Лидка плыла, стиснув зубы. Она всегда считала, что плавает, как рыба.
Нет, но что это за фокусы? Яма? До сих пор песчаное дно казалось ровным и гладким, но, может быть, методичные волны успели прорыть здесь дыру?
Время шло. Вода вертелась вокруг Лидки, как мельничный жернов. Саша на берегу читал, не поднимая глаз.
Выбившись из сил, Лидка решила поменять тактику. Если не удается выплыть поверху, может быть, разумнее будет поднырнуть под волну, так, говорят, следует выбираться из водоворотов. Нырнуть как можно глубже…
Она схватила воздух ртом и нырнула. Под водой ничего не было видно – муть. До дна она не достала, проплыла вперед, как ей показалось, метров пять, и пошла на поверхность.
Поверхности не было. Вода и вода.
Отработанный воздух жег легкие, рвался наружу. И Лидка рвалась наверх; по-видимому, ей не повезло, или она неправильно рассчитала ритм и оказалась под самой высокой волной. Уже задыхаясь, она вынырнула среди пены – и едва успела вдохнуть, когда новая волна подхватила ее и закружила, как тряпку в стиральной машине.
Смешались верх и низ. Ничего не стало видно. Лидке хватило хладнокровия как можно дольше удерживать воздух, а потом улучить момент и снова вынырнуть. Следующая волна положила бы бесславный конец сегодняшнему купанию, но, к счастью, в расписании валов случился, как это иногда бывает, короткий перерыв.
Она закашлялась. Оглянулась – вовремя, чтобы встретить новую волну, которая накрыла ее с головой, забила нос, как Лидке показалось, до самых бровей, и укатила по направлению к берегу.
На берегу сидел, удобно вытянув ноги, подводник Саша. Вероятно, чтение очень его увлекало.
Несколько секунд Лидкина гордость боролась со страхом. Страх – вернее, теперь уже ужас – победил.
– Саша! – крикнула она так громко, как только позволяло просоленное горло. – Саша!
Подводник перевернул страницу.
Он сидел в каких-нибудь тридцати метрах от барахтающейся Лидки. Она отлично видела его лицо – ни один мускул на нем не дрогнул, и это было даже страшнее, чем новая ленивая волна.
– Саш…ша! Са… – Она закашлялась. Возможно, увлеченный книгой, он не слышал ее крика среди грохота волн. Возможно, у нее и крика-то не получалось – так, одно шипение… это ей кажется, будто она орет, как оглашенная…
– Саша! Саша! Са-аша-а!
Подводник читал. Происходящее все более смахивало на дурной сон.
– Са…
Она захлебнулась. Новый ужас был слепым и совершенно черным. На некоторое время Лидка превратилась в животное. Нет! Нет! Плыть! Дышать! Жить!
Волна схлынула. Появилось и пропало дно под ногами; Лидка опять увидела небо, скалы, читающего мужчину на берегу. «Я рядом с берегом, – сказала она своему чуть ослабевшему ужасу. – Я рядом с берегом, я умею плавать, я не могу утонуть, я выплыву…»
– Са… ша…
Ей показалось, что подводник-гэошник быстро на нее взглянул. Скосил глаза. Померещилось. Или?…
В режиме волн снова наступил перерыв. Лидка едва держалась на плаву, но – дышала.
Господи, он видит! Он видит, как она тонет. Он привел ее сюда, чтобы она утонула. Он…
Андрей Зарудный, изрешеченный пулями. Глаза-буравчики. Он что-то сказал перед смертью? Нет, как он мог сказать… Но ведь эксперты доказывают, что он жил еще минут пятнадцать… Не может быть? Но ведь бывает… А контрольного выстрела не было… Что он сказал? Ничего? Жаль… Бумаги… документы… эта девочка нашла в архиве любопытный текст. Может даже, не один. Что тебе надо в библиотеке, Лида? Выносить за пределы дома хоть бумажку, хоть самый незначительный бумажный клочок… Николай Иванович Ретельников. Который сосватал, впарил, буквально воткнул Лидку в эту экспедицию, и чье имя невзначай упоминал Саша…
Баллон с отравленным воздухом. Но так, чтобы экспертиза потом ничего не могла доказать.
Теперь ее, Лидку, заказали. Вернее… приговорили. Велели убрать. Так естественно… просто… один раз не вышло, но много… опасностей… море… эта бухта… яма… шторм…
– Мама! – закричала она, из последних сил барахтаясь в пенном котле. – Ма-ма-а!
Волна подхватила ее и понесла по спирали, но у Лидки уже не было сил сопротивляться. Даже если она выплывет сейчас, Саше достаточно нескольких ленивых движений, чтобы утопить ее даже на отмели. Свидетелей нет. Ей уготован несчастный случай…
Гэошник читал, вернее, делал вид, что читает. Ей показалось, что на лице его лежит тень раздражения – ну что она никак не тонет, эта девчонка?
Она повернулась лицом к волне и поплыла в море. Еще раз ей залепило водой ноздри, но зато, сдвинувшись с места, она выбралась наконец из прибрежного котла. Справа и слева ревели клыки-волнорезы, но между ними было относительно спокойно; берег отдалился, теперь Лидка не боролась с волнами – просто болталась на воде, часто дышала и плакала.
Саша на берегу наконец-то отложил свою книгу. Лениво встал, посмотрел на часы, потом на Лидку. Махнул рукой: вылезай, мол.
Она оглянулась на выход из бухты. Совершенно ясно, что ей не выбраться отсюда вплавь. В такую погоду, в таком состоянии она не доплывет, ее либо утащит течением, либо размажет о скалы, либо она просто пойдет ко дну, подобно мешку с песком.
Саша приложил ладони к губам.
– И-ида-а! – донеслось до нее. – Ее-о-но ы-о-ди!
Как же, подумала Лидка. Сейчас.
Неужели он приплывет сюда, чтобы утопить ее?! Это уже риск для него. Она будет сопротивляться… Хотя какое сопротивление, проще выждать еще полчаса. Она утонет сама собой.
Саша – Лидка видела – плюнул. Стянул майку. Снял шорты. Вместо плавок на нем оказались просторные спортивные трусы.
– Мама… – прошептала она еле слышно. Саша вошел в воду. Сразу нырнул под волну, и еще раз нырнул, и пошел к Лидке размеренным кролем. Волны, казалось, совсем не беспокоили будущего Лидкиного убийцу.
– Мама…
Она сделала попытку отплыть подальше в море, но вид валов, разбивающихся о волнорезы, отрезвил ее.
Сашина голова мелькнула в двадцати метрах. В десяти.
Тогда обреченная Лидка подняла глаза, в последней надежде оглядывая берег, пляж и скалы. Высоко на круче, там, где чахло под солнцем одинокое колючее дерево, ясно различимы были человеческие фигурки. С моря не удавалось разглядеть, что это за люди и куда они смотрят, но у Лидки вдруг нашлись силы.
Последние пять метров Саша одолел под водой, в длинном нырке. Вынырнул прямо перед ней; глаза его показались ей совершенно отстраненными, рыбьими. Глаза хладнокровного убийцы.
– Вон! – У нее хватило сил на выкрик и даже на то, чтобы показать рукой на скалы. – Там! Солдаты! У них бинокль! Они все видят!
– Обалдела?!
Он был зол. Страшно зол и раздражен. Лидке показалось даже, что она видит слюну, летящую у него изо рта; тем не менее он обернулся и взглянул в сторону берега. И некоторое время разглядывал, как ей показалось, людей на круче.
– Сдурела?!
– Не подходи, – выдавила она, не сводя с него глаз.
– Что?!
– Ты меня не утопишь, – сказала она, чувствуя на подходе шипучие слезы. – Там увидят… Не трогай…
Он выругался – так, как не ругались при женщинах Лидкины знакомые мужчины.
– На берег! Живо! Не то притоплю тебя, психичка долбаная, и за волосы вытащу. Ну?!
Она поплыла к берегу – просто потому, что больше некуда было деваться. Саша держался рядом, не очень близко, но Лидка прекрасно понимала, что эта дистанция обманчива. Пловец… чемпион, наверное…
Очередная волна швырнула ее к берегу и хотела было оттащить обратно, но Саша сильно подтолкнул Лидку сзади. И еще. Она почувствовала под ногами песок и буквально вцепилась в него пальцами ног. Волна схлынула, а Лидка осталась стоять и со следующей волной сделала три шага вперед. Наклонилась, упала на четвереньки…
Новая волна, и последняя для Лидки на сегодня, сбила ее с ног и прокатила по отмели. И оставила отплевываться – на песке.
Саша снова выругался за ее спиной. Лидка слепо, как кутенок, отползла подальше от моря, добралась до сухого – и упала мешком.
Саша что-то пробормотал сквозь зубы.
Лидка подняла гудящую голову; Саша выходил из моря злой, оскаленный, без трусов.
– Что смотришь? Волной унесло! Из-за тебя, дура…
И он прошествовал через пляж к своим шортам. Лидка лежала, не в силах пошевелиться, ничему больше не удивляясь.
– Я рапорт подам, – сказал Саша сквозь зубы. – Всю лабораторную работу делает один Зарудный. А эта истеричка знай создает чепе… Ну, не спит она со своим мужиком, ну, психует, когда он с Валькой лижется, при чем тут работа?! Работа при чем? Сегодня она в обморок падает, завтра топится, послезавтра она кинется вниз головой со скалы, и ты, Вит, будешь по уши в дерьме… И Петр огребет ни за что. Подумай, Виталя.
Молчать, молчать, говорила себе Лидка. Если сейчас закричать, разреветься, начать оправдываться – каждый всхлип будет на Сашину мельницу. Молчать, терпеть, молчать…
В штабной комнатушке, светящей голыми кирпичными стенами, было сумрачно и сыро. Басовито жужжали мухи. Только этот звук и нарушал повисшую после Сашиных слов тишину.
– Лида, – пробормотал наконец Виталий Алексеевич, вертя в пальцах тусклую поцарапанную линзу. – Выйди, пожалуйста. Пойди погуляй.
Петр Олегович шумно вздохнул.
– Не пойду, – сказала Лидка тихо.
Виталий поднял брови:
– Послушайте… – она изо всех сил пыталась удержать себя в руках. – Если через пару дней я действительно упаду со скалы, знайте, что это ОН меня столкнул! Он… да, я попала в яму и мне трудно было… трудно выплыть. Я звала его! А он сидел и смотрел, как я тону. И улыбался!
Последнюю деталь Лидка выдумала, но выдумала очень убедительно. Ей действительно вспомнилось, как Саша улыбался, глядя на ее барахтанье. Сытой улыбкой палача.
– Сдурела?! – опять взорвался подводник. – Тебе к психиатру надо! Что тебе привиделось, что ты придумала, это же открытый бред!
– Я звала, – повторила Лидка шепотом. – Я бы утонула… я случайно выплыла. Это правда.
Виталий уронил на стол свою линзу.