чай. – А… вам молоко?
– Да, молоко приемлемо, – заявляет отец Джаспера.
– А вам… как вас называть – Мартен или тоже мистер де Зут?
– Мы с тобой близки по возрасту, поэтому меня можно называть по имени и на «ты». Да, молоко приемлемо.
– Отлично, – говорит Дин. – Могу предложить гренки с фасолью или пшеничные подушечки «Шреддиз».
Не замечая иронии, Гюс де Зут смотрит на тонкие наручные часы:
– Боюсь, нам придется отказаться. Нас ждут на ужин у сына голландского посла. Поэтому мы сейчас всё побыстрее обсудим и уйдем.
«Побыстрее обсудим и уйдем – это замечательно», – думает Дин и говорит:
– Давайте.
– К концу июля вы должны освободить квартиру.
«Чего-чего?»
– Но мы же здесь живем…
Дин смотрит на Джаспера. Тот не удивляется. Наверное, ему уже сказали об этом по-голландски.
– Да, а с первого августа здесь будут жить Мартен и его жена, – говорит Гюс де Зут.
Джаспер что-то спрашивает по-голландски у единокровного брата.
Мартен отвечает по-английски:
– В апреле, в Генте. Зои из семьи банкиров, дочь маминой приятельницы. Я имею в виду свою маму.
«Да, шизанутая семейка, ничего не скажешь. Моссы с Моффатами и то нормальнее».
– Поздравляю, – говорит Джаспер.
Мартен спокойно отвечает что-то по-голландски.
А вот Дин не может успокоиться:
– Погодите-ка. Вы же сами сказали, что Джаспер – ваш сын, а не какой-то там квартирант. Мне ведь не приснилось?
Гюс де Зут невозмутимо отпивает чай.
– А… Яспер обсуждал с тобой свое… происхождение?
– Ну, вообще-то, в свободное время мы с ним разговариваем. В поездках свободного времени много. Так что да, я знаю, как вы в Индии обошлись с его мамой. А потом делали вид, что его самого не существует, пока его дедушка вас не заставил.
Гюс де Зут затягивается «Честерфилдом».
– По-твоему, я злодей из кинофильма?
– А кто вы, по-вашему, мистер де Зут? Жертва?
– Не совсем. Я признал Яспера своим сыном. Мы, де Зуты, позволили ему взять нашу фамилию.
– И за это вам надо памятник поставить?
Гюс де Зут чуть морщится, как благоразумный человек, попавший в досадную ситуацию.
– Молодым людям свойственно допускать ошибки. Ты же сам знаешь.
«Еще как знаю, – думает Дин. – Только тебе об этом не скажу».
Отец Джаспера выдыхает струю дыма.
– Я платил за обучение Яспера. За его каникулы в Домбурге. За лечебницу. Тебе же известно про лечебницу? – Он смотрит на Джаспера; тот кивает. – За консерваторию в Амстердаме. И за эту квартиру.
– Из которой вы сейчас нас выгоняете.
– Факт остается фактом, – говорит Мартен. – Яспер – байстрюк. Его вины в этом нет. Но у него нет и тех прав, которые есть у меня, законного сына де Зута. Так устроен мир. И Яспер это понимает.
– Ага. А я понимаю, кто здесь настоящие байстрюки. – Дин складывает руки на груди и смотрит на Мартена и Гюса де Зутов.
– Я очень рад, что у Яспера есть защитник, – говорит старший де Зут, стряхивая пепел в пепельницу. – Но, Яспер, я же ясно дал понять, что квартира будет в твоем распоряжении всего лишь на время. Так?
Джаспер разглядывает мозоли на пальцах:
– Так.
«Тьфу на них на всех, – думает Дин. – Вот как с ними бороться?»
– И было особо оговорено, что ты не будешь пускать квартирантов, – добавляет Мартен.
– Я и не пускал квартирантов, – говорит Джаспер. – Дин живет бесплатно.
– А, тогда понятно, почему он так реагирует, – ухмыляется Мартен.