Шинс отбросила рапиру к нему. Она пролетела по дуге и опустилась рукоятью вверх.
Инстинкт довершил остальное.
Он посмотрел на меч, пистоль задрожал, когда он потянулся к оружию свободной рукой. В тот миг отвлечения Шинс пересекла расстояние между ними, обвила руками ладонь, которой он сжал рапиру, и толкнула оружие, чтобы клинок порезал под его челюстью.
Она забрала свою рапиру в крови, повернулась на стон боли. С напряженным телом она подошла к мужчине, которого сбила. Он перекатился, пока она подходила, и смотрел на нее с ужасом.
Он был сбит. Побежден. И она издалека по запаху ощущала, что он уже не управлял мочевым пузырем.
Но он мог закричать, если она ему позволит.
Напряженная Виддершинс подняла рапиру и провела ею по упавшему бандиту.
Она долго стояла, вытянув меч, с пустыми глазами. Медленно и даже изящно она опустила клинок, вытерла его от крови о рукав мертвеца и поднялась. Она неспешно вернула меч в ножны на боку.
И только тогда она ощутила влагу на щеке. Слезы, о которых она не знала? Капли крови мертвеца? Не важно, как только ее мысли свернули с пути, она не могла больше совладать с ними. Она застыла. Она боролась. И она упала на каменный пол, прижала колени к груди, обвив их кровавыми ладонями, и зарыдала.
— Шинс? Виддершинс? Тебе нужно встать! — она слышала и узнавала слова, но не могла соединить их и понять значение. Она ощутила, как щека стала теплее, мокрее, от крови или слез, она все еще не могла заставить себя понять. — Шинс, прошу! Ты нужна нам!
Со словами пришли эмоции и картинки изнутри. Спокойствие. Утешение. А картинки — нет. Она увидела Брока, лежащего в переулке среди мусора, себя, готовую покончить с ним там. Слуги Апостола Севоры, проклятые идолом Скрытого бога — Шинс обрушила на них проклятие. Она билась с парой искателей, работающих на епископа Сикара, изображающих угрозу, что оказалась реальной. Они не умерли в ту ночь, но было близко. Уличные драки ее детства. Дуэли с ворами-соперниками. Ее схватка с Лизеттой Суванье, от которой она ушла, не зная и не переживая, выжила ли мастер заданий.
Это не имело значения. Ни капли. Потому что каждый раз, когда случалась беда, она поступала так, когда уже не оставалось вариантов.
Она еще никогда не начинала с убийства, еще и с убийства пятерых.
Они были врагами. Они убили бы ее, если бы был шанс. Виддершинс плакала не поэтому.
Она ощутила давление на плече, смутно поняла, что это была рука.
— Ты должна, Шинс, — тихо сказал Сирилл. — Ради всех там. Ради моей семьи и меня.
Звучало хорошо. Она хотела верить в это, даже как-то знала, что это правда. Это не помогало. Ее сердце отказывалось слушать голову. Люди, которых она могла спасти, были абстрактными, нереальными. Трупы вокруг нее были правдой. Она треснула, боль бурлила в ней бесконечным фонтаном. Она дрожала и рыдала, верила, что конца не будет.
Больше картинок, и они покончили с ее слезами, но не утешив, а повергнув в шок. Ярче, чем она ожидала увидеть от него, она увидела его подземный храм. Она смотрела беспомощно и в ужасе, как ее товарищей терзали. Это выглядело по-настоящему, звучало так и пахло. Она на миг оказалась девочкой, которая все потеряла дважды, которая не понимала, чем они с Ольгуном станут друг для друга. Одинокая девочка.
— Почему? — она не знала, говорила вслух или думала, пока не ощутила ответ. — Зачем ты это показал?
Ответ Ольгуна был рябью по картинке, будто таяло зеркало. Когда рябь пропала, она увидела не трупы друзей, а тела, что медленно собирались у стены замка Поврил. Много тел появилось в ее видении, и они еще не были убиты, ведь наверху была Каланта Делакруа.
Видение изменилось, не от ряби, а закружившись, показав ей собравшихся граждан Обера, беспомощно глядящих на кошмар. Слуги и солдаты, кузнецы и пекари, ремесленники и столяры отличались лишь одеждой.
Но их лица были такими же, как у Виддершинс.
Она поняла. Теперь они были настоящими как те люди, которых она убила. Никто не должен был ощущать то же, что и она, пока она дышала. И она не могла бросить дело, не закончив.
Шинс перекатилась, сжала руку Сирилла и позволила ему поднять ее на ноги. Она провела пальцами по своей щеке. К счастью, там были слезы, а не кровь.
Она шла от тела к телу, забирала пистоли. Только три еще могли стрелять, остальные потеряли порох, упав на пол. Она вручила один Сириллу, два сунула себе за пояс и кивнула.
— Мы не закончили, — только и сказала она.
Сирилл не смог подавить улыбку облегчения и ответил:
— Тогда лучше идти.
Виддершинс повторила его улыбку, хоть она не затронула ее глаза, и начала с правого проема.
Пришлось побродить без цели.
Замок Поврил был не таким большим, как для замка, но и не был домом. В этой части было больше коридоров и комнаток, чем в передней части, где были комнаты крупнее. Пыль тут была не такой густой, следы было сложно понять даже в лучших условиях, а им приходилось полагаться на маленький фонарик Шинс, чтобы никто не заметил свет и не ухудшил обстоятельства. Звон и стук порой сообщал о местоположении бандитов, но эхо в коридорах мешало определить, откуда эти звуки.
Они были на грани, когда Виддершинс замерла, склонила голову и понюхала.
— Чувствуешь?
Сирилл скривился.
— Затхлый камень и масло из чертовой лампы.
— Нет! Другой запах!
Он тоже понюхал.
— Нет. Ничего.
— О, ладно тебе! Ты слепой?
— Эм…
Тут Ольгун вежливо, но нагло отметил Виддершинс, что, может, не стоило брать себе заслугу того, что она уловила слабый запах. Сириллу бог не помогал.
— О, — пауза. — Нам сюда.
Она пошла уверенно, выбирала повороты, и вскоре даже смертные ноздри Сирилла уловили запах.
— Это гипс, — прошептал он. — Свежий, но не слишком. Пара дней, наверное.
Что-то стало складываться в голове Шинс, но она еще не могла это ухватить.
У нее были проблемы важнее.
— Впереди шум! — прошипел Сирилл.
— Слышу, — они были впереди, а не просто эхо в коридорах. Она потушила лампу, пошла в темноте, прижимая ладонь к стене, рука Сирилла лежала на ее плече.
На последней развилке стало ясно, что они добрались до места. Звуки доносились слева, теперь это точно была смесь голосов и механизмов. Справа три бандита сидели вокруг бочки, что была их столом. Двое играли в кости, порой задевали масляную лампу, а третий смотрел.
«А что с этим портретом?».
На треноге рядом с бочкой висел большой гонг. Молот был прислонен к стене рядом с ним. Какой-то сигнал тревоги, что было логично, если бы вороны не охраняли коридоры.
Мысли, что приходили к Шинс ранее, когда ее товарищ узнал гипс, теперь поднялись, пожали руки и представились.
— Пару ярдов назад, — прошептала она, — была дверь, я ощутила. Вернись туда, а потом приди и скажи, видно ли мой силуэт от света их лампы.
— Зачем?
— Потому что дверь не придет к нам, да? Иди!
Ворча, он пошел, скользя рукой по спине, как она. Он вскоре вернулся.
— Видно, но слабо.
— Слабо сойдет, — она вытащила украденные пистоли и проверила, готовы ли они стрелять. Она подняла их в кулаках и присела. — Иди к двери и смотри на меня. Я отмечу на счет десять. Не раньше и не позже ты должен хлопнуть дверью изо всех сил.
Он тут же понял.
— Ты сможешь выстрелить отсюда в двоих и добраться до третьего, пока он не поднял тревогу?
— Конечно!
— Уверена?
— Конечно!
— Ты мне врешь?
— Конечно!
Сирилл ворчал, пока шел к двери, как ворчал до этого.
Шинс приготовилась, сжала пистоль и представляла, как стучит по столу.
Раз… два…
— Ольгун? Я не очень хорошо стреляю…
Она ощутила прилив чего-то в руки.
Семь… восемь…
На девять она подняла пистоль, доверяя Сириллу.
Десять.
Дверь захлопнулась. Пистоли выстрелили. На грудях двух воронов ближе к гонгу, один сидел, другой стоял, расцвели алые цветы, и они упали.
Шинс бежала, бросив пистоли, пока утихало эхо. Испуганный бандит хотел защитить себя, но и бежать к гонгу, так что он замешкался на пару мгновений.
Этого хватило. Все было кончено.
Сирилл подбежал к ней раньше, чем она закончила чистить клинок.
— Это сработало?
— Не знаю, но я была рядом с этими глупыми штуками. Думаю, изобретатель пистолей был глухим, да? Ай.
— Странно, но мне все равно, сработало ли для тебя.
— Мужчина, — буркнула она.
— Что?
— Ничего. Я не слышу, чтобы кто-то бежал, звуки из другого прохода не изменились. Так что удар дверью, наверное, скрыл выстрелы.
— «Наверное» — это хорошо, — Сирилл слабо улыбнулся. — Но лучше бы знать точно.
— Когда я узнаю, скажу, — Шинс убрала рапиру в ножны, шагнула к ближайшему телу, поежившись, и пощупала дальнюю стену. — Да. Гипс.
Они переглянулись и заговорили в унисон:
— Подземный коридор?
— Но как? — продолжил юноша. — Там не пройти! Даже если они смогли найти…
— Тогда у них есть алхимик, — сказала Шинс, осознав, — который сделал то, что разъело заросли, железо и прочее.
Сирилл выдохнул.
— Тогда они просто поставили покрашенную стену из гипса, чтобы никто не нашел проход.
Шинс смотрела, а потом указала на простой засов в «стене», закрывающий ее.
— Так они собирались выйти, — отметила она. — Они были в замке еще до того, как пришли гости, и, может, бывали тут до этого.
— Идем! Нужно рассказать об этом Вероче и стражам.
Шинс замешкалась, кусала губу, словно это был ее последний ужин.
— Шинс?
— Вероче не сразу сможет собрать людей. И мы все еще не знаем, куда они пойдут. Нужно узнать.
— Это трата времени!
— Нет. Иди. Я останусь тут и…
— Забудь, там не…!
— Сирилл! — она шагнула и почти задела его. — Ты сам сказал. Времени нет! Я не иду. Ты должен. Это им нужно.
— Но…
— Это мне нужно.
Глаза Сирилла заблестели в свете лампы, но он кивнул.