Мы действительно затормозили у дверей РУВД:
— Вылезай, сучонок!
Меня опять схватили с двух сторон и поволокли с такой силой, что, когда поднимались на второй этаж, ноги мои почти не касались ступеней.
— Сюда! Стой здесь!
Они втащили меня в какой-то кабинет и приткнули к стене. Из-за скованных за спиной рук я вынужден был стоять чуть согнувшись, словно кланяясь молодому полицейскому майору, сидевшему передо мной за столом.
— Молодцы! — похвалил он моих спутников. — Скоренько подшустрили.
— Это вы догадались к нему на фирму позвонить, — с бодрым подхалимством ответил один из них, — а то бы сколько еще мудохались!
— Верно, — усмехнулся майор. — Обыскивали его?
— Не успели.
— Ну, пошарьте.
Мне расстегнули куртку, на стол к майору полетели нетбук, пачка сигарет, зажигалка, бумажник, носовой платок. Про телефон они опять не вспомнили.
— Я хочу знать, что происходит! — Голова у меня еще покруживалась и бок болел, но голос мой звучал уже не так пискляво и жалобно. Отнюдь не считаю себя храбрецом, но сейчас, когда первое ошеломление миновало, я почти не боялся. В критические минуты мой инстинкт самосохранения оказывается сильнее животного страха и проявляется в лихорадочной работе мысли.
— Хочешь знать? — весело перебил майор. — Ах ты, мой любознательный!
— Интеллигент, — фыркнул один из полицаев, — с платочком ходит!
— Я требую, чтобы…
— Сказали, в чем ты обвиняешься? — майор добродушно улыбался: — Да пустяки, не о чем говорить. В умышленном убийстве, только и всего.
— В убийстве?! Рехнулись вы, ребята! Кого ж это я убил?!
Майор, по-прежнему посмеиваясь, тоном доброго дедушки, который ласково журит внука за съеденное без спроса варенье, сказал:
— Ай-ай, уже не помнит… Сапкина Игоря Александровича ты, дружок, ухайдакал!
— Что-о?!!
— Говнюк он, видно, был порядочный, — посочувствовал майор, — заслужил, мы не спорим. Только очень уж неаккуратно ты, дорогуша, замочил его.
— Объясните мне…
Сияющий майор жестами фокусника засучил рукава кителя:
— Объ-яс-няю!
Не вставая с места, он потянулся, открыл дверцу небольшого сейфа, извлек оттуда стандартный телефон на металлическом браслете, выложил передо мной на стол и радостно возгласил:
— Айн-цвай — полицай!
Телефон, включенный на воспроизводство записи, стал издавать странные звуки. Вначале послышался топот ног, потом чей-то визг, потом глухой удар, через секунду еще один, уже звучный удар и вслед за ним — перепуганный, свистящий голос Сапкина: "Валун, ты что?"
Майор, ухмыляясь, наблюдал за мной.
"Гаденыш!" — услыхал я свой собственный голос, кажущийся измененным, как всегда бывает, когда слушаешь его в записи. Потом последовал еще один звенящий удар, и снова раздался мой голос: — "Ты кем себя вообразил, кретин?! Ты что за мной ходишь, что вынюхиваешь?!"
Я вспомнил стычку во дворе на Васильевском. Значит, Сапкин не просто следил за мной, он для гарантии ходил с телефоном, включенным на запись.
"Бей, бей, — послышались слова Сапкина, — сядешь! Лучше всего — убей, тогда вообще не выйдешь!" — Затем мой яростный крик: — "Захочу, убью! Так убью, что концов не найдут!" — И после нескольких секунд шипения и потрескивания — снова задыхающийся голос Сапкина: — "Если со мной что-нибудь случится, в этом будет виноват Орлов Валентин Юрьевич, семьдесят первого года рождения, аналитик 'Нева-Гранит-Консалтинг'"… Шипение.
— Запись с телефона погибшего, — приветливо пояснил майор. — Облегчил он нам работенку, дай бог ему здоровья на том свете!
— Как он погиб, когда, где? Я врезал ему несколько дней назад, не спорю, но с тех пор пальцем не тронул, вообще не видел!
Майор вскинул руки с растопыренными пальцами, словно иллюзионист, призывающий публику сосредоточиться и не волноваться. Потом развернул в мою сторону небольшой монитор, стоявший на столе, и объявил:
— Запись камеры наружного наблюдения салона "Гэймер" на Литейном, сделана час назад. Пускаю с замедлением, для непонятливых. Драй-фир — официр!
На экране появился тротуар, в обе стороны двигались прохожие. Прислонившись задом к ограждению, лицом прямо к объективу камеры стоял Сапкин. Потом я увидел себя самого, понуро бредущего мимо со склоненной в задумчивости головой. Вот я поравнялся с Сапкиным, и в этот момент он вдруг стал приподниматься, словно вырастая. Я миновал его, а он, выгнувшись, переваливаясь спиной через ограждение, свесился назад, на проезжую часть. Черной тенью надвинулся угловатый джип, удар мощного бокового зеркала пришелся Сапкину — с его запрокинутой головой — в шею и сбросил с ограждения вниз, на мостовую. Колеса притиснули тело к тротуару. Я уже выходил из кадра, но можно было догадаться, что как раз в это время стал оборачиваться, привлеченный шумом. Потом всё заслонили спины столпившихся у ограждения зевак.
— Перелом шейных позвонков, — прокомментировал майор. — Ну там еще кое-что по мелочи, разрыв артерии. В общем, мгновенная смерть. Лихой ты мужик, Орлов!
Я был в состоянии шока. Вдруг вспомнилось, как мы с Сапкиным пугали друг друга, кто из нас двоих свернет себе шею. Всё казалось нереальным, словно в кошмарном сне. Только проснуться не удавалось.
— А сильный же, сука! — сказал один из доставивших меня полицаев. — Не глядя, одной рукой этого лоха перебросил — и дальше почапал, как ни в чем не бывало.
— А то! — поддержал его второй. — Силища! Еле заломали бугая!
— Послушайте… — голос мой опять зазвучал беспомощно, не от страха, от растерянности: — Я услышал сегодня, что за моей спиной кого-то сбило, оглянулся, да. Но я понятия не имел, что это Сапкин, я его не трогал…
Майор, сочувственно улыбаясь, кивал головой.
В этот миг дверь распахнулась от удара и в кабинет с грохотом влетел Билл Шестак при полном параде — в шинели с генеральскими погонами и золоченой фуражке. Следом за ним ввалился здоровенный мордатый лейтенант, в бронежилете и с кобурой на боку.
— Представляться надо?! — рявкнул Билл.
Майор вскочил и вытянулся:
— Никак нет! Господин генерал, разрешите доложить, ведем допрос задержанного!
Билл прогремел по кабинету тяжкими шагами, небрежным жестом, как котенка, отогнал майора в сторону и плюхнулся на его место за столом:
— Наручники снять!!
Один из полицаев метнулся ко мне, расстегнул и стащил наручники. Я выпрямился, опустил руки.
— Какой задержанный, вашу мать?! — заорал Билл. — Это мой внештатный агент! Вы телефон его видели?!
— Никак нет, — забормотал майор, — не успели еще, не проверили…
— Мудаки! Учишь вас, учишь!
Полицай, стоявший с наручниками, наклонился, осторожно приподнял мой левый рукав и выпрямился с недоуменным видом. Похоже, не понял, что в моем телефоне особенного. Но майор уже кое-что сообразил и успел оправиться от неожиданности:
— Господин генерал, даже если это ваш агент… Обвинение в умышленном убийстве, неопровержимые улики…
— Бред собачий! Какое убийство, какие улики?!
— Погиб Игорь Сапкин, сотрудник той же фирмы, что задержанный Орлов. Три дня назад задержанный избил Сапкина и угрожал ему убийством, причем таким, после которого, как он выразился, концов не найдут.
— Знаю, — поморщился Билл, — херня!
— Тогда вот это посмотрите, господин генерал, — майор развернул к нему монитор: — Сегодня, с камеры салона "Гэймер" на Литейном, прямо с места происшествия. — И включил запись.
Билл, насупившись, просмотрел ее. Приказал: — А ну, повтори! — Просмотрел еще раз. Потом медленно поднял голову и взглянул на меня с яростной укоризной.
И только тут, под неистовым взглядом Билла, до меня вдруг, что называется, дошло… Какой же я все-таки тугодум: несколько лет знал проклятого Сапкина, еле сдерживал тошноту от его мерзости, и ни разу не задумался о причинах! Да ведь всё поведение Сапкина — его патологическая злобность, подозрительность, завистливость, его идиотское самодовольство, его бессмысленное сидение на работе до ночи — это же вопиющие, описанные в любом учебнике психиатрии симптомы всем известной болезни! Как же я, столько проработавший в больнице среди сумасшедших и в еще большем изобилии навидавшийся их вне больничных стен, раньше не сумел сложить два и два? И как хорошо, что хоть в критическую минуту мой мозг, набравший мощность отчаяния, вытолкнул спасительную разгадку!
— Игорь Сапкин был эпилептиком, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Он действительно следил за мной, не знаю почему, да это сейчас и не важно. А важно то, что сегодня на Литейном он меня подстерегал. Я его даже не заметил, но у него при виде меня от волнения начался эпилептический припадок, и…
Майор и его полицаи слушали меня в растерянности, зато Билл сообразил всё мгновенно:
— Здесь прямо в лоб снято, — крикнул он, указывая на монитор, — а надо, чтобы сбоку хоть чуток захватило! Какие там магазины по соседству с "Гэймером"?
— С одной стороны — "Лотос", парфюмерный, — подсказал его лейтенант, — с другой — секс-шоп "Райское яблоко".
— А ну, мигом записи с их камер! — гаркнул Билл. — Если отсюда не сможете скачать, пулей к ним и обратно!
Майор уже несся к дверям, приговаривая:
— Да мы скачаем, отсюда скачаем.
Билл демонстративно закурил, развалившись за столом. Его лейтенант, подумав, уселся на стул у стены. Оба полицая, захвативших меня, стояли навытяжку.
Минут через десять примчался возбужденный майор с флешкой в руке:
— Есть, господин генерал, с обеих камер!
— Давай! — распорядился Билл.
Монитор был повернут к нему, и все мы сгрудились за его спиной. Майор подключил флешку.
Камера "Лотоса", находившегося ближе к Невскому, почти не захватила место происшествия, только под конец времени на левом краю экрана появилась мощная морда джипа, у колес которого очутился Сапкин со свернутой шеей.
А запись "Райского яблока" получилась неплохо. Вид под углом сразу всё объяснял. У правого края экрана стоял Сапкин, привалившийся задом к ограждению. Он то и дело поглядывал в сторону Невского: ожидал меня и знал, откуда я должен прийти. Вот появился и я собственной персоной, погруженный в свои мысли. Право, неловко от того, какая у меня унылая физиономия. Зато в этом ракурсе отчетливо можно было рассмотреть, как я прохожу мимо Сапкина, даже не взглянув в его сторону, и между нами остается хоть небольшое, но расстояние. Я действительно не коснулся его!