— Нет, так мы никогда не доберемся! — с раздражением закричал Халанский. — Пусти меня на весла!
Вася поднялся, чтобы уступить место Халанскому, но в это время ветер подул с большей силой, лодка накренилась, и они оба, вскрикнув, свалились в воду...
Тамара долго бродила по узким лесным тропинкам. Иногда она останавливалась и вслушивалась в зеленый шелест, и ей казалось, что деревья ее успокаивают. Из-под ног выпрыгивали лягушки. Невозмутимо ползали по красноватой глинистой земле коричневые улитки.
Воздух становился влажнее, запахло сыростью. Отлогий берег спускался к озеру. Побережье покрывал густой камыш. Тамара остановилась. Ветер развевал ее платье. Какая-то птица кружилась над головой и кричала: «вдоть-вдотья, вдоть-вдотья!» У птицы был длинный клюв, желтоватая грудь, черный хвост, и лишь края крыльев окаймляла чистая белая полоса.
«Вдоть-вдотья!» — еще раз крикнула птица и полетела низко-низко над водой. Тамара машинально следила за ее полетом.
Перевернутая лодка качалась на волнах. Какой-то человек быстро плыл к берегу. Возле лодки то показывалась, то исчезала чья-то голова. Тамара вгляделась. Кто-то, тщетно борясь с волнами, пытался удержаться на воде.
Тамара сразу забыла обо всем на свете, торопливо сбросила туфли, сняла юбку и, раздвигая руками камыш, кинулась в воду и поплыла.
— Держись! кричала она, не думая, что ветер заглушает ее голос.
Она подхватила утопавшего под грудь, когда тот, обессиленный, погрузился в воду, схватила за ворот майки и, рассекая сильными движениями волны, повернула к берегу.
— Только не цепляйся, не цепляйся, — приговаривала она.
Плыть было тяжело, но Тамара все-таки добралась до камышей, попробовала встать. Земля! Задыхаясь, она выволокла свою ношу на берег и только тут увидела, что это Вася. Она опустилась на колени, послушала его сердце, убедилась, что он дышит, и повернула его лицом к земле. Ей стало холодно, она принялась выжимать мокрую блузку и вдруг заметила устремленные на нее знакомые серые глаза.
— Бесстыдник! — закричала Тамара обрадованно. — Я же раздетая, отвернись!
IX
Чжоу разыскивал Зину по всему поселку. Одна из ее товарок сказала, что Зина пошла, кажется, в третье общежитие, в гости к Марье Васильевне.
Третьим общежитием назывались несколько каркасных деревянных домов. В это общежитие поселяли обычно новых бессемейных рабочих, но заживались здесь немногие. Люди привыкали к заводу, приобретали квалификацию и вместе с переходом на другую работу перебирались в лучшие квартиры.
Огромная вместительная комната, в которой очутился Чжоу, была заставлена кроватями, большей частью застеленными пестрыми ватными одеялами, сшитыми из ситцевых лоскутов.
Чжоу обратился к сморщенной старушонке, сидевшей у самых дверей:
— Где здесь у вас Марья Васильевна?
Старушонка мотнула головой в сторону:
— У нее гости, погодить придется.
Марья Васильевна помимо своих непосредственных обязанностей уборщицы взяла на себя еще роль местного оракула. Развлечений в поселке было мало, и, хотя клиенты не слишком верили в ее прозорливость, гадалка не могла пожаловаться на неуспех.
На деревянном сундучке сидели Марья Васильевна и ее гостья. Две женские головы, одна золотистая, другая с проседью, склонились над картами, разложенными на синем одеяле. Они так увлеклись своим занятием, что не заметили подошедшего Чжоу.
— На сердце у тебя трефовый король и много казенного интереса, — рассудительно толковала уборщица. — Ждет тебя удар, и готовится его нанести какая-то злодейка. Выйдут через то болезнь и дорога...
— Зина! — прервал Чжоу бормотанье гадалки.
Зина испуганно обернулась, румянец залил ее щеки, и она небрежным движеньем смешала карты.
— Что ты! — воскликнула Марья Васильевна. — Теперь не будет правильно... — Она подняла голову и смолкла, увидев китайца.
— Балуюсь, — смущенно пробормотала Зина. — Нечего делать, вот мы и занялись.
Но Чжоу не понял, чем была занята Зина, да если бы и понял, не обратил бы сейчас на это внимания.
— Зина! — взволнованно перебил он ее. — Если бы вы только знали... Я вас везде разыскивал. Пойдемте...
Когда они вышли из общежития, Зина снова принялась оправдываться:
— Не подумайте, что я всерьез. Просто любопытно... Честное слово.
Однако Зина напрасно оправдывалась перед Чжоу, он не замечал ее недостатков.
X
Ближайшая часть городского сада, вплотную примыкавшая к улицам, была засажена кустами сирени и жасмина и уставлена садовыми скамейками. С первых же теплых дней, как только солнце начинало как следует пригревать землю и распускалась весенняя зелень, здесь не было недостатка в публике. На одной из скамеек сидели Зина и Чжоу.
— Ты знаешь, я слышал один рассказ, — сказал Чжоу. — Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На вопрос: «Как же так, остался?» — они с тем же равнодушием ответили: «Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем. А вот кобылу... попробуй-ка сделать кобылу».
Чжоу остановился.
— Так вот не жалеют людей в Китае, — задумчиво произнес он.
— И так не позволяют относиться к людям у нас, — взволнованно и горячо добавила Зина.
Груз не спеша шел по скверу, присматриваясь к гуляющим. Мысли его были далеко, хотелось побыть одному, но необходимо было разыскать Демину.
Увидев ее на садовой скамейке рядом с Чжоу, он быстро подошел.
— Я был уверен, что найду тебя здесь, — сказал Груз, усмехаясь.
Зина удивилась:
— Почему?
— Все девушки приходят сюда любезничать... Впрочем, я шучу. У меня к тебе дело. Я сегодня погорячился. Конечно, тебе еще надо учиться, но мы действительно должны выжать из техники все. Ты извини меня.
Щеки Зины порозовели, она отвернулась, ей стало неловко за Груза; он иначе разговаривал бы, если бы знал, что она уже читала передовую «Правды».
— Тебе следует лучше изучить свой станок, — продолжал инженер. — Я помогу тебе...
Его прервала появившаяся откуда-то из-за кустов Тамара. Следом за ней шел со сконфуженным видом Вася.
Тамара стремительно кинулась к Зине.
— Знаешь, что произошло? — Она указала на Васю. — Он едва не утонул! Катался с Халанским на лодке, лодка перевернулась, Халанский уплыл и бросил его посреди озера.
— Как? — переспросила Зоя, не вполне еще веря слышанному. — Бросил и уплыл?
— Ты понимаешь? — с возмущением продолжала Тамара. — Бросил и уплыл к берегу!
— Ты преувеличиваешь, — остановил ее Груз. — Вероятно, дело обстояло не совсем так...
Тамара указала на Васю.
— А вы спросите его...
— Должно быть, Володе сделалось нехорошо, — с виноватым видом попытался тот оправдать Халанского.
— Но ведь Халанский отлично плавает! — запальчиво воскликнула Зина.
— Кто все это видел? — строго обратился Груз к Тамаре.
— Я! Я сама видела! — Тамара приложила руку к груди. — Видела все собственными глазами! Они катались, лодка почему-то перевернулась, один поплыл к берегу, а другой...
Тамара запнулась.
— Что — другой? — холодно спросил Груз. — Чего ты так волнуешься?
— Другого спасли...
Вася попытался было рассказать о происшедшем:
— Я чуть-чуть не утонул и если бы...
Груз покровительственно остановил его:
— Чуть не считается.
По аллее со скучающим лицом неторопливо шагал Халанский. Увидев Тамару и Васю, он не смутился и как ни в чем не бывало подошел к ним.
— А я тебя ищу, ищу, — громко и развязно заговорил он, обращаясь к Васе. — Я было растерялся, а когда хотел к тебе повернуть, меня опередила Тамара.
Говорить дальше ему помешала Зина.
— Трус! Трус! — закричала она, сжимая кулаки. — Ты просто оказался трусом!
XI
В теплые июньские вечера жители поселка с наступлением сумерек выходили гулять на главную улицу, тянувшуюся от площади до городского сада.
Степенно прохаживались супружеские пары, с хохотом пробегали подростки, стайками брели, обнявшись, девушки, задорно перекликаясь со следовавшими позади них кавалерами. Оживленно торговали лоточники. Густая толпа заполняла и тротуары и мостовую. Появлявшиеся изредка автомобили медленно продвигались среди гуляющих, не обращавших внимания на жалобные вопли сирен. Покачивались фонари на проволоке, протянутой через улицу. Блики света мелькали на стенах. Где-то поблизости, за каменными домами, играл оркестр.
Зина, торопясь домой, ловко лавировала между прохожими, но в такой тесноте невозможно было двигаться быстро.
Неожиданно ее окликнули:
— Зина!
Она огляделась — вокруг были незнакомые лица — и решила, что окликнули какую-то ее тезку.
Тогда рядом с ней нетерпеливо закрякала сирена. Возле самого тротуара медленно ехала машина, управляемая Грузом. Он приоткрыл дверцу и пригласил девушку:
— Садись, подвезу.
Зина на ходу вскочила на подножку и села рядом с инженером.
— Проедемся куда-нибудь? — предложил он. — Хочешь мороженого?
— Только домой, — отказалась девушка. — Спешу.
— Как хочешь, — снисходительно отозвался Груз. — Можно и домой. — Он протянул ей букетик ландышей. — Купил по дороге. Поделиться?
Зина взяла цветы, разделила их поровну и половину возвратила инженеру:
— Спасибо.
Некоторое время они ехали молча.
— Ты мне нравишься, — внезапно произнес Груз, ожидая, что скажет она в ответ.