Моделируем поведение: истории
В Арктике я заметила, что бо́льшая часть инуитского воспитания начинается гораздо позднее проступка ребенка. Не в тот момент и не сразу после, а некоторое время спустя, когда все успокоятся. В эти умиротворяющие моменты дети более открыты для обучения, замечает 89-летняя Эноапик Сагеатук из Икалуита, Канада. Если ребенок расстроен или не подчиняется родителям, он слишком эмоционально нагружен, чтобы слушать. Так что в такой ситуации пытаться преподать ему «большой урок» просто бессмысленно.
– Вам следует сохранять спокойствие и ждать, пока ребенок успокоится. Тогда вы сможете его чему-то научить, – говорит она.
Сейчас мы рассмотрим 2 инструмента, меняющих поведение ребенка в долгосрочной перспективе. Они очень мощны и формируют ценности и образ мышления – если использовать их в нужное время.
Стратегия «подождать-потом-подправить» имеет несколько серьезных преимуществ. Во-первых, она предотвращает противостояние. Вы не устраиваете нагоняй сразу, по факту проступка, а играете вдолгую, зная, что позже обязательно появится возможность научить ребенка правильному поведению. Так что не нужно «отстаивать свою правоту» в горячие моменты. Спокойно отпускайте ситуацию. Не обращайте внимания на неуважительный комментарий в машине, на отказ помочь накрыть на стол или даже на полномасштабный разгул с метанием еды за ужином – потому что знаете, что ближе к вечеру просто воспользуетесь одним из методов инуитов. И это будет эффективно – намного эффективнее криков, ругани или попыток обсудить проблему.
Вам следует сохранять спокойствие и ждать, пока ребенок успокоится. Тогда вы сможете его чему-то научить.
Во-вторых, эта стратегия (в отличие от гнева и наказаний) налаживает общение между детьми и родителями, а не прерывает его. Она укрепляет связи, снимает напряженность и делает то, что мне кажется почти невозможным: превращает проступки в игру и заменяет противостояние рассказыванием историй.
Жизнь в Арктике удивительным образом схожа с жизнью в Сан-Франциско в одном серьезном аспекте – в объеме опасностей.
Как я уже упоминала, наш дом стоит на оживленной улице. Автобусы размером с кита мчатся на скорости под гору, а автомобили выскакивают из-за поворота, не останавливаясь на пешеходном переходе. В Арктике опасность исходит от смертоносных зверей и ледяной воды. На окраине Кугаарука часто рыщут белые медведи. Жилые дома могут находиться всего в нескольких шагах от студеного Северного Ледовитого океана. Весной малыш может провалиться сквозь истончившийся лед; летом быстрые течения способны унести ребенка в море.
Так если 3-летний ребенок выбегает на берег к кромке, родителям всё же приходится кричать, чтобы уберечь его от опасности… Да ведь?
Вовсе нет, говорит Гута Джоу, преподаватель Арктического колледжа Нунавута: «Чтобы заставить детей слушаться, мы используем сторителлинг».
Рассказывание историй – человеческая универсалия (1). Каждая культура сегодня (и на протяжении всей жизни человечества) богата своими байками, легендами, сказками, нарративами, притчами. Так что сторителлинг, вероятно, имел существенное значение для эволюции Homo sapiens. Без устных рассказов наш вид, возможно, не развил бы навыков, критически важных для общего успеха, – типа создания орудий труда, совместной охоты и использования силы огня. Почему? Потому что всё это требует от человека запоминать последовательность шагов, прошлых событий, действий и опыта, похожих на фабулу или сюжет.
Рассказывание историй – одна из уникальных характеристик, делающих нас людьми. Оно связывает с окружающей средой, с нашими семьями и домами. Оно делает нас общительными и сильными. И служит ключевым инструментом для обучения детей.
Рассказывание историй – одна из уникальных характеристик, делающих нас людьми. Оно связывает с окружающей средой, с нашими семьями и домами. Оно делает нас общительными и сильными. И служит ключевым инструментом для обучения детей.
Повествование как метод способно передать не только важные навыки, но и культурные ценности. На протяжении десятков тысяч лет родители рассказывали истории, чтобы научить детей быть достойными членами сообщества. Сегодня современные общины охотников-собирателей используют сторителлинг, чтобы научить своих малышей делиться, уважать представителей противоположного пола, контролировать гнев и вести себя безопасно (2).
Но инструмент историй не принадлежит исключительно охотникам-собирателям. Ни в малейшей степени. Попробуйте-ка найти культуру, в которой бы этого инструмента не существовало…
«Не так давно этот инструмент был важной частью и западного воспитания детей, – говорит исследователь кельтской культуры Шэрон П. МакЛауд. – Кельтские культуры пропитаны сверхъестественными существами». Леса наводняли феи, по дорогам бродили привидения, а в озерах и болотах прятались чудовища. Некоторые существа были полезны, другие опасны. И главная функция этих мифических существ заключалась в обеспечении безопасности детей. «Болота и водно-болотные угодья могут быть опасными. Иногда болото выглядит как земля, но на самом деле это вода. Пока дети не поймут, как точно определить, болотистое место или нет, от попадания в трясину их будут удерживать легенды».
Например, одна кельтская история вращается вокруг лошади, которая живет в воде и любит воровать детей. «Если дети подходили слишком близко к воде, лошадь усаживала их на спину и затаскивала под воду, – рассказывает Шэрон. – Чем больше детей запрыгивало на лошадь, тем длиннее становилась ее спина». Так что малышей не требовалось чрезмерно опекать или кричать на них, пока они играют на пляже или у реки. Родители выбрали упреждающий подход. Они уже рассказали детям о водяном коне, погрузили с головой в эти страшные сказки. Так что даже самые маленькие понимали: чтобы оставаться в безопасности, нужно держаться подальше от воды.
Примечательно, что у инуитских родителей есть похожая история, преследующая ту же цель. «Про Калупалика, морское чудовище, – поясняет Гута Джоу. – Если ребенок подойдет слишком близко к воде, Калупалик накинет на него свою амаути [куртку с капюшоном-переноской], утащит в океан и передаст в другую семью».
Подобных сказок в воспитании инуитов – изобилие. «Чтобы дети не ходили зимой без шапки и не обморозились, взрослые рассказывают про северное сияние, – говорит Майна Ишулутак, кинопродюсер и учитель языка инуктитут из Икалуита. – Наши родители говорили, если мы выйдем из дома без шапки, то полярные огни оторвут нам голову и будут играть ею в футбол. Мы так боялись!» – восклицает она и разражается хохотом.
Имеются у инуитов истории и для передачи детям важных ценностей – уважения, например. Родители Майны, чтобы та научилась слушаться, рассказывали про ушную серу: «Проверяли наши уши. Если там было слишком много серы, это означало, что мы не слушали того, что нам говорят». Другой пример: чтобы дети прекратили хватать еду без разрешения, мама и папа Майны говорили, что из кастрюли могут появиться длинные пальцы и схватить.
Бо́льшая часть детства в традиции кельтов и инуитов посвящена изучению того, как с этими загадочными существами обращаться, как их избегать, уважать или ублажать (3). Родители, бабушки и дедушки передают знания через эти увлекательные, а иногда и пугающие рассказы. С их помощью дети учатся уважать родителей и соблюдать меры предосторожности. «Эти байки помогают понять, насколько серьезно относятся родители к достойному поведению и послушанию», – подытоживает Майна.
Поначалу такие истории представляются мне слишком страшными для детей, особенно для таких малышей, как Рози. И первая реакция – отказаться от них. Вряд ли такой подход мне поможет. Но мы возвращаемся в Сан-Франциско, и я всё же испытываю сторителлинг на Рози. И ее реакция застает врасплох.
Примерно через месяц после Арктики мы с Рози готовим ужин. Она хочет взять что-то из холодильника, хватает табурет, подставляет, забирается, открывает дверцу и стоит так минут пять. Я прошу ее захлопнуть холодильник, но она пропускает мимо ушей. Несколько раз объясняю, что она попусту расходует электроэнергию. Но будто со стеной разговариваю. Пытаюсь умолять милым, приятным голосом. Она продолжает игнорировать. Я чувствую, как глубоко внутри меня зарождается гнев. Противостояние неизбежно.
Но я не хочу снова ссориться. Я так устала от ссор. Я уже почти готова начать угрожать, но вспоминаю про Гуту Джоу и морское чудовище. Один монстрик-страшилка в доме не повредит, думаю я. Почему бы, черт возьми, и нет, Микаэлин?
И вот полусерьезно-полушутя я говорю:
– Знаешь что? В холодильнике живет монстр. Если он согреется, то будет становиться всё больше и больше и в конце концов придет за тобой.
Затем указываю на распахнутую дверцу, широко раскрываю глаза и дурным голосом ору:
– О НЕЕЕТ! Это же он!
Ну и ну. Видели бы вы выражение лица Рози. Она захлопывает холодильник со скоростью света. Затем оборачивается и, широко улыбаясь, говорит:
– Мам, а расскажи еще про холодильного монстра?
С того дня мы завели в доме всевозможных чудищ. Рози ими не насытится. Рассказывание историй стало основным инструментом воспитания в нашей семье. Дочка называет эти байки «забирашками», потому что главного героя – девочку трёх лет – часто забирают из семьи (так же как кельтских и инуитских детей уводят прочь водяные кони и морские монстры).
– Мама, хочу еще одну забирашку, – просит Рози каждый вечер перед сном. Иногда даже – не шучу – требует «сделать пострашнее».
Сторителлинг у нас пустил такие корни, что я уже не могу представить жизнь без всех этих сверхъестественных тварей, летающих вокруг дома, проходящих сквозь стены и болтающихся на деревьях в парке неподалеку. Эти существа – единственная причина, по которой мы каждое утро выходим в детский сад. И только благодаря им ежевечерняя процедура отхода ко сну больше не превращается в дурдом.