Она два раза падала на живот, пряталась в тенях и ямах, пока мимо проходил патруль стражей Делакруа. Оба раза ей пришлось подавлять желание встать и привлечь их внимание, чтобы выпустить недовольство.
Это место отравляло ее. Эта семья была ядом. Как они могли быть связаны с человеком, которого она знала?
Она знала, какое окно ей нужно, и направилась туда. Да, он спал там в своей кровати. Она видела по красным щекам и опухшим глазам, что он плакал перед сном. Наверное, глава дома жестоко наказала его, может, побила. Но Сирилл был в безопасности. Его забрала его семья, а не враг. Его не нужно было спасать, по крайней мере, в этом случае.
Ничто не держало ее здесь.
— Идем, Ольгун. Мы уходим.
Они были в паре десятков ярдов от дома, когда Ольгун понял, что они покидают не только поместье. Перед ее глазами замелькали картинки Александра Делакруа, напряженные и яркие.
— Плевать! — рявкнула она. — Я старалась изо всех сил! Но они пытались меня убить!
Больше картинок и эмоций.
— Ты уверен, что это была глупая выходка Малгиера? Что это не был приказ мамули? Я не уверена! Нет. Уходим, — а потом. — Нет. Нет! Плевать! Александр понял бы. Я даже если бы он был разочарован, мне все равно! Плевать!
Резкий укол эмоций.
— Нет, я… мне все равно, если ты разочарован, — но ей нужно было стать глухой и потерять сознание, чтобы не слышать дрожь сомнений в своих словах.
Она успела отойти от дома, была в паре ярдов от границ владений. Слишком громко спорила с Ольгуном? Отвлеклась и не спряталась от первого звука? Как бы там ни было, даже у навыков бога и воровки были изъяны.
— Ни с места, руки на голову!
— О, коврижки.
Три стража дома были как призраки в свете луны. Шинс не могла понять во мраке, сталкивалась ли с ними раньше, но вряд ли у Делакруа было еще больше солдат, чем она встретила. Она видела направленные на нее мушкеты.
— Я уже устала от этого, — прорычала она, даже не понизив голос.
— Тогда, может, — начал первый страж, приближаясь, — не стоит ходить туда, где не…
Виддершинс отошла в сторону и прыгнула, полетела к нему, не попадая под обстрел. Солдат со звуком, схожим с воплем, взмахнул оружием, чтобы ударить им по жертве.
Она сжала дуло, вырвала мушкет из его хватки, а потом толкнула обратно, ударяя его оружием по лицу. Страж завопил сквозь разбитые губы и выбитые зубы, сжимаясь. Виддершинс пригнулась, бросила мушкет и схватила почти потерявшего сознание солдата, закрывшись им от двух других дул.
Точнее, одного мушкета, потому что ее импровизированный гарпун сбил одного из оставшихся стражей.
Поняв, что стрелять — не лучший выход, ближайший мужчина бросился, отшвырнув мушкет и доставая рапиру. Шинс бросила раненого и встретила нападающего на пути, отбила удар, пролетела мимо него, и, как она делала с Тысячей ворон, сосредоточилась на дальнем враге, который не ожидал ее атаки.
Ее меч пронзил его плечо раньше, чем его рапира покинула ножны.
Она услышала шум в воздухе, уловила дрожь и поняла, что рычит, пока бросается на среднего стража. Сталь поцеловалась и запела, и мужчина упал, крича и держась за колено, сломанное нечеловечески сильным ударом.
Все трое будут жить. Шинс шмыгнула, вытерла клинок о плащ одного из стражей, решила взять себе один из плащей, потянулась к застежке…
Страж содрогнулся, впиваясь пальцами в сломанное колено. Казалось в тусклом свете, что оно выгнуто под невозможным углом.
Они будут жить, но не так, как раньше. Их тела могут не восстановиться.
Желудок Виддершинс сжался, подступила горечь. Она согнулась, и только успокаивающее прикосновение Ольгуна к животу, разуму и душе не дало ей упасть на колени, не дало стошнить на траву.
— Что со мной случилось? — она не могла плакать. Она хотела, ей это было нужно, но слез не было.
И Ольгун не мог ответить.
Не сразу, но она взяла себя в руки и встала.
— Хорошо, мы не можем бросить их тут. Я могу выстрелить из одного из их мушкетов. Это кого-нибудь привлечет, да? Еще один патруль или кого-то из дома?
Она оглянулась туда и будто увидела блеск огня в окнах вдали…
Что-то встало на месте в ее голове так резко, что она вскочила, а Ольгун испуганно вскрикнул.
«Я знаю, как они это сделали. Я знаю, как Тысяча ворон и Карно провернули все это».
Шинс рассеянно похлопала по мешочку на поясе, где все еще была карта бандита. Карта владений Делакруа, разделенных на пронумерованные части. Она постучала и посмотрела на дом за полем, силуэт с мерцающими окнами, Шинс постучала еще.
— Мне это надоело, — заявила она.
Ольгун молчал.
— Они сами разберутся. Или нет. Мне все равно.
Ничего.
— Я только привлеку внимание, чтобы этим стражам помогли, и мы уходим.
Все еще ничего — эмоциональная пустота, никакой реакции.
— О, коврижки!
Виддершинс побежала к дому Делакруа.
И Ольгун улыбнулся.
Глава четырнадцатая
— Хорошо, Сирилл, — голос главы был холодным, сухим, как тонкая корочка льда на бездонном озере без солнца. — Мы тут, как ты и просил. У тебя нечто настолько важное, что оно не могло подождать времени лучше? — отсутствие эмоций и тона обещало неприятные результаты, если дело не важное.
Сирилл кивнул, слушая краем уха. Как он и просил! Ушел почти час споров, мольбы, возмущений и криков — и последнее убедило Каланту, потому что от младшего сына она такое не ожидала.
Они были здесь, собрались в библиотеке, как в ту ночь, когда Шинс пришла в его жизнь. Или почти так. Матушка заняла центральное кресло, как тогда, королева управляла своими владениями с маленького трона. Арлуин стоял неподалеку, смотрел на полки, пока ждал, чтобы кто-нибудь заговорил. Ануска — юная копия матери, Джозефина с фонариком, близнецы с монетами. Марджолин отсутствовала, как всегда, но в этот раз и Малгиер. Он был заперт в комнате, пока глава не назначит наказание. Сирилл знал, у Малгиера серьезные проблемы, но пока еще…
— Ты притащил нас сюда, чтобы помолчать в ночи? — осведомилась Ануска.
Он быстро моргнул и пришел в себя.
— Нет. Но сперва… матушка, могу я попросить слуг уйти?
Его братья и сестры зафыркали. Чандлер и Хелен спросили в унисон:
— Не хочешь позориться перед ними? — некоторые закатили глаза, и даже Арлуин смотрел скептично. Даже слуги у двери с трудом скрывали ухмылки.
— Не утомляй, Сирилл, — возмутилась Каланта. — Ты не можешь рассказать ничего для семьи, для чего нужны такие меры.
— Ты можешь удивиться, матушка… Прошу.
Каланта разглядывала его, словно пыталась понять, каким существом он был, а потом махнула парой пальцев, не оглядываясь. Двое слуг вздрогнули, как и несколько Делакруа, но спорить не стали. Тяжелые двери хлопнули за ушедшими слугами.
Сирилл услышал больше ворчания и возмущений от братьев и сестер, когда прошел к двери и закрыл ее на засов, чтобы никто не открыл снаружи. Он прошел к маленькой двери и запер и ее.
— Если ты закончил, — начала глава, уже не скрывая нетерпение, — может, расскажешь нам до рассвета…
Она посмотрела на него с тревогой, и Сирилл не сомневался в причине. Он видел свое отражение в окне, пока шел ко второй двери. Его лицо было белым, губа дрожала, несмотря на его старания подавить дрожь.
— Что ты наделал? — прошипела она. Ее дети застыли, заметив ее тон.
— Я…
— Он ничего не сделал, — он не знал, где именно она пряталась. Он знал лишь, что она появилась будто из ниоткуда, когда заговорила. — Он лишь дал нам шанс поговорить. Так давайте поговорим?
Шинс не знала, сколько клинков и оружия ожидать. Этого не знал и Сирилл, когда она проникла в его комнату, чтобы составить план. К счастью, только двое старших вытащили сталь — Арлуин с тяжелым дуэльным кинжалом и Ануска с опасным стилетом. С помощью Ольгуна меткий удар отправил последнее оружие в полет по библиотеке, оно попало в угол. Быстрые удары рапирой выбили кинжал Арлуина. Шинс наступила на него, поймала и закрутила, ее пальцы были наполнены прикосновением божества.
Кинжал вонзился в маленькую дверь рядом с засовом, чтобы он не мог подвинуться. Она быстрыми шагами оказалась перед большой дверью, закрыв единственный простой выход из библиотеки.
— Можете кричать, — сказала она Делакруа, которые еще не миновали стадию раскрытых ртов и огромных глаз. — Но, даже если вас услышат, ваши люди доберутся сюда не скоро. Если бы я хотела вас ранить, то уже успела бы. Я бы могла и сейчас это делать, — она помахала рапирой Ануске и Арлуину. — Мы можем хоть на миг принять, что я тут не просто так, но не ради крови, боли и порчи нарядов?
Каланта повернула голову не к Виддершинс, а к Сириллу. Ее младший сын сжался, губы дрожали. И глава перевела взгляд на Виддершинс.
Воровка знала, что выглядела не лучшим образом. Она попыталась быстро привести себя в порядок в комнате Сирилла, но ее лицо и шея все еще были местами в пепле. Ее одежда была в пятнах, волосы — в пыли. Некоторые пятна были размыты из-за пота, и там ей было холодно. Она даже не хотела знать, как от нее пахло, Но была уверена, что в тридцати шагах от нее вино стало бы уксусом.
— С чего нам верить хоть одному твоему слову? — осведомилась Каланта. Если она и боялась Шинс, то не подавала виду.
— Скажите лучше, — ответила она, убирая рапиру в ножны, — почему нет? Что мешает хотя бы выслушать меня?
— Матушка? — Джозефина прижала фонарик к груди, дрожа, как дитя. — Пусть она уйдет!
Арлуин похолодел от мольбы сестры, шагнул к нарушительнице, сжимая кулаки.
Ох, пора было переходить к делу, пока все снова не перешло к жестокости.
— В доме Делакруа предатель.
Они хотя бы застыли на местах.
Каланта посмотрела на Сирилла, а тот покраснел и хотел спрятаться в своих карманах.
— Я не это имела в виду, — рявкнула Шинс.
— Бред, — выпалила Каланта, некоторые тоже возмутились, но эмоциональнее, чем следовало. — Мы — семья. Никто не подставит нас.