– Мы ели тюленей, оленей карибу, рыбу, а иногда и мясо белого медведя. А осенью собирали ягоды. Помню, как впервые попробовала шоколад. О, каким же он был сладким! Ужасно сладким, – вспоминает она, качая головой. – У нас не было продуктов с таким большим содержанием сахара… Я очень скучаю по жизни на земле. Кх-мм!
От воспоминаний ее лицо становится печальным.
Когда Майне было 12–13 лет, ее семья переехала из охотничьего лагеря в город, чтобы дедушка мог получать медицинскую помощь.
– Жизнь в городе меня шокировала, – тихо признается она. – Было очень трудно приспособиться.
Сегодня Майна живет в суетливом Икалуите с населением почти 8000 человек.
Учитывая ее детство и нынешнюю работу, мне любопытно, что она думает о покойном антропологе Джин Бриггс и о ее описаниях инуитского воспитания в «Никогда не злиться». Майна делает паузу, а затем нервно хихикает. Я беспокоюсь, что обидела вопросом. Но она достает из сумочки книгу. Сразу узнаю обложку: черно-белое фото бабули, прильнувшей носом к лицу малютки. Это книга Джин, «Моралите[64] инуитов». В ней описывается вторая большая поездка Бриггс в Арктику, в которой она изучает жизнь 3-летней девочки по прозвищу Пухляшка Маата.
Майна похлопывает по обложке и, к моему величайшему удивлению, говорит:
– Эта книга обо мне и моей семье. Я и есть Пухляшка Маата.
В начале 70-х, когда Майне едва исполнилось три, ее семья на целых 6 месяцев приютила Джин. Родители позволили исследовательнице вникнуть во все подробности повседневной жизни Майны. Что случается, когда Майна бьет маму? А когда впадает в истерику, помыкает взрослыми или ведет себя неблагодарно? Что будет, когда родится сестричка? И как семья Майны превратит ее из капризного, властного, бьющего младших карапуза в доброго, милосердного и спокойного ребенка?
Оказалось, что снова и снова мама, папа, бабушка и дедушка использовали один ключевой инструмент воспитания, чтобы укрепить исполнительную функцию Пухляшки. Джин назвала этот инструмент «представление». И вот как он работает: если ребенок действует агрессивно – скажем, бьет кого-то или нападает, – родитель может сказать что-то вроде «Ой! Больно!» или «Ой, ты делаешь больно брату», чтобы показать последствия действий (мы так уже умеем). Нет ни криков, ни наказаний.
Ой! Больно!
Родитель просто ждет, пока ребенок успокоится. Затем в мирной, спокойной обстановке воспроизводит то, что произошло, когда ребенок плохо себя вел. Обычно представление начинается с вопроса, побуждающего ребенка сделать то, чего – как он знает – делать не следует. Например, если он бьет других, мама может открыть спектакль вопросом: «Может, ударишь меня?»
Тут ребенку приходится соображать. Что делать? Если заглатывает наживку и бьет маму, она не ругается и не кричит, а реагирует утрированно, немного игриво и весело. Она разыгрывает последствия. «Ой! Как больно!» – может воскликнуть она. И продолжит выстраивать вокруг ситуации причинно-следственные связи, задавая дополнительные вопросы. Я тебе не нравлюсь? Ты что, еще маленький? Они продолжают подталкивать к размышлениям, а также связывают желаемое поведение с ценной зрелостью, а нежелательное – с глупым младенчеством. Вопросы передают мысль о том, что удар оскорбляет людей и что «большие дети» не дерутся. И всё это легко, лукаво, полушутливо.
Родители разыгрывают представления для любого проблемного поведения или в сложные переходные периоды, пишет Джин Бриггс. Например, если малыш не любит делиться с братом или сестрой, папа может разыграть «спектакль жадности», соблазняя ребенка быть скупым и ненасытным. «Не делись едой с братом», – скажет ему как-то за обедом папа, пока вся едят. Если ребенок послушается, папа принимается за вопросы о причинах и последствиях: «Тебе не нравится твой брат? Бедняга, какой же он голодный – таким и останется».
Время от времени родитель повторяет это представление – пока ребенок не перестанет попадаться. Когда начнет вести себя правильно, родитель может и похвалить, сказав: «Посмотрите, как щедра наша Пухляшка Маата».
И вот в эту снежную ночь на Баффиновой Земле, сидя напротив Майны (также известной как Пухляшка Маата), я чувствую, что появилась замечательная возможность. У меня есть шанс понять работу Джин – и невероятную технику воспитания инуитов – более глубоко. Я спрашиваю Майну об ее отношениях с антропологом.
– Она была для нас как член семьи. Мы любили ее. Она всегда будет для меня особенной.
Десятки лет, вплоть до смерти Бригсс в 2016 году, они с Майной оставались близки. Джин регулярно навещала Майну на Баффиновой Земле, а Майна гостила у Джин в Ньюфаундленде.
Иногда Джин читала вслух, на инуктитуте, свою книгу семье Пухляшки, подробно рассказывая о представлениях и времени, которое она провела с ними «на земле». Майна говорит, что мало помнит те события, о которых писала Джин, поскольку была слишком мала. Но сейчас, будучи взрослой, считает, что представления – мощный инструмент, помогающий детям контролировать свои эмоции.
– Они учат ребенка сохранять хладнокровие и не реагировать на провокации. Учат быть эмоционально сильными, не воспринимать всё слишком близко к сердцу и не бояться поддразнивания.
Представления добиваются этого двумя способами.
Представления дают детям шанс сделать то, что так редко случается в западной культуре, – поработать над исправлением своих ошибок. Принимая участие в спектакле, дети могут научиться сдерживать гнев. Проявлять доброту к брату или сестре. Делиться. Не бить маму. Вообще никого не бить. Практика и еще раз практика. (Помните? Именно она и была первым ингредиентом обучения навыкам или ценностям.)
Если вы практикуете трепет или благодарность, шансы справиться с гневом в острые моменты возрастают.
В этих спектаклях дети получают возможность опробовать разные реакции на напряженные ситуации (2). Поскольку их родители расслабленны и слегка игривы, можно не бояться ошибиться. Познакомиться с последствиями плохого поведения ребенок может тогда, как он спокоен, а не расстроен, а значит, более восприимчив к обучению и размышлениям.
Практика особенно важна, пока дети учатся контролировать свой гнев, говорит нейробиолог Лиза Фельдман Барретт, потому что если гнев уже вспыхнул, подавить его нелегко и детям, и взрослым: «Существует большое заблуждение, что можно легко остановиться, когда вы злитесь. Но контролировать или менять эмоции, которые испытываете прямо сейчас, невероятно трудно».
Но если вы практикуете трепет или благодарность, у вас будет больше шансов получить доступ к этим эмоциям, когда начнете закипать, – и с помощью них вы сможете справляться с гневом в острые моменты: «Такое упражнение, в сущности, помогает “перепрограммировать” мозг, чтобы ему было легче вызывать другие эмоции [помимо гнева]».
Представления дают возможность детям сформировать и усилить совокупность нейронных связей, отвечающую в их мозгу за самоконтроль. Вместо того чтобы злиться, дети учатся думать. И сохранять равновесие – вместо того чтобы остро реагировать (3).
2. Превращают дисциплину в игру
По словам психолога Лауры Маркхэм, игра является мощным инструментом изменения поведения, который многие родители упускают из виду (4): «Игра – это способ детей понять, как устроен окружающий мир. Игра – это их работа».
Родители разыгрывают представления для любого проблемного поведения. Такие спектакли учат ребенка сохранять хладнокровие, не реагировать на провокации и поддразнивания, быть эмоционально сильным. Представления тренируют навыки правильного поведения и превращают дисциплину в игру.
По словам психолога Ларри Коэна, дети используют игру, чтобы оправиться от тяжелых дневных переживаний и «эмоциональных потрясений». После ссоры с родителем игра помогает снять напряжение и двигаться дальше. Воздух очищается, небо просветляется, и родитель и ребенок вырываются из порочного круга гнева и плохого поведения.
«Напряжение в отношениях между ребенком и родителем – это источник больших проблем, – говорит Ларри. А напряжение это создают обычные реакции на проступки, даже самые легкие, типа нотаций, уговоров или криков. – Игра же напряжение снижает. Вот почему она мне нравится».
Если ребенку сложно дается определенная форма поведения – просыпаться по утрам, делать домашнее задание или делиться сладким, – Ларри рекомендует прием, очень похожий на представления: «перенести проблему в игровую зону». Игровая зона – отличный инструмент для всех, от малышей до подростков. (Мы увидим, как это работает, в практическом разделе.) Как только в процессе игры снимается напряжение, проблемное поведение часто исчезает само по себе, отмечает Ларри.
Воспитывая Рози
После встречи с Майной я начинаю смотреть на проступки Рози иначе. Я понимаю, что во многих случаях из тех, когда полагаю, что она «выходит за границы дозволенного» (или старается вывести из себя), она на самом деле пытается выработать правильное поведение. Она поступает неправильно снова и снова – пока, наконец, не находит нужное решение.
Это осознание кристаллизуется однажды вечером, пока мы выгуливаем Манго. Рози едет на красном трехколесном велосипеде по тротуару – непростое, кстати, умение с учетом холмов Сан-Франциско. Вы уже, очевидно, запомнили, что в нашем районе есть несколько ужасающих перекрестков – особенно четырехполосная Маркет-стрит с безумным движением. Этим вечером Рози едет как сорвиголова и примерно в квартале от Маркет-стрит уносится вдаль, опережая меня, – в лоно оживленной улицы. Мое сердце буквально замирает! Мне хочется закричать: «Подожди, Рози! Стой!». Но, прежде чем успеваю что-то произнести, Рози съезжает с обочины прямо на дорогу.