– И все будет вполне законно? – сказала Ева.
– Вполне законно, – сказал чиновник, улыбаясь. – Куэнте причинили вам достаточно горя, я хочу положить предел их притязаниям. Видите ли, теперь я – должностное лицо и обязан открыть вам всю правду. Так знайте же, братья Куэнте вас обманывают, но вы в их руках. Ежели бы вы приняли бой, то могли бы выиграть тяжбу, которую они затевают, но неужели вы пожелаете тягаться с ними? Ведь это будет тянуться лет десять! Начнутся бесконечные экспертизы и третейские суды, и вы окажетесь под ударом противоречивых решений!.. Притом, – сказал он с усмешкой, – я не знаю сейчас ни одного стряпчего, который мог бы вас защитить… Мой преемник бездарен. И право, худой мир лучше доброй ссоры.
– Любое соглашение, если оно принесет нам спокойствие, будет мне по душе, – сказал Давид.
– Поль! – крикнул Пти-Кло слуге. – Пригласите сюда господина Сего, моего преемника!.. Покамест мы завтракаем, он повидается с Куэнте, – сказал он своим бывшим клиентам, – а через несколько часов вы воротитесь в Марсак, разоренные, но спокойные. Десять тысяч франков обеспечат вам еще пятьсот франков ренты, и вы станете жить счастливо в своей прелестной усадьбе!
Часа два спустя, как и сказал Пти-Кло, мэтр Сего принес составленные по всем правилам бумаги, которые подписаны были братьями Куэнте, и пятнадцать тысяч франков банковыми билетами.
– Мы много тебе обязаны, – сказал Сешар Пти-Кло.
– Но я ведь только что вас разорил, – отвечал Пти-Кло удивленным клиентам. – Да, да! Я вас разорил… И вы сами поймете это со временем. Но я знаю вас: разорение для вас предпочтительнее богатства, которое пришло бы, пожалуй, чересчур поздно.
– Мы, сударь, люди не корыстолюбивые, мы благодарны вам за то, что вы дали нам средства жить счастливо, – сказала Ева, – и мы вечно будем вам признательны.
– Боже мой! Они же еще благословляют меня!.. – сказал Пти-Кло. – Вы тревожите мою совесть; но надеюсь, что ныне я все искупил. Если я стал членом суда, то лишь благодаря вам, и если кто и должен быть признателен, так это я… Прощайте!
Со временем Кольб переменил свое мнение насчет папаши Сешара, который со своей стороны привязался к эльзасцу, убедившись, что тот, как и он, не силен в грамоте и не прочь выпить. Бывший Медведь научил бывшего кирасира ухаживать за виноградником и продавать вино, положив оставить своим детям человека с головой; ибо в последние дни своей жизни он испытывал ребяческий страх за судьбу своего имения. В наперсники он взял мельника Куртуа.
– Вот поглядите, – говорил он ему, – что будет с моими детьми, когда я лягу в могилу. Меня страх берет за их будущее.
В марте 1829 года старик Сешар умер, оставив почти на двести тысяч франков земель; будучи присоединены к Вербери, они составили великолепное имение, которым вот уже два года чрезвычайно рачительно управлял Кольб. Давид и его жена нашли у отца около ста тысяч экю золотом. Народная молва, как всегда, преувеличила сокровища старого Сешара, и вся Шаранта оценивала их в миллион. Ева и Давид, присоединив к наследству свое небольшое состояние, обеспечили себе около тридцати тысяч ренты, ибо они еще некоторое время выжидали, прежде чем пристроить свои капиталы, и обратили их в государственные бумаги уже во время Июльской революции. Тогда только департамент Шаранты и Давид Сешар поняли, каким огромным состоянием обладал Куэнте-большой. Богач-миллионер, избранный депутатом, Куэнте-большой ныне пэр Франции и, как говорят, метит в министры торговли при ближайшей смене кабинета. В 1842 году он женился на дочери одного из самых влиятельных при дворе государственных деятелей, на мадемуазель Попино, дочери Ансельма Попино, депутата города Парижа, мэра округа.
Изобретение Давида Сешара стало питать французскую промышленность, как пища питает огромное тело. Заменив тряпки новым сырьем, Франция может выделывать бумагу дешевле всех европейских стран. Но голландская бумага, как и предсказал Давид, исчезла с рынка. Рано или поздно понадобится, конечно, основать королевскую бумажную фабрику, как были основаны Гобелены, Севр, Савонри и королевская типография, и поныне противостоящие ударам, которые наносят им буржуазные вандалы.
У Давида Сешара, любимого женою, отца двух сыновей и дочери, достало выдержки никогда не вспоминать о своих опытах. Ева сумела убедить его отречься от страшного призвания изобретателей, этих Моисеев, испепеляемых купиной Хорива. Он на досуге занимается литературой, ведет ленивую, спокойную жизнь помещика, пекущегося о благоустройстве своего имения. Безвозвратно простясь со славой, он отважно вступил в ряды мечтателей и собирателей редкостей; он увлекается энтомологией, исследует таинственную доныне эволюцию тех насекомых, которых наука знает только в их последнем состоянии.
Все слышали об успехах Пти-Кло на поприще главного прокурора; он соперник знаменитого Вине из Провена, и его честолюбие уже влечет его на пост старшего председателя королевского суда в Пуатье.
Серизе, неоднократно судившийся за политические преступления, снискал широкую известность. Самый отчаянный из блудных детищ либеральной партии, он был прозван Отважным Серизе. Когда преемник Пти-Кло вынудил его продать типографию в Ангулеме, он избрал своим поприщем провинциальную сцену, и его незаурядный актерский талант сулил ему блестящий успех. Некая актриса на ролях любовниц заставила его поехать в Париж искать у науки исцеления от любви, и там он пытается обратить в звонкую монету благосклонность либеральной партии.
Что касается до Люсьена, его возвращение в Париж относится к Сценам парижской жизни.
1835–1843 гг.
Примечания. Утраченные иллюзии
Стр. 5. … по счастливому уделу Рафаэлей и Питтов… – Великий итальянский художник Рафаэль Санти (1483–1520) начал создавать свои шедевры уже в юношеском возрасте. Видный английский политический деятель Уильям Питт (1759–1806) в детстве и отрочестве отличался поразительными способностями, начал политическую карьеру в двадцатилетнем возрасте, а в двадцать четыре года сформировал свой кабинет.
Стр. 7. … Эльзевиров, Плантенов, Альдов и Дидо… – Эльзевиры – семья голландских печатников XVI–XVII веков. В их типографиях был выработан особый шрифт – так называемый «эльзевир». Плантен Кристоф (1514–1589) – французский печатник, внесший ряд улучшений в технику печати. Альды (или Мануче) – семья итальянских печатников XV–XVI веков. Дидо – семья французских типографов XVIII–XIX веков. Во времена Бальзака парижская типография Фирмена Дидо считалась образцовой.
Кипсей – ящик с краской в печатной машине.
Стр. 8. … аббат, отказавшийся принять присягу… – В период Великой французской революции священников обязывали приносить присягу на верность конституции; отказывавшихся от принесения присяги лишали права совершать богослужение и рассматривали как противников республики.
Стр. 9. … город, который он называл раем рабочих… – Игра слов: французское слово «paradis», означающее «рай», употребляется в народе также и как обозначение общей могилы для бедняков.
Стр. 11. … образы францисканцев из сказок Лафонтена. – Французский баснописец Жан де Лафонтен (1621–1695) был также автором остроумных стихотворных новелл – «Сказок».
Стр. 18. «Двойной Льежский». – Имеется в виду один из наиболее старинных и популярных во Франции календарей (выходил с 1636 г.).
Стр. 22. Сентябрист. – Так называли участников стихийно возникшей народной расправы – казней заключенных в парижские тюрьмы врагов революции в сентябре 1792 года.
Стр. 29. … лица каноников, воспетых Буало… – Буало-Депрео Никола (1636–1711) – поэт, теоретик французского классицизма; его перу среди прочих произведений принадлежит героико-комическая поэма «Налой», в которой высмеивается распря двух каноников.
Стр. 31. Жан-Поль, Берцелиус, Дэви, Кювье, Ламартин. – Жан-Поль – псевдоним немецкого писателя, сатирика и юмориста, Иоганна Пауля Фридриха Рихтера (1763–1825). Берцелиус Иёнс-Якоб (1779–1848) – шведский ученый-химик. Дэви Хемфри (1773–1829) – английский ученый-химик. Кювье Корж (1769–1832) – французский ученый, натуралист и палеонтолог. Ламартин Альфонс (1790–1869) – французский поэт, историк и политический деятель.
Стр. 32. Андре Шенье (1762–1794) – французский поэт. От первоначального сочувствия революции перешел к защите короля и был казнен якобинцами. Сборник произведений Андре Шенье был впервые издан в 1819 году поэтом и романистом Анри Латушем; вот почему Люсьен и говорит в романе: «Поэт, обретенный поэтом».
Стр. 38. Делавинь, Каналис, Вильмен, Эньян, Суме, Тиссо, Этьен, Давриньи, Бенжамен Констан, Ламенне, Кузен, Мишо. – Делавинь Казимир (1793–1843) – французский поэт и драматург, стремившийся соединить в своем творчестве художественные принципы классицизма и романтизма. Каналис – поэт, вымышленное лицо, персонаж «Человеческой комедии». Вильмен Абель-Франсуа (1790–1870) – французский историк литературы и литературный критик. Эньян Этьен (1773–1824) – второстепенный французский поэт и драматург, перевел на французский язык «Илиаду» Гомера. Суме Александр (1788–1845) – второстепенный французский поэт, автор драм и трагедий. Тиссо Пьер (1768–1854) – профессор литературы, переводчик произведений Вергилия на французский язык и автор исследования о нем; либеральный публицист. Этьен Шарль-Гийом (1777–1845) – французский писатель (автор нескольких комедий и либретто) и публицист; в период Реставрации занимал умеренно либеральную позицию. Давриньи Шарль (1760–1823) – второстепенный французский поэт и драматург. Констан Бенжамен (1767–1830) – французский писатель, Ламенне Фелисите-Робер (1782–1854) – французский богослов и публицист периода Реставрации. Кузен Виктор (1792–1867) – французский философ-идеалист. Мишо Жозеф-Франсуа (1767–1839) – французский историк и публицист, ряд лет редактировал газету крайних роялистов – «Котидьен».
Ангумуа