, – отмечается в исследовании. – Так дочь понимает, что пора присоединиться, потому что ее руки могут понадобиться. И она сразу спрашивает: “Мама, тебе нужна помощь?”. И та отвечает: “Да, принеси помидор, лук и фасоль”».
Иногда я говорю Рози «Манго голоден» или «Миска Манго пуста», чтобы научить ее замечать, когда собаке нужна еда. Или бросаю: «Пора выносить мусор», намекая, чтобы она открыла и придержала двери. Или: «Пора в продуктовый магазин» – чтобы она знала, что нужно принести шопперы. Конечно, она не всегда делает то, чего я ожидаю или хочу. Но она понемногу учится, без ворчания и ссор. Это постепенно развивает ее бытовое видение.
Ладно, давайте начистоту. Вы уже могли подумать: «Боже правый!» (или даже «Черт возьми!») Это обучение работе по дому и вправду выглядит куда более трудным делом, чем просто выпроводить детей с кухни и приготовить эту треклятую еду за 5 минут.
Маленьким детям отлично подойдет любое несложное задание. Главное, чтобы оно: 1) было реальным и вносило ощутимый и понятный вклад в жизнь семьи здесь и сейчас; 2) было легковыполнимо; 3) не было навязанным.
Всё верно, этот процесс требует немалого терпения к малышам – и даже больше, чем я предполагала. Когда Рози заполучает в ручонки посуду или белье, всё может значительно замедлиться. Иногда ей требуется целая минута или две, просто чтобы поразмыслить, как установить обеденную тарелку в посудомоечной машине. Или вот мы сложили и убрали ее одежду, а она начинает вытаскивать всё из ящиков и бросать на пол.
– Давай еще раз, мама! – кричит.
– Нооо… Мы же… только что… – слабо возражаю я.
Часть меня хочет рявкнуть, чтобы она убиралась из комнаты. Другая часть хочет сдаться и позволить воцариться хаосу. Но ни одна из них не научит Рози быть полезным членом семьи. Поэтому я глубоко вздыхаю, набираюсь терпения и вспоминаю, как бабушка-майя в Чьяпасе учила маленького Бето не выбрасывать целые стручки. Что бы она сделала сейчас на моём месте? Она бы вернула Рози в нужное русло. Поэтому я осторожно беру одежду из рук дочери, кладу обратно в ящик и спокойно поясняю:
– Одежда останется в ящике. Мы разложим ее снова на следующей неделе, после новой стирки.
И выхожу.
Однако не только внутренний образ бабули Бето воодушевляет меня придерживаться этого подхода (и вновь и вновь набираться терпения). На самом деле он экономит огромное количество времени. И я говорю не о будущем – когда (и если) помощь Рози станет более существенной. Нет, время экономится уже сейчас, пока она всё еще неуклюжая малышка.
Как это возможно, объясню в следующей главе – сразу после описания второго шага в обучении предупредительных детей. Он, кстати, просто замечательный: учит детей не просто быть полезными семье, но и готовыми к сотрудничеству с ней, и в частности со своими братьями и сестрами. Увидев его в действии, я полностью изменила свое представление о роли Рози.
• Дети обладают врожденным желанием помогать. В них природой заложено стремление быть важной частью семьи и заслужить место в группе – даже если кажется, что это не так.
• Часто они не знают, как сделать лучше. Поэтому кажутся неумелыми или неуклюжими. Работа родителей – их обучать.
• Впервые помогая вам, ребенок может показаться неловким или устроить беспорядок. Но обеспечьте ему практику – и он быстро обучится, сохранив любовь к оказанию помощи.
• Никогда не отбивайте охоту помогать родителям или члену семьи. Отстранив ребенка, вы можете погасить его мотивацию вносить свою лепту и работать сообща. Если задача слишком трудна или опасна, предложите просто понаблюдать или разбейте ее на более простые фрагменты.
• Просите ребенка помогать вам и семье в течение дня. Не переусердствуйте с просьбами. В сумме достаточно часа работы по дому. О чем просить:
– принести то, что вам нужно;
– отнести небольшую сумку с продуктами;
– помешать содержимое кастрюли на плите;
– нарезать овощи;
– придержать дверь;
– открыть кран поливочного шланга.
• Убедитесь, что вы предлагаете:
– настоящую (а не фиктивную) работу, вносящую реальный вклад;
– работу в команде, а не индивидуальное задание в изоляции;
– простые задания, которые легко понять и выполнить без вашей помощи: дайте ребенку книгу и попросите положить на полку, а не просите прибрать в гостиной. С этим параметром перестараться невозможно.
• Если ребенок не привык помогать по дому, включайте его в этот процесс осторожно. Попробуйте советы выше. И будьте терпеливы. Он может начать помогать не сразу, но со временем научится.
• Если ребенок уже осваивает акомедидо, усложняйте задания соразмерно росту компетенций. Позвольте интересу и навыкам ребенка управлять вашими просьбами.
• Вместо прямых указаний попробуйте побуждать к действию при помощи намеков, сообщений о своих намерениях заняться работой или абстрактных замечаний о состоянии быта.
Глава 5Как вырастить гибких детей, склонных к сотрудничеству
– В культуре майя существует убеждение, что у каждого в жизни есть свое предназначение, – говорит мне психолог Барбара Рогофф (1).
– Даже у карапузов? – уточняю я.
Каково же предназначение Рози в нашей семье?
– Ну да. У всех. И частично цель социального взаимодействия состоит в том, чтобы помочь каждому найти и выполнить это предназначение.
Хм. И каково же предназначение Рози в нашей семье?
На четвертую ночь в Чан-Каяле я так взволнована, что не могу заснуть. Ворочаюсь в гамаке. Смотрю на круглый вентилятор под потолком. Слушаю лай собак на улице. Но всё это не помогает, а жара в комнате около 35 °C даже в 2 часа ночи – только усугубляет ситуацию.
Наконец, около 5 утра, до первого петуха, слышу, как на подъездную дорожку въехал грузовичок. Выскакиваю из гамака, обёртываюсь в розовую юбку-саронг и на прощание целую спящую Рози в липкий лоб. Сегодня я увижу то, чего ждала больше года.
Всякий раз, когда рассказываю друзьям и семье о супермамах майя и о том, как мало они спорят с детьми, многие отвечают одинаково, по-американски: «Да, но ты не видела, как по утрам они собирают детей в школу. Вернись и понаблюдай – и ты наверняка увидишь конфликт».
Что ж, сегодня я собираюсь сделать именно это: посмотреть, как майя справляются с этой вселяющей ужас утренней обязанностью.
Запрыгиваю в пикап. За рулем сидит тот, благодаря кому эта поездка и стала возможной: Родольфо Пуч. Ему чуть за 30, это яркий мужчина с густыми черными бровями и блестящими черными, зачесанными наверх волнистыми волосами. На нем белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами.
– Días[32], – в знак приветствия говорит он.
– Días, – отвечаю я.
– Готовы увидеть, как Тереза трясет гамаки? – широко улыбаясь, спрашивает он. У Родольфо великолепная улыбка, в которой задействованы не только губы, но и щеки, глаза, лоб.
Говорю ему, что жду не дождусь и еще раз благодарю за эту возможность. Пока проезжаем деревню, солнце только готовится взойти и окрашивает небо в такой ярко-оранжевый, какой бывает у сердцевины спелого нектарина.
Родольфо вырос в деревне, похожей на Чан-Каял, и сегодня руководит туристической компанией. Я наняла его для организации интервью с семьями и перевода с языка майя на английский и обратно. Его помощь неоценима. Как бы нелепо ни звучали мои идеи, он всегда отвечает одинаково – кивает головой и говорит: «Да, сделаем. Сделаем». А затем находит решение, которое потом реализует и тем самым удовлетворяет мои исследовательские потребности[33].
Так случилось и сейчас. Родольфо убедил живущую в деревне семейную пару – Марию Терезу Каамаль Ицу и Бенито Кумул Чан – позволить нам прийти к ним домой в предрассветный час и записать на аудио, как они готовят своих детей к школе. Им необходимо одеть, накормить и выпроводить из дома ни много ни мало четверых отпрысков – и всё это до семи утра.
– Если они не подойдут к воротам школы к этому часу, их не допустят до занятий, – поясняет Родольфо.
Ну что ж, я готова увидеть борьбу и крики.
Подъезжаем к дому Терезы и Бенито. Свет выключен. Мертвая тишина. Все, кроме Терезы, еще спят. Она ждет нас на крыльце. Одета безупречно – будто собирается на деловой обед на Манхэттене. Узкая розовая юбка, розовая кружевная блузка, длинные волосы собраны в хвост.
– Días, – тихо говорит она, кивая головой, когда мы входим.
– Días, – шепчем мы с Родольфо.
Три ее дочери всё еще спят в висящих в гостиной гамаках. Тереза сразу же приступает к делу, пытаясь их разбудить. Она дергает за край гамака.
– Просыпайся. Просыпайся, Клаудиа. Тебе нужно в школу, – мягко говорит Тереза своей младшей, 6-летней дочери, которая дрыхнет без задних ног. – Просыпайся. Просыпайся. Ай-яй-яй… – ее голос остается тихим, но в нём уже можно уловить легкий намек на досаду.
Ага! Вот он, конфликт матери с дочерью. Сжимаю микрофон, чтобы со всей четкостью зафиксировать, как Тереза отреагирует на непослушание.
Но тут происходит резкий поворот сюжета – буквально. Вместо того чтобы и дальше расталкивать маленькую Клаудию, Тереза уходит в дальний угол комнаты – и замирает. Это пауза перед тем, чего я никогда не видела в арсенале западных мам, – перед превращением. А превращается Тереза в дирижера – или, еще лучше, в бейсбольного менеджера, что безмолвно руководит командой с кромки поля. Вместо громкого потока инструкций, угроз и разъяснений она общается с помощью мимики и жестов. Почесывание носа означает «начинай одеваться», пощипывание уха – «расчесывай волосы», а быстрый кивок – «ты хорошо справляешься». Если не всматриваться, то даже и не поймешь, что происходит.
Тереза начинает с первого бейсмена[34] – 11-летнего Эрнесто. Он любит школу и уже проснулся, оделся и направился к выходу. «Вернись. Найди свою обувь, Эрнесто», – буднично говорит Тереза. Эрнесто не отвечает и выбегает через парадную дверь. Проигнорировал слова мамы? Неясно. Но Терезу, похоже, это не волнует. Не смущаясь, она поворачивается к своему лучшему питчеру[35] – Лауре. Ей 16, и она хорошо знает правила игры.
– Причеши младших девочек, – говорит ей Тереза, и вновь обыденно. Она не выражает срочности или стресса, но и не приукрашивает просьбу, не смягчает интонацию и не добавляет к указанию лишних слов, например: «Ты не против того, чтобы причесать девочек?», или «У тебя есть желание причесать девочек?», или даже «Не могла бы ты причесать девочек?». Нет, она просто формулируют прямую просьбу: «Причеши младших девочек». И это работает.
В полудреме, шаркая как зомби, Лаура подходит к самой младшей, осторожно будит ее и начинает причесывать. Тереза передает Клаудии школьную форму, и девочка идет в другую комнату одеваться. Когда она возвращается, Лаура совершает самый милый акт сестринской доброты, который я когда-либо видела. Не спрашивая, 16-летняя девушка приносит миску с водой и начинает мыть младшей сестре ноги. Тщательно и с любовью стирает коричневую грязь с пяток и пальцев ног Клаудии, затем вытирает их и с величайшей нежностью помогает сестре надеть туфли.
В культуре майя существует убеждение, что у каждого в жизни есть свое предназначение – даже у карапузов. И частично цель социального взаимодействия состоит в том, чтобы помочь это предназначение найти и выполнить.
А что если дети Терезы такие спокойные и добрые друг с другом, потому что мы с Родольфо наблюдаем за ними? Я уточняю у хозяйки дома, может ли влиять наше присутствие на поведение просыпающихся школьников. Тереза немного посмеивается, затем говорит:
– Что ж, если бы вас здесь не было, Лаура вымыла бы ноги Клаудии быстрее. Она бы велела сестре замереть, чтобы закончить побыстрее.
Через заднюю дверь входит Эрнесто, всё еще не в школьных ботинках.
– Ты нашел свою обувь? Куда ты ее вчера поставил? – вновь спрашивает его Тереза. И вновь Эрнесто молча выходит через парадную дверь.
Затем Тереза подает знак девочкам идти завтракать. Они сразу же садятся и начинают есть. Стоя там с микрофоном в руке, я поражаюсь тому, насколько все невероятно миролюбивы. За всё это время Тереза произнесла всего несколько слов. Она совсем не напрягалась. И дети следовали ее примеру. Пока девочки завтракают, в комнате так тихо, что слышно даже пение птиц на улице.
Тишина нарушается, когда Эрнесто вбегает со двора перед домом – и он по-прежнему не в школьной обуви! Ага! Сейчас начнётся: ведь мать уже дважды просила его найти туфли. Но она не чувствует необходимости нагнетать обстановку. Она не превращает его непослушание в конфликт. И даже не напоминает, что уже просила дважды. Вместо этого Тереза сохраняет самообладание и так же спокойно повторяет:
– Иди и отыщи свою обувь.
Я заметила, что она ждет целых 5 минут между повтором просьбы. Для сравнения: я жду – максимум – секунд 10. И терпение мамы-майя окупается. Эрнесто вновь выходит во двор и быстро возвращается со своими туфлями!
Тереза подает еще один знак рукой, и все четверо направляются к входной двери. Младшие запрыгивают на расположенную спереди платформу грузового трёхколесного велосипеда, и Лаура везет их в школу. Всё. Невыносимая утренняя рутина закончилась. От первой встряски гамака до отъезда детей прошло минут 20. Гладко, легко и невероятно спокойно. Ни скандалов, ни пререканий. Ни криков, ни слез. Никакого сопротивления.
Утреннее безумие было чем угодно – но не безумием. Дети Терезы плыли по течению. Они слушали и знали, что им делать. Если не реагировали сразу, мама никогда не подгоняла. Она просто ждала несколько минут, а затем просила снова – тем же тоном, теми же словами. Она никогда не инициировала конфликт.
– Утром всё так легко, потому что дети помогают друг другу, – объясняет Тереза. И она совершенно права. Сёстры и брат охотно взаимодействовали и не хотели создавать сложности маме.
Но я чувствую в этом доме что-то еще, помимо готовности и умения играть в команде, – то же, что ощущала и в других семьях Чан-Каяла. Тереза и ее дети, кажется, понимают друг друга более глубоко, чем мы с Рози.
Тереза знала, что большее давление не поможет Эрнесто быстрее найти свою обувь и что у Лауры получится лучше разбудить Клаудию, чем у нее самой. А Лаура знала, как причесать сестру, чтобы той не было больно. Каждый в семье понимал, как работают окружающие. В результате в их доме царила чудесная атмосфера сплоченности и согласованности действий – прекрасное «МЫ», наполненное ощущением участия каждого в общем деле.
И меня осенило: Тереза натренировала свою семью трудиться сообща, как команду-победительницу ежегодного чемпионата по бейсболу, – а я делаю прямо противоположное. Я обучаю инакомыслящего и непримиримого оппонента, который иногда превращается в полноценного анархиста из «Ангелов ада»[36].
Почему мы с Рози не команда?
Если у меня каким-то образом получится привлечь ее на свою сторону, удастся ли разрешить этим целую кучу наших проблем? Может, утренние сборы станут проще… Или будет легче заканчивать прогулку и уходить из парка. А возможно – просто возможно, – Рози будет ложиться спать без скандалов и слёз. Могут ли все эти трудности вытекать из одной – самой главной?
До своего знакомства с Терезой и Марией я организовала расписание Рози так, как, по моему мнению, и должны его организовывать хорошие родители: когда она не была в детском саду, для нее было запланировано какое-нибудь «занятие».
Всю работу по дому я делала во время ее дневного сна или после ее вечернего отбоя. Я убирала гостиную и кухню, стирала и частично готовила завтрак и обед на следующий день, чтобы не торопиться утром. По выходным мы ходили в зоопарк, музеи и на игровые площадки. Посещали праздничные мероприятия в парках и работали над поделками на Хэллоуин и Пасху. В дождливые дни притаскивали в гостиную игрушки, настолки, головоломки и развивающие пособия. Мне нравились эти занятия, потому что я верила, что они обогащают жизнь Рози, давая ей возможность получить самый разнообразный опыт. Фактически же они забивали ее время, держали от меня подальше и отвлекали, чтобы она не сводила с ума.
Я рискую почувствовать себя плохой мамой, озвучив это, но… Если честно, мне никогда особенно не нравились эти «полезные дела». В «местах для семейного отдыха с детьми» мне было либо смертельно скучно, либо я чрезмерно раздражалась от шума, огней и хаоса. Я уходила из детского музея науки в полном изнеможении, на нервах и с ощущением, будто частица моей души умерла, когда я заплатила в буфете 10 долларов за кусок пиццы пеперони. В итоге, кстати, я сама его и ела, потому что Рози завопила мне в лицо:
– ФУ-У! Мерзкий СЫР!
Возиться с Рози дома в гостиной было немногим лучше. Иногда я была готова выколоть себе глаза, только чтобы не играть еще раз в принцесс Эльзу и Анну. Но я говорила себе: это то, что делает хорошая мать. Это то, что нужно Рози. Это хорошо для нее. Она этого хочет. Это ей помогает.
Звучит знакомо?
А что если существует более легкий, эффективный – и более приятный! – способ общаться с ребенком?
Но время, проведенное с Марией и Терезой в Чан-Каяле, заставляет меня задуматься: что если все эти устоявшиеся представления о том, что делает и чего не делает хорошая мать, с которыми я так ношусь, – полная чушь? Что если наш до отказа забитый график занятий на самом деле работает наоборот и только уводит от желаемой цели? Что если вся эта полезная деятельность не делает нас счастливыми (и не сделает в будущем), а лишь ухудшает поведение Рози и усложняет мою жизнь? Не подрывают ли все эти занятия внутреннюю мотивацию Рози к сотрудничеству в семье и желание быть частью команды? Не разъедают ли ее уверенность в себе и понимание самой себя? И есть ли более простой, эффективный и приятный способ проводить время с ребенком?
Сюзанна Гаскинс больше 40 лет изучает систему воспитания детей у народов майя. Она психолог-антрополог Северо-Восточного Иллинойсского университета Чикаго. Каждый год она проводит несколько месяцев в Чан-Каяле, наблюдая за семьями и опрашивая родителей. Сюзанна хорошо знает семьи в деревне. А они хорошо знают ее.
Когда Сюзанна жила здесь в начале 1980-х, она сама была мамой годовалого мальчика, а потому сразу заметила разительное отличие между родителями-майя и своими чикагскими друзьями с детьми. Майя не чувствуют необходимости постоянно развлекать своих детей или играть с ними. Они не обеспечивают их бесконечным потоком мультиков, игрушек и заданий. Словом, родители-майя не играют в принцесс, сидя на полу, и не проводят выходной в детском музее, чтобы доесть за чадом кусок пиццы за 10 долларов.
Сюзанна называет эти занятия детоцентрированными. То есть они предназначены исключительно для детей, и взрослые не стали бы в них вовлекаться, не стань они родителями. Сюзанна считает, что майя не видят необходимости в детоцентрированных занятиях – если не во всех, то точно в большинстве из них.
Вместо этого родители с Юкатана дарят детям гораздо более богатый опыт, которого не получают многие их западные сверстники, – опыт реальной жизни. Майя просто приглашают малышей в свой мир и предоставляют им полный доступ к жизни, включая работу.
Взрослые занимаются повседневными делами – шьют, убирают, готовят, кормят скот, строят дома, ремонтируют велосипеды и автомобили, заботятся о семье. И дети играют рядом и наблюдают за всеми действиями. Эти события из реальной жизни не только развлекают, но и обогащают, социализируют. Они, по сути, и есть инструменты обучения и развития – тела, мышления, эмоционального интеллекта.
Детям предлагают подбежать, чтобы понаблюдать и поучаствовать, если их помощь понадобится (2). Ребенок постепенно учится плести гамаки, ухаживать за домашней птицей, готовить в подземной печи тамале или ремонтировать велосипед.
Этот тип обучения я вижу в Чан-Каяле повсюду. Как-то днем Мария начинает мыть кукурузу – необходимый шаг в приготовлении маиса для лепешек. Суть процесса в многократном ополаскивании кукурузы пресной водой. Наклонившись над синим тазом, Мария перемешивает сухие желтые ядра в прохладной прозрачной воде, которая громко плещет. И сразу же две младшие дочери, Алекса и Гельми, подбегают посмотреть. Мария сливает воду и просит Гельми помочь.
– Иди открой воду в шланге, – говорит она 9-летней девочке. Та бежит к крану. Всё это время маленькая Алекса наблюдает за мамой и старшей сестрой.
– Выполняя подобную работу, я побуждаю детей наблюдать и учиться, – во время своего перерыва объясняет Мария. – Так всегда им и говорю: «Это важно. Смотрите. Запоминайте».
И поэтому родители-майя (как и подавляющее большинство родителей по всему миру) организовывают жизнь детей так, чтобы дать им возможность быть рядом, пока сами занимаются повседневными делами. Так что, когда взрослые работают по дому, занимаются семейным бизнесом или ухаживают за огородом, дети всегда неподалеку – и им всегда рады.
Малыши действительно любят всю эту возню своих старших и даже стремятся к ней. «Дети не видят разницы между работой и игрой, – подчеркивает психолог Ребека Мехиа-Арауз (3). – Родителям необязательно знать какие-то особенные игры. Достаточно вовлечь в деятельность взрослых – это и будет отличной игрой». К тому же благодаря такой ассоциации хлопоты по хозяйству будут восприниматься ребенком как веселое, позитивное занятие.
«Родители не принуждают детей заниматься домашними делами или работать, но организуют быт семьи так, чтобы у детей эти навыки формировались, – говорит Лючия Алькала. – Это вполне себе жизненный подход к развитию ребенка» (4).
Если натренировать свою семью трудиться сообща, то в доме будет царить чудесная атмосфера сплоченности и согласованности действий – прекрасное «МЫ», наполненное ощущением участия каждого в общем деле.
Нет сомнений в том, что присутствие детей в мире взрослых значительно облегчает обучение первых. Если они рядом, пока вы готовите завтрак или стираете, они быстро поймут, как сварганить омлет или отделить белое белье от цветного.
Но у этого подхода есть и другие преимущества. Во-первых, он серьезно облегчает жизнь родителям. Теперь вместо поиска и организации бесконечных полезных мероприятий и дел они просто… живут. Тусуются с семьей, работают или отдыхают, а дети просто следуют за ними и учатся на ходу. Не надо планировать жизнь вокруг ребенка – достаточно включить его в свое расписание.
В процессе эволюции человечество, по-видимому, так и развивалось: дети учились, повторяя за взрослыми; так происходило (как мы увидим в следующей главе) на протяжении минимум двухсот тысяч лет. Так что для многих малышей такой подход даже менее стрессогенный, нежели с помощью особых «развивалок». А еще вызывает меньше конфликтов и сопротивления.
Это вообще совершенно замечательный способ учиться! Никто не давит, не гонит овладевать навыком быстрее, чем вы готовы его осваивать. Никаких лекций или викторин в конце семестра. Дети просто потихоньку натаскиваются – в собственном темпе, находясь рядом со взрослыми, наблюдая и помогая.
Но, пожалуй, самое главное – этот подход выдает детям то, чего не хватает во многих американских семьях: членский билет команды.
Здесь, на Западе, мы часто используем 2 типа мотивации: поощрение (похвала, подарки, наклейки, карманные деньги) и наказание (крики, запрет выходить из дома, угрозы). Но во многих других культурах мамы и папы мотивируют иным: возможностью вписаться в семью и работать с ней вместе, как одна команда, – поощряя базовое стремление ребенка принадлежать группе.
Эта мотивация действительно мощная. Без нее дети в значительной степени растут со связанными за спиной руками. Возможность быть частью общего не только побуждает их вскакивать и выполнять работу по дому добровольно, но также помогает быть более склонными к сотрудничеству и гибкими в целом. Это заставляет по утрам собираться в школу, прыгать в машину, когда пора возвращаться домой с прогулки в парке, есть еду, которую им положили, и не тормозить, если вы просите их помочь накрыть на стол.
Дети справляются с этими задачами с относительной легкостью, потому что у них есть обязательства перед семьей. Семья моет посуду – значит, и ребенок моет. Семья прибирается в доме – поэтому прибирается и ребенок. Дети настроены на такое сотрудничество. Это в принципе одна из тех черт характера, что делает нас людьми. Нам приятно работать вместе и помогать тем, кто нас любит.
По словам Лючии, дети 8–9 лет уже полностью эту потребность осознают (5). «Мы спросили детей-майя, почему они помогают по дому. Несколько сказали, что делают это потому, что они – часть семьи, а работа по дому – общая ответственность. Все помогают. Один ответил: «Ну, я там живу. Поэтому должен помогать». Другой отметил: «Поскольку я тоже питаюсь дома, мне нужно помогать папе».
Но чтобы мамы и папы могли использовать эту естественную мотивацию, существует одно важное условие: дети по-настоящему должны чувствовать себя полноценными и активными членами семьи. Им нужно ощущать, что их вклад действительно имеет значение. Например, если ребенок ухаживает за братом или сестрой, то несет реальную ответственность за благополучие младшего.
Дети остро осознают свои отношения с другими – знают, кто в их команде, а кто нет (6). Даже совсем малыши понимают, что они связаны и зависимы – и взаимно – с другими; знают, кто помогает им, а кому помогают они.
Они также отлично осознают свою роль в этой команде. Я кэтчер[37] и участвую почти в каждой игре или я правый аутфилдер[38], который не видит и половины из происходящего на поле? Или я (если уж совсем начистоту) зритель из VIP-ложи и ем хот-дог, запивая яблочным соком?
Приглашая детей в мир взрослых, вы подтверждаете, что они – часть семейной команды. Образно говоря, выдаете им членский билет, который они носят с собой. Эта карточка предлагает полный доступ к преимуществам – но и обязанностям – команды. Эта карточка позволяет ребенку думать: я делаю то же, что делают мои взрослые, потому что я часть их группы. Если семья стирает белье – стираю и я. Семья убирается – ну и я тоже. Семья утром выходит из дома – я вместе с ними. Если семья… Только скажите – ребенок последует за вами в любые обстоятельства.
Каждый раз, когда включаем малыша во взрослое дело (будь оно столь же простое, как вынести мусор, или столь же сложное, как поездка на Юкатан в рамках книжного проекта), мы говорим ему, что он является частью чего-то большего, чем он сам. Он – часть «мы». И связан с другими членами этой семьи, этого «мы». И то, что он делает, либо помогает, либо вредит этим другим. Потому что его членский билет точно такой же, как их.
С другой стороны, каждый раз, когда выбираем занятие, специально посвященное ребенку и сосредоточенное вокруг него, мы этот членский билет отнимаем. Мы как бы показываем, что дети отличаются от остальных, что они немного похожи на VIP-персон, освобожденных от занятий взрослых, а значит, и от семейной работы. Так мы подрываем их мотивацию работать в команде.
Именно это и происходило со мной и Рози. Я демонстрировала ей, что ее роль в нашем доме заключается в том, чтобы играть в лего, смотреть обучающие видосики и получать еду (особенно пасту без соуса и тосты с маслом). Моя же роль в том, чтобы убирать, готовить, стирать ее белье и перемещать ее с одного занятия на другое. Так с какой же стати она будет по утрам надевать туфли, когда я ее об этом прошу? Зачем есть брокколи, которую я готовлю? Или отправляться спать, когда мы все совершенно вымотаны?
Во многих отношениях она походила на генерального директора высокотехнологичной компании; а я была ивент-менеджером – планировала день босса и заботилась о том, чтобы ему было весело.
Но после утра, проведенного с Терезой, и разговоров с Сюзанной о развивающих детских занятиях я пораскинула умом и в конце концов пришла к выводу: больше никогда. Никогда больше! Никогда больше не куплю кусок пиццы за 10 долларов в набитой малышами кафешке и никогда больше не съем его сама. Больше не буду готовить ей особые блюда на ужин и не буду стирать, пока она смотрит мультики на YouTube. Те времена в семье Дуклефф миновали.
Майя не видят необходимости в детоцентрированных занятиях. Родители с Юкатана просто приглашают малышей в свой мир и предоставляют им полный доступ к жизни, включая работу, и этим дарят детям опыт реальной жизни. Такой подход делает обучение детей более легким, а жизнь взрослых – более простой.
Я решила перестать быть организатором мероприятий Рози и начать включать ее в свой мир. Я решила прекратить ее развлекать и научиться просто быть рядом. Так что, вернувшись домой из деревни Чан-Каял, я произвела в доме Дуклеффов три радикальных преобразования.
1. Полностью перекроила расписание Рози. Я поняла, что выходные и вечера после детского сада являются для Рози теми драгоценными моментами, когда она может заработать семейный членский билет, вовлечься в домашние дела и погрузиться в мир взрослых. Поэтому я отказалась практически от всех развивающих мероприятий. Больше никаких детских музеев, зоопарков и игровых центров! Я даже отменила походы на дни рождения – за исключением тех, что устраивают друзья, с которыми мы с Мэттом хотим проводить время. То же самое и с детскими праздниками: если я не хочу общаться с пригласившими нас родителями, мы отказываемся. Или же я просто отвожу Рози на праздник и даю немного побыть с другой семьей. Оказалось, кстати, что ей нравится отдыхать от нас с Мэттом. Даже когда ей было всего 2,5 года, она не возражала против игр без меня. Пока она чувствовала связь с другим взрослым, ей было хорошо.
Когда же у нас появляется свободное время, мы выбираем занятия, нравящиеся всей семье, те, которые любили еще до появления Рози. Иногда их приходится немного адаптировать, чтобы она могла присоединиться: сократить поход, изменить велосипедный маршрут, отменить второй бокал выпивки за ужином. Но наши совместные дела не организованы специально для нее, даже на нее не ориентированы и точно не являются «исключительно детскими». Это дела мира взрослых, где она – полноправный участник.
Такой сдвиг в сознании привел к тому, что мы больше не занимаемся бытом, пока Рози спит, – теперь мы делаем всё, пока она рядом. В субботу утром готовим что-нибудь оригинальное на завтрак и убираемся в доме: все вместе, никто не отлынивает – ни Мэтт, ни я. В воскресенье, проснувшись, затеваем стирку – опять же вместе; днем ходим в продуктовый, а вечером работаем в саду, выгуливаем Манго или навещаем друзей.
Чем же я занимаюсь во время ее дневного сна и когда она отправляется спать вечером? Черт возьми, да просто отдыхаю! Читаю книгу, гуляю, смотрю Netflix или часами – и восхитительно непрерываемо – общаюсь с мужем. А иногда принимаю долгую, долгую, ДОЛГУЮ ванну или отправляюсь вздремнуть сама.
2. Я полностью пересмотрела свое отношение к ее стремлению помочь. Теперь, даже если она устраивала грандиозный кавардак, что-то ломала или выхватывала из рук нож или поварешку, я напоминала себе: она пытается помочь, но не знает как. Значит, нужно научить. Может потребоваться время. Я делала шаг в сторону, позволяла ей справиться с задачей так, как она хотела, и старалась свести к минимуму инструкции или комментарии. И поощряла любой интерес к работе по дому, даже когда казалось, что Рози просто играет или развлекается.
3. Я предоставила ей максимальную автономию. Об этом приеме узнаем побольше позже, при посещении хадзабе. А пока хочу подчеркнуть: чтобы это сработало, нужно уважать право ребенка на самостоятельность – то есть свести к минимуму свои замашки босса.
В западной культуре прилагаются активные усилия, чтобы провести границу между мирами детей и взрослых. Первые ходят в школу, вторые на работу. Эти рано ложатся, те поздно. Еда детская, еда взрослая. Разделение резкое. Но всё может быть и по-другому. Ваша задача – найти способ объединить оба этих мира. И для этого очень много возможностей. Просто нужно научиться их замечать.
Имейте в виду, что некоторым детям может потребоваться время, чтобы приспособиться к новой среде, особенно детям постарше, у которых не было большого опыта в мире взрослых. Они могут поначалу не знать, как себя правильно вести. И вам, возможно, придется знакомить их с новой реальностью постепенно – в течение нескольких недель и даже месяцев.
«Проблема, думаю, в том, что детей воспитывают исключительно в специально созданной среде, – говорит Барбара Рогофф (7). – Затем, попадая туда, где действуют другие правила (например, в общество взрослых из среднего класса), они иногда нарушают порядок. Окружающие проявляют недовольство. И родители сдаются».
Но не сдавайтесь! Наберитесь терпения. Помните: вы обучаете ребенка новому навыку.
По словам Барбары, со временем и при наличии практики дети могут научиться правильно вести себя в окружении взрослых: «Если возьметесь за дело рано или начнете приучать ребенка постарше постепенно, он сможет научиться. Дети действительно хорошо понимают различие между миром взрослых и миром детей» (8). У них также неплохо получается определять, какие правила действуют в разных местах.
Если вдуматься, то как можно ожидать, что дети научатся действовать зрело, если мы регулярно не знакомим их со взрослыми? Если Рози всё время проводит с малышами-ровесниками, как я могу ожидать, что она будет вести себя не как 3-летний ребенок?
Знакомство с миром взрослых является также отличной подготовкой к школе, поскольку учит детей быть терпеливыми, тихими и уважительными, а также смотреть и слушать. Но как к нему приступить?
Сделайте субботу или воскресенье днем вашей семейной команды. В этот день все участвуют в совместных делах – и по одинаковым правилам.
Замените исключительно детские мероприятия и развлечения (включая телевидение, YouTube и игры) на занятия, ориентированные на всю семью. Сосредоточьтесь на погружении ребенка во взрослый мир. Делайте работу по дому, пропалывайте огород или прибирайтесь в офисе. Вместе ходите за продуктами. Отправляйтесь на рыбалку или устройте в парке пикник с друзьями семьи. Почитайте или напишите отчет на пляже, пока ваши дети играют. Устройте званый обед и привлеките младших к планированию – пусть составляют меню и выбирают салфетки. Или станьте волонтером там, где рады детям, – в благотворительной столовой, в общественном саду или в группе обслуживания прогулочных тропинок. В течение дня старайтесь держать мысль: развлекать детей – не моя работа, их работа – быть частью команды.
Ежедневно останавливайте себя в развлечении и наставлении ребенка. Можете начать с малого – скажем, с 5-минутного перерыва. Постепенно делайте его дольше и чаще. В идеале вы должны научиться проводить все выходные без развлечений и наставлений.
В эти перерывы просто оставьте детей в покое. Не инструктируйте их, ничего не объясняйте и не давайте им игрушки или гаджеты, чтобы они отвлеклись. Сами разберутся. А вы просто занимайтесь своими делами, а мелкие пусть составят компанию. Делайте работу по дому. Трудитесь над проектом. Бездельничайте. Завалитесь на диван и читайте журнал. Поначалу может быть проще попробовать эту практику вне дома. Так что идите с детьми в парк и захватите с собой книгу или ноутбук. Сядьте на скамейку и молчите. Если дети хнычут или жалуются на скуку, просто не обращайте внимания. Они найдут способ занять и развлечь себя без вас или экрана. И чем более совершенными будут становиться их навыки, тем легче, тише и спокойнее будет становиться ваша общая жизнь.
Если любите правила, возьмите на вооружение формулу «20-5»: 20 минут каждый день я молчу на расстоянии не менее 5 метров от моих детей.
Сведите к минимуму (а то и совсем исключите) все детские мероприятия и занятия. Не волнуйтесь, ребенок по-прежнему будет активно участвовать во всех активностях в детском саду, с друзьями и семьей. Но поставьте себе цель – сказать «нет» как можно большему количеству вечеринок по случаю дня рождения, походов в зоопарк, игр и «развлекательных прогулок». Малышам это не нужно.
Что касается детей постарше, помогите им взять ответственность за свои занятия. Научите их планировать, организовывать и осуществлять собственные мероприятия. Позвольте придумать детские праздники и инициировать встречи с друзьями. Покажите, как записаться в секции, кружки, на уроки музыки и другие внешкольные штуки. Научите добираться до места их проведения на велосипеде, пешком или на автобусе. Если это невозможно, помогите договориться с другими семьями, готовыми попеременно подвозить детей на машине. Задача – свести к минимуму ваше участие в делах детей и максимально увеличить их автономию.
Напоминаю, что детские занятия – это то, во что взрослые вовлечены только ради ребенка. И то, чем им заниматься на самом деле не нравится. Что именно попадает в эту категорию, будет варьироваться от родителя к родителю и от формата к формату. Например, командные виды спорта в основном предназначены для детей, но часто участвовать в них могут члены семьи и близкие. Так что для многих семей это повод собраться, подбодрить и поддержать друг друга. И с этой точки зрения это не исключительно детское мероприятие, а скорее повод лишний раз побыть вместе. Но каждый решает это исходя из своего отношения.
Лично я спрашиваю себя, буду ли посещать это событие, если Рози заболеет. Например, ее дошкольный класс устраивает еженедельные обеды с участием родителей. Мне действительно нравятся эти вечеринки. Другие родители стали нашими друзьями и даже вошли в круг семьи. Я ценю и хочу укреплять эти связи. Так что, хоть эти обеды и возникли в нашей жизни только благодаря Рози, я считаю их не «исключительно детскими», а «семейно ориентированными» – и мы с удовольствием туда ходим. Еще я обожаю детские площадки, как ни трудно в это поверить. Люблю наблюдать за птицами, читать книгу или делать пометки в блокноте. Мне нравится, что здесь собираются дети всех возрастов. Но играть на площадке я не люблю: считаю, что мое участие сразу превращает это занятие в детоцентрированное. Поэтому мы с Рози часто ходим на детскую площадку, но, пока она играет, я работаю. И точка.
Во многих других культурах мамы и папы мотивируют детей возможностью вписаться в семью и работать с ней вместе, как одна команда. Так они поощряют базовое стремление ребенка принадлежать группе, и это действительно мощная мотивация.
Еще одна отличная лакмусовая бумажка, при помощи которой можно выявить лишнее занятие, – это то, как оно влияет на ребенка. Он становится более спокойным и склонным к сотрудничеству или более раздраженным и враждебно настроенным? Если последнее – вычеркивайте. Такое занятие подрывает желание принадлежать команде. Если оно каким-то образом приводит к спорам или сопротивлению – откажитесь. Оно того не стоит. Нашим детям нужно меньше конфликтов, а не больше.
Понаблюдайте и за противоположным: уделив полдня совместной работе по дому, стал ли ребенок сговорчивее и отзывчивее? Охотнее ли развлекает себя самостоятельно? А как насчет уровня стресса в семье? Стало ли меньше конфликтов и противостояния?
Лично мне кажется, что Рози испытывает своего рода «похмелье» после интенсивных детских мероприятий. Еще примерно час она ведет себя плохо – пока вновь не вернется к семейной жизни, где ей приходится придерживаться общего распорядка и быть готовой сотрудничать. Думаю, что детоцентрированные практики вызывают у нее чрезмерное возбуждение и стресс, потому что как бы изымают ее из команды семьи, вращаясь вокруг ее «я». А то, что ей действительно нужно и чего она хочет, – это укоренение в эту команду и больше деятельности, связанной с «мы».
Максимально увеличьте воздействие мира взрослых. Берите детей в места, которые обычно не считаются «детскими», но ясно показывают, как устроен мир взрослых. Приглашайте их с собой в продуктовый магазин, к врачу, стоматологу, в банк, на почту, в хозяйственный магазин, в копировальный центр – собственно, в любое место, куда нужно пойти по работе или семейным делам.
Не стоит ожидать, что они сразу будут вести себя безупречно. Вы должны тренировать их медленно и на протяжении длительного времени. Начните с малого – скажем, 15 минут во взрослом мире – и постепенно увеличивайте срок пребывания. Или позвольте ребенку вас направлять. Понаблюдайте и посмотрите, сколько времени он может выдержать в «недетском» месте. Рози очень хорошо дает понять, когда наступает предел ее терпения. А иногда, наоборот, удивляет выдержкой и спокойствием. Буквально на прошлой неделе Рози провела три часа (!) у офтальмолога, практически не надоедая с пустяками и даже не устроив погром.
Но когда она начинает капризничать, я напоминаю ей: «Это не место для игр. Быть здесь – большая честь. Если ты еще недостаточно взрослая для этого, придется уйти». Когда она прикасается к оборудованию или пытается играть, я снова включаюсь: «Это не игрушки. Это место для больших девочек, где мы не играем».
Долой игрушки и все другие исключительно детские предметы! Ладно, необязательно все. Но вы определенно можете сократить запас до нескольких книг, карандашей, мелков и, возможно, набора лего (или другой штуки, с которой ребенок сам регулярно взаимодействует). Не забывайте: дети провели без игрушек двести тысяч лет. Так что перестаньте покупать новые – они совершенно не нужны. Кроме того, родственники и друзья всё равно надарят, и ваш дом вновь наполнится розовым пластиком и искусственным мехом.
Небольшое количество игрушек дает массу преимуществ. Как минимум о них надо меньше заботиться. Вы сэкономите время, потому что их не нужно больше собирать и расставлять по местам. Свободного пространства станет больше, а беспорядка меньше. Ваш дом в целом будет выглядеть менее ювенильным. Если есть игровая комната, ее можно использовать для собственных взрослых хобби – обустроиться там и вышивать или по дереву вырезать. Как только начнете рассматривать игрушки как ненужные и необязательные, сможете использовать их, чтобы научить ребенка по-настоящему важным навыкам – например, помогать и делиться.
Используйте игрушки для обучения акомедидо. Если игрушки и игры больше не необходимость и не данность, но привилегия для ребенка, то убирать их – больше не обязанность родителей; по крайней мере не только их. Теперь в отношении детского скарба можно установить несколько полезных правил.
Научите ребенка содержать свои вещи в порядке. Если он всё же не убирает игрушки регулярно, просто выбросьте их или отдайте нуждающимся. Эта идея мамы-науа описана в одном из исследований Лючии (9). Если сын ничего не делает с раскиданными вещами, мама угрожает «вымести их из дома». Ребенок бросается их собирать.
Если мне приходится более 3 раз просить Рози убрать побрякушку (или если я вынуждена снова и снова ее поднимать), я ее выбрасываю. Или кладу в коробку, которую в конце недели мы отвозим в благотворительную организацию. Иногда я предупреждаю дочку: «Последний шанс это убрать – или оно отправляется в мусорное ведро!» В других случаях выбрасываю сразу. Ни разу она не попросила ничего назад. Так что мы быстро сократили количество игрушек. Остались лишь те, что Рози действительно нравятся и которые ей намного лучше удается держать в порядке.
С помощью игрушек научите ребенка делиться. Когда идете в гости, попросите ребенка выбрать из своих вещей что-то, чтобы подарить семье друзей. Или половину игрушек каждый месяц вместе откладывайте на благотворительность. Бьюсь об заклад, вашим детям действительно понравится делиться с другими, и уже через несколько недель они начнут делать это сами.
Пересмотрите роли родителя и ребенка в вашей семье. Вы должны постоянно занимать и развлекать? Или привить важные для жизни навыки и научить сотрудничать с другими? А ребенок является потребителем бесконечных развлечений или стремится помогать и сотрудничать? Как он вносит или хочет внести свой вклад в команду?
Рассчитывайте на то, что дети будут помогать с рутиной – готовкой, уборкой, стиркой, уходом за питомцами. Попросите понаблюдать или принять участие – или просто убедитесь, что они рядом, пока вы работаете по дому. Если сопротивляются, напомните, что они – часть семьи, а семьи работают вместе (10).
Приглашая ребенка помочь, помните, что это всегда приглашение поработать вместе. Вы не просите выполнить задание в одиночку. Можете сказать что-то вроде: «Давай сложим это белье вместе, и мы закончим быстрее». Каждая задача – возможность сотрудничать и укреплять членство ребенка в семье. Также помните, что приглашение помочь не приказ: ребенок имеет право отказаться.
• Воспитывайте коллегу. Если действительно хотите, чтобы ребенок чувствовал себя полноценным членом семьи, вовлеките его в свою карьеру или работу.
• Регулярно приводите ребенка к себе на работу. Позвольте ему находиться рядом, пока трудитесь, – так часто, как позволяет руководство (но в идеале хотя бы несколько часов в неделю). Ребенок может раскрашивать, рисовать или читать. Если проявит интерес именно к вашему занятию, предложите небольшое задание по силам. Например, Рози полюбила делать благодарственные открытки людям, у которых мы брали интервью. Еще она прошивает степлером контракты, сканирует документы и ставит штамп нашего адреса на письма.
• Если требуется поработать дома на выходных, пригласите ребенка побыть рядом. Необязательно указывать, что делать. Просто скажите что-то вроде «Теперь мы работаем, поэтому нам нужно вести себя тихо». Рози любит сидеть со мной, пока пишу, хотя по факту я просто смотрю в экран всё это время. Она лежит рядом и отдыхает. Или раскрашивает и «читает» свеженаписанное.
• Будьте изобретательны. Ищите способы включить детей в те сферы, в которые обычно не принято. Возьмите с собой в командировку, на деловой ужин или вечеринку. Спросите у ребенка совета или выслушайте его мнение по деловой проблеме или задаче. Расскажите о рабочей ситуации за ужином или за рулем и позвольте высказаться. Или просто покажите, чего там наработали, – дайте полистать презентации, обзоры проектов, бухгалтерские таблицы. Ткните на карте в здание с вашим офисом. Пустите ребенка в свой мир и сделайте его максимально объемным и конкретным.
Я часто беру у Рози интервью для своих радиопередач, даже если они не связаны с детьми или воспитанием. Почему? Она любит, когда ее записывают, и ей нравится потом слушать свой голос. А кроме того, ее мнения по различным вопросам и вправду бывают любопытными, да и мысли свои она хорошо формулирует. К тому же я хочу, чтобы в итоге она помогала мне записывать интервью и редактировать отдельные фрагменты, поэтому в моих интересах вовлечь ее в процесс как можно раньше.
Итак, когда я вернулась домой из Чан-Каяла и претворила в жизнь эти изменения, стало ли все сразу потрясающим? Да что греха таить: конечно, нет. Потребовались месяцы практики, чтобы перестать развлекать Рози и прекратить работать ее ивент-менеджером. Я всё еще ловлю себя на том, что время от времени устраиваю «специальные занятия» или превращаю нашу прогулку по парку в урок биологии. Но в целом этот новый подход сделал нашу жизнь менее напряженной. Теперь по выходным мы с мужем не мечемся с одного детского мероприятия на другое. У нас гораздо больше времени на собственные хобби – походы, садоводство, чтение и ленивое валяние на пляже в течение 3 часов в субботу днем. Рози любит узнавать больше о наших интересах. Что бы нас ни привлекало, она тоже этим воодушевляется. А это уже реальная возможность улучшить наши навыки сотрудничества.
Кстати, вернувшись от майя, я не съела ни одного 10-долларового ломтика проклятой пиццы.
Приглашая детей в мир взрослых, вы подтверждаете, что они – часть семейной команды. Образно говоря, выдаете им членский билет, который они носят с собой. Эта карточка предлагает полный доступ к привилегиям команды – но и к ее обязанностям.
TEAM-элемент № 1Введение в КОМАНДНОЕ воспитание: лучший способ быть вместе
7 утра, начало очередного жаркого, липкого июльского дня 1954 года. Летом школы Олтона, небольшого городка Среднего Запада на реке Миссисипи, в штате Иллинойс, закрыты на каникулы. 9-летний Микки Дуклефф уже встал и одет. Он готов к работе, потому что несколько минут назад отец подал ему знак.
– Всё, что он сказал, было «Микки» (этим его низким голосом), и я понял, что это значит. Сон как рукой сняло, – вспоминает он позже.
Юный Микки пробегается расческой по коротко стриженным волосам и спускается. В воздухе витает аромат коричного сахара. Отец стоит за рабочим столом, раскатывает булочки и складывает их на противни. Гигантский миксер размером с почтовый ящик взбивает около 14 кг белого теста. Оно громко и ритмично бьется о стенки чаши.
– Доброе утро, папа, – говорит Микки. Он проходит мимо отца в переднюю часть магазина. В стеклянной витрине пончики в шоколадной глазури, кексы с черникой и абрикосовые пирожные. За прилавком, на полке, сложены куличи и буханки цельнозернового и ржаного хлеба. Несколько клиентов уже стоят в очереди, чтобы забрать заказы.
Микки хватает белый фартук, завязывает его на тонкой талии и обращается к клиентам:
– Доброе утро, – говорит он. – Что вам угодно? Сегодня мы предлагаем пончики по десять центов за дюжину.
Если вы взглянете на сегодняшний мир, на все 6 пригодных для жизни континентов, то увидите общее в воспитании. А именно способ общаться с детьми, к которому снова и снова обращаются мамы и папы из самых разных стран и сообществ от охотников-собирателей в пустыне Калахари и скотоводов в Кении до фермеров в Амазонии и пекарей на реке Миссисипи. Скорее всего, этот подход существует уже десятки – а то и сотни – тысяч лет. Не так давно его практиковали и многие американские родители. Но за последние полвека-век кто-то убедил их отклониться от сценария. И повсюду в США этот способ общаться стал исчезать.
Но сейчас мы узнаем, как его вернуть.
Этот подход состоит из 4 основных элементов, которые закладывают основу нужных отношений между родителями и детьми: единение, побуждение, автономия и минимальное вмешательство. Я собрала их в аббревиатуру – TEAM[39], – чтобы, пытаясь справиться с Рози (или когда в доме Дуклефф воцаряется ад), было легко вспомнить нужные пункты и использовать их, чтобы обуздать хаос.
Мы подробно поговорим о каждом из 4 TEAM-элементов. И начнем с «единения».
Западное общество уделяет большое внимание тому, чтобы научить детей быть независимыми – самим одеваться по утрам, самим убирать в комнате, выполнять домашнее задание… Но это очевидно противоречит сотням тысяч лет эволюции. У людей есть необычайное стремление быть с другими и помогать им. Это одна из ключевых характеристик, отличающая нас от других приматов. И это же, вероятно, одна из причин, по которым Homo sapiens удалось выжить – в отличие от других (по крайней мере, семи) видов Homo.
«Не считая языка, единственное выдающееся различие между нами и другими обезьянами связано с любопытным набором гиперсоциальных качеств, позволяющих постоянно отслеживать психические состояния и чувства других», – пишет эволюционный биолог Сара Блаффер Хрди в своей книге «Матери и другие: эволюционные истоки взаимопонимания» (11).
В одном исследовании малыши добровольно помогали взрослому в разных ситуациях: принесли предмет, до которого взрослый не мог дотянуться; открыли шкаф, когда руки взрослого были заняты; исправили ошибку взрослого; убрали препятствие с его пути. Чтобы оказывать помощь такими разнообразными способами, дети должны были уже обладать необычайным количеством эмпатии, навыками чтения мыслей и мотивацией к сотрудничеству (12).
Стремление помогать друг другу вплетено в нашу ДНК и проявляется в самом раннем возрасте. Как говорит Леди Гага, мы «рождены такими»[40].
Так что, настаивая, чтобы малыши работали в одиночку, мы боремся с их врожденным желанием – и даже необходимостью – быть вместе, чтобы сотрудничать. И в конечном итоге создаем напряжение между нами, обрекая себя и детей на стресс, противостояние и конфликты.
Подумайте о триггерных точках детской истерики или тревоги. Многие из них завязаны на разлуке с опекуном – дневной сон и подготовка к вечернему отбою, командировка папы или сдача ребенка в детский сад. (Почему мы до сих пор используем это слово? «Сдача»… Рози думала, что мы и вправду собираемся ее «сдать» – то есть отказаться от нее насовсем, как от бракованной вещи.)
Чтобы лучше понять мою мысль, представьте на мгновение нашу Манго. Ей 12 лет, это немецкая овчарка, и она милая и чудесная. Но, черт возьми, какая же громкая! Лает на всё: на звонок в дверь, на гостей или просто когда обнимаются, танцуют – ну вы уловили. Лай – это ее реакция по умолчанию НА ВСЁ. Сначала мы пытались отучить. Усилий и времени потратили кучищу – успеха ноль. В конце концов я поняла, что лай заложен в ее генах. Такой она рождена. Кроме того, с помощью лая Манго нас защищает и показывает свою любовь. И поэтому я решила с лаем перестать бороться – и начать с ним работать.
То же самое и с единением у детей. Они рождены в том числе чтобы быть рядом с людьми и работать с ними вместе. Это их стандартный режим и их способ нас любить. Это не только помогает им устанавливать глубокие связи со своими взрослыми, но и способствует когнитивному и эмоциональному развитию. Чтобы расти здоровыми, малышам необходимо сотрудничать.
Итак, повсюду на планете можно увидеть, что супермамы и суперпапы не борются с базовой потребностью быть частью группы, а используют ее. Они знают, что выполнение задач вместе столь же ценно (если не ценнее), чем выполнение их в одиночку. Так что если ребенку понадобится помощь – ее окажут. Например, если пятилетка затрудняется одеться утром, родители подсобят, и охотно, даже если ребенок мог бы справиться и сам. Его не заставляют постоянно быть независимым и не ускоряют процесс обретения самостоятельности, но дают возможность и время развиваться в собственном темпе.
Если задуматься, как мы можем ожидать от ребенка помощи, если не помогаем ему сами, когда он нуждается? И как надеемся, что он поможет потом брату или сестре?
И наоборот: супермамы и суперпапы не стесняются просить детей (даже малышей) о помощи для себя самих. Они постоянно говорят: «Сходи и принеси чашку воды», «Притащи головешку от соседей», «Открой кран шланга – будем поливать сад», «Помоги нам очистить кукурузу» или даже «Пойди выясни, целовалась ли уже тетя Мэри с Бобом из дома напротив» (да, среди племени охотников-собирателей эсе’эджа в Боливийской Амазонии дети ведут для взрослых колонку сплетен, потому что могут слоняться незамеченными и всё хорошенько подслушать и подглядеть) (13).
Теперь настало время для еще одного признания: впервые прочитав о важности единения, я посчитала его адом нового типа. Общение с Рози выматывало. Иногда вечерами после ужина я тайком прокрадывалась из кухни в ванную и запиралась, чтобы просто несколько минут побыть в тишине. Я ощущала, что не «единюсь» с дочкой, а намертво впечатываюсь в нее, будто мы – две стороны застежки-липучки. Так провести свою жизнь мне совсем не хотелось.
А в Чан-Каяле я увидела, как практикуют единение с детьми Мария и Тереза, и стало ясно, что я ВСЁ делаю неправильно. Для начала: слишком – чересчур! – усложняю задачу. Поэтому и не выдерживаю больше часа. Еще слишком сильно переживаю за себя. И вообще совершенно неправильно представляю себе процесс и его участников.
Начнем с участников. Единение ни в коем случае не является прерогативой мамы и папы. Часто родители вообще не участвуют. Единение может обеспечить любой, кто любит ребенка. Куда ни глянь в традиционных сообществах типа Чан-Каяла или Кугаарука[41], везде находится кто-то, предлагающий единение: бабушка, дедушка, тетя, дядя, брат или сестра, сосед, няня, друг. Да кого угодно. Единение – это старшая сестра Лаура, помогающая младшей Клаудии одеться. Бабушка Салли, берущая 3-летнюю Тессу в тундру собирать ягоды. Няня Лена, везущая Рози в парк «Золотые Ворота». Старший брат, спящий рядышком с младшим. Соседка, предложившая подержать ребенка. Друг, взявший вашего малыша за руку. Единение – это круг любви, следующий за ребенком, куда бы он ни шел.
Как мы узнаем дальше, наличие других опекунов (кроме мамы и папы) – ключевой компонент КОМАНДНОГО воспитания. Он очень упрощает воспитание и спасает от переутомления маму и папу.
Теперь собственно о процессе. Находясь с детьми, родители и прочие взрослые не раздают инструкции, команды и предостережения и не стимулируют развитие детей ежеминутно, играя с ними или проводя учебные занятия. Единение – полная противоположность подобной модели отношений. И в целом гораздо менее требовательный (и менее изнурительный) способ воспитания.
Единение означает, что вы позволяете ребенку быть рядом и присоединяться к любому вашему занятию. Вы приветствуете такое присутствие, отправляясь по делам или хлопоча по дому, но при этом ребенок делает, что хочет. Если приходит и остается помочь или посмотреть – ему разрешают. Если не остается – ничего. В таком мире ребенок занимается своими делами. Двое – малыш и воспитатель – сосуществуют в общем пространстве, но не требуют к себе внимания. (И да, этому навыку можно обучить даже капризного ребенка. Расскажу позже.) Осознайте закономерность: чем меньше вы требуете от ребенка внимания – посредством приказов, указаний и придирок, – тем меньше ребенок будет требовать внимания от вас.
Дети рождены в том числе, чтобы быть рядом с людьми и работать с ними вместе. Это их стандартный режим и их способ нас любить, который помогает им устанавливать глубокие связи со своими взрослыми и способствует когнитивному и эмоциональному развитию. Чтобы расти здоровыми, малышам необходимо сотрудничать.
Единение – это просто. Оно расслабляет. Течет. Приходит, когда мы перестаем пытаться контролировать действия друг друга и просто позволяем друг другу быть. Супермама-инуитка Элизабет Тегумиар однажды подытожила эту идею во время танцев с барабанами в Кугааруке. Я всё время пыталась сказать Рози, что ей делать, пока она играла с другими детьми. Элизабет обернулась ко мне и сказала:
– Оставь ее. Она не капризная. С ней всё в порядке.
Мы с Рози видим легкую, непринужденную близость везде, где путешествуем ради этой книги. В Чан-Каяле мамы-майя кормят цыплят или ткут гамаки, пока дети лазают по деревьям поблизости. В Арктике папы-инуиты идут проверять рыболовные сети, а дети отправляются вместе с ними, чтобы поиграть на камнях у реки. В другой день две мамы свежуют нарвала на лужайке перед домом, а Рози и другие малыши катаются на велосипедах и играют у ручья неподалеку. Время от времени кто-то из них подбегает к взрослым поглядеть на китовое мясо – будущий муктук[42]. Но родители никогда не дают указаний, пока ребенок сам не проявит интереса или не потребуется реальная помощь. Они просто сосуществуют с детьми. А те впитывают. И учатся всему.
Еще совсем недавно в США использовали единение как основной способ передать детям всевозможные навыки. Так мой дедушка научился выращивать арахис в Джорджии и делать мебель. Так бабушка научилась печь, готовить и вязать. Так мама научилась жарить курицу и пришивать пуговицы. А Микки Дуклефф точно так же научился быть пекарем.
Микки – мой тесть. Когда рассказываю ему, как родители-майя в Чан-Каяле учат детей делать работу по дому, он моментально понимает, о чём я.
– Это очень похоже на то, как воспитывали меня, – говорит он. – Именно так я в пекарне всему и научился.
Отец Микки был иммигрантом из Македонии. В 1951 году он открыл пекарню Duke Bakery в Альтоне, штат Иллинойс, недалеко от местечка, где перед гражданской войной прошли дебаты Линкольна – Дугласа[43]. Семья Микки изначально рассчитывала на то, что он будет вносить свой вклад в семейный бизнес. Он начал работать с 4 лет. Его первой обязанностью было складывать коробки для пирогов.
– Я должен был получать пенни за коробку. Но гонорара так и не увидел. Это была приманка, – усмехается он.
Почти всё свободное время он проводил в пекарне. У них с братом не было ни нянек, ни летних лагерей, ни уроков карате. После школы, по выходным и летом дети развлекались тем, что тусовались в Duke Bakery, пока семья работала.
– Мы играли внутри, снаружи и вокруг пекарни каждый божий день, – вспоминает Микки. – Нам с братом всегда были рады, и я торчал там постоянно – кроме дней, когда погода была действительно хорошей и соседские дети звали поиграть на улице.
Со временем Микки мог приготовить всё, что было на витринах, – от шоколадного пирога «Грязь Миссисипи» до кексов. И учился он с помощью двух простых инструментов: наблюдения и экспериментов.
– Практика, – поясняет Микки. – Просто пытался выполнить различные задания.
Отец Микки был немногословным и, подобно Терезе, тщательно подбирал слова. Вместо чтения лекции о том, как испечь пирог или приготовить торт, он лишь слегка поправлял результаты экспериментов сына. В хлебе с корицей слишком много сахара. Тесто слишком густое. Ты не забыл расстоять?[44] Но обычно просто позволял Микки с братом совершать ошибки – печь неидеальные пирожные и бесформенные пироги. И разрешал сыновьям просто слоняться без дела.
– Нас никогда не заставляли работать. Никогда. И никогда не кричали и не возмущались, если мы просто смотрели, без активного участия в процессе.
В 9 лет Микки был настолько обученным, что мог вносить значительный вклад в семейный бизнес. В основном он работал за прилавком, обслуживая клиентов. А параллельно оттачивал свои пекарские навыки. Примерно тогда дядя Ник попросил приготовить ему булочку с корицей.
– Я едва мог дотянуться до рабочего стола, но для меня такая просьба была честью: дядя хочет, чтобы я что-то для него сделал! Поэтому я сказал ему: «Без проблем».
На следующий день, когда Микки вернулся из школы, отец спросил: «Микки, ты помнишь, что обещал дяде Нику?»
– Так что я сразу же вернулся в пекарню. Отец специально для меня отложил кусок уже замешанного теста. И подставил деревянный ящик, чтобы я мог дотянуться до рабочего стола.
Микки раскатал тесто, добавил сахар и корицу, оформил в булочку и поставил в духовку.
– Я был не очень доволен ее видом. И забыл расстоять тесто. Могло бы получиться намного лучше, но для моего возраста, думаю, вышло нормально. А дядя Ник был в восторге. Он был счастлив и сказал, что булочка ему понравилась.
Такая жизнь подготовила Микки к тому, что после колледжа он смог взять на себя руководство пекарней. Он проработал там почти пятьдесят лет и вышел на пенсию только в 2019 году. Но эта история не только про счастье обретения себя в деле. С детства он был полноправным сотрудником пекарни и важным членом команды. Это подарило ему возможность по-настоящему любить и ценить свою работу и свою семью.
– Я невероятно горд, – со слезами на глазах говорит этот мужчина 74 лет. – Мой отец никогда не отказывал никому, кто хотел работать. Даже ребенку.
Единение – это круг любви, следующий за ребенком, куда бы он ни шел.
Оказывается, воспитание необязательно должно быть связано с контролем. Теперь мы можем смотреть на сотрудничество с ребенком иначе – как на объединение наших планов для достижения общей цели. Лючия называет такую форму взаимодействия «текучей». В нескольких следующих главах мы узнаем больше о том, как это работает и как уменьшить сопротивление детей, создав новые возможности для общения и любви.
• Дети обладают сильной естественной мотивацией работать в команде и сотрудничать.
• Предназначенные только для детей мероприятия и занятия подрывают эту командную мотивацию и создают у ребенка впечатление, что он освобожден от семейных обязанностей.
• Привлекая же детей к деятельности взрослых, мы усиливаем их желание сотрудничать и делать то, что делает семья. Так ребенок чувствует себя полноценным членом коллектива – со всеми правами и обязанностями.
• Дети часто плохо себя ведут, когда им приходится перемещаться из детского мира (включая детские развлечения) в мир взрослых.
• В подавляющем большинстве культур по всему миру родители не стимулируют и не развлекают детей постоянно. Этот способ воспитания может быть утомительным и стрессогенным для всех участников процесса.
• Детям не нужны все эти развлечения или стимулирование их развития. Они способны занимать себя сами и с минимальным включением родителей или специального детского инвентаря.
Для детей любого возраста
• Сведите к минимуму детские мероприятия. Обеспечьте ребенку доступ к вашей жизни и работе. Постарайтесь, чтобы он был рядом, пока вы занимаетесь бытом или другими взрослыми делами. Включенности в вашу деятельность более чем достаточно для развлечения и развития ребенка.
• Избавьтесь от штук для отвлечения типа экранов и игрушек. Чем меньше у ребенка «развлекательных» предметов, тем привлекательнее ваш мир и тем интереснее вам помогать или просто находиться рядом.
• Максимально увеличьте время пребывания ребенка в мире взрослых. Занимайтесь своими делами вместе с ним, берите его с собой на встречи, в гости и даже на работу.
• По выходным выбирайте занятия, которыми хотите заниматься сами и чем занимались бы, не будь у вас никаких детей. Отправляйтесь на рыбалку, в поход или катайтесь на велосипеде. Работайте в саду. Сходите на пляж или в парк. Навещайте друзей. Ребенка – с собой.
Для школьников (старше 7 лет)
• Позвольте школьнику самому планировать и организовывать свою занятость – выбрать кружки и секции, творческие дела, общественные мероприятия, встречи с друзьями. Поощряйте и самостоятельное решение задач логистики – как записаться или зарегистрироваться, оформить бронь места, выбрать маршрут и способ добраться и так далее.
• Постепенно увеличивайте объем обязанностей ребенка по дому, включая уход за младшими и участие в готовке и уборке. Подумайте, как еще он может помочь вам в работе.
• Если ребенок уже не малыш, но особо со взрослым миром не пересекался, знакомьте его постепенно. Берите с собой, когда отправляетесь по своим обычным делам. Если ребенок плохо себя ведет, объясните правила присутствия во взрослом мире.
• Если он всё же продолжает вести себя плохо, проявите терпение. Не сдавайтесь. Попробуйте позже. Он научится.