В зале воцаряется мертвая тишина. Мне кажется, что Бездна вот-вот поглотит нас и мы снова начнем войну. Никто из золотых никогда не склонится первым. Я бы мог заставить их, но лучше уступить… Падаю на колено перед Виргинией, смотрю ей в глаза, прижимая обрубок руки к сердцу, и вдруг ощущаю всепоглощающую радость.
– Да здравствует верховная правительница! – восклицаю я.
Следующим на колено опускается Кассий. За ним – Севро. Потом Лисандр Луна, преторы и все сенаторы один за другим. На ногах остается лишь пятьдесят человек. И тогда зал начинает скандировать: «Да здравствует верховная правительница!» – и голоса сливаются в мощный гул.
Через неделю после коронации Виргинии мы с ней приходим на казнь ее брата. За исключением Валия-Рата и еще десятка человек, все скелеты Шакала найдены и уничтожены. Теперь пришла очередь их командира. Шакал проходит мимо меня по переполненной народом площади Луны. Тонкие волосы аккуратно причесаны, на желто-зеленом тюремном комбинезоне ни пятнышка. Низшие цвета молча наблюдают за происходящим. Из пелены серых облаков на землю падает снег. Меня тошнит после курса лучевой терапии, на которой настояли врачи, но я все равно пришел сюда. Я сделал это ради Виргинии, как и она когда-то ради меня нашла в себе силы присутствовать на похоронах Рока. Мустанг стоит рядом со мной, тихая и спокойная. Лицо бледно, словно мраморный пол под нашими ногами. Рядом с ней замерли Телеманусы и нетерпеливо наблюдают, как Шакал поднимается на металлический эшафот, где его ожидает белая женщина-палач.
Белая зачитывает приговор. Из толпы выкрикивают бранные слова. У ног Шакала разбивается бутылка, кто-то попадает камнем ему прямо в лоб. Но он и бровью не ведет – гордый и тщеславный, Адриус словно не замечает, что ему на шею надели петлю. Жаль, что его смерть не вернет ни Пакса, ни Куинн, ни Рока, ни Эо. Однако, как бы то ни было, Шакал с Марса войдет в историю. Это имя забудут еще не скоро.
Белая отходит от люка. На волосы Адриуса падают снежинки. Мустанг нервно сглатывает, и тут люк открывается. На Марсе слабая гравитация, поэтому, чтобы сломалась шея, надо потянуть повешенного за ноги. Обычно близким приговоренного разрешают сделать это. На Луне гравитация еще слабее, но среди толпы нет ни одного человека, который готов откликнуться на предложение белой. Ни одна живая душа и пальцем не пошевелит ради Шакала, ноги которого судорожно бьются в воздухе, а лицо багровеет. Я наблюдаю за его мучениями спокойно, как будто нахожусь за миллионы километров отсюда. Я не могу его жалеть. Сейчас, во всяком случае. А вот сердце Виргинии разрывается от этого зрелища, поэтому я тихонько сжимаю ее руку и подталкиваю вперед. Она словно во сне идет по снегу к виселице, хватается за ноги своего брата-близнеца и смотрит на него, будто все это страшный сон. Она что-то шепчет ему, опускает голову и дергает Шакала за ноги, доказывая, что любила его до конца, даже после всего содеянного им зла.
65Долина
За несколько недель после взрывов на Луне и коронации Виргинии мир изменился. Миллионы людей лишились жизни, но у выживших впервые появилась надежда. После речи Виргинии в сенате десятки золотых кораблей присоединились к флоту Орион и Виктры. Повелитель Праха делал все возможное, чтобы привлечь их на свою сторону, но из-за взрывов на Луне, раскола внутри его армады и коронации новой правительницы единственное, что ему удалось, – не дать своим кораблям перейти в стан врага. Он отступил на Меркурий с основными эскадрами.
В его отсутствие Мустанг наладила связи с большей частью армии, в первую очередь с легионами серых и черными рабами-рыцарями. Эти силы она использовала в качестве рычага для первых шагов к упразднению иерархии цветов и ослаблению военного потенциала золотых. Сенат распустили, Бюро стандартов упразднили. Тысячи преступников ожидает суд за преступления против человечества. Правосудие свершится не так быстро и просто, как это случилось с Шакалом, но мы готовы сделать все необходимое.
Поначалу я думал, что после смерти Октавии мне удастся немного отдохнуть, но наши враги не дремлют. Ромул и губернаторы Газовых Гигантов собирают силы на окраине. Повелитель Праха намерен переманить на свою сторону Меркурий и Венеру. Золотые военачальники начинают кампанию против нас. На Луне творится настоящий ад: планету раздирают восстания, голод, там распространяется радиационное заражение. Луна выживет, но уже никогда не станет такой, как раньше, хотя Квиксильвер обещает, что заново отстроит города и возведет еще более высокие башни.
Сам я еще не окреп. Микки и Вирани восстановили мне руку – кисть я забрал из принадлежавшего Шакалу челнока, который приземлился на Луне. Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем я снова смогу писать или пользоваться лезвием-хлыстом. Надеюсь, что в ближайшее время оно мне не понадобится.
В юности я думал, что уничтожу Сообщество, подорву все устои, разобью цепи и тогда из пепла и руин сам собой вдруг возникнет новый прекрасный мир, но жизнь устроена иначе. Наша победа далась нам нелегко, эти потери были неизбежны. Перемены будут происходить куда медленнее, чем того хочется Танцору и Сынам, зато мы сможем избежать анархии и хаоса.
По крайней мере, у нас есть надежда на успех.
Под руководством Холидей Сефи отправилась на Марс, чтобы освободить свой народ. На это потребуется не один год. Сефи везет на полюсы не оружие, а лекарства. Помню, как она помрачнела, своими глазами увидев кратеры, оставленные ядерными боеголовками Шакала. Теперь она стала достойной преемницей своего брата и планирует освоить территории с теплым климатом, предназначающиеся для переселения черных. Однако она хочет держать их подальше от марсианских городов. Думаю, в глубине души Сефи понимает, что не сможет контролировать соплеменников. Черные покинут свою тюрьму, расселятся по планете и ассимилируются. Мир черных уже никогда не будет прежним, как и мир моего народа… Вскоре я вернусь на Марс, чтобы помочь Танцору с организацией переселения алых на поверхность. Многие предпочтут остаться под землей, а у кого-то появится шанс жить под открытым небом.
Накануне отъезда Кассия с Луны я пришел попрощаться с ним. Мустанг просила его помочь нам в формировании новой, более справедливой судебной системы, но он ответил, что устал от политики.
– Ты уверен, что хочешь уехать? – спросил я, стоя рядом с ним на взлетной площадке.
– Все осталось в прошлом, – ответил он. – Я слишком долго жил ради других. Теперь мне хочется узнать, что еще есть хорошего в этом мире, и не стоит меня в этом винить.
– А что будет с мальчиком? – спрашиваю я, кивая на Лисандра, взошедшего на борт с дорожной сумкой. – По мнению Севро, мы зря оставили его в живых. Как он сказал? «Вы храните яйцо гадюки у себя под стулом. Рано или поздно она нападет на вас».
– А ты как считаешь?
– Мне кажется, что раз мир изменился, то и мы должны действовать соответственно. В его жилах течет кровь не только Октавии, но и Лорна. Хотя, с другой стороны, какая разница, чей он ребенок…
– Он напоминает мне Юлиана, – улыбается мне мой высокорослый друг. – Несмотря ни на что, у него чистая душа. Я смогу правильно воспитать его.
Кассий протягивает мне ладонь, но не для рукопожатия, а чтобы отдать кольцо, которое снял с моего пальца в тот вечер, когда погибли Лорн и Фичнер.
– Не надо, – качаю головой я, возвращая ему кольцо. – Оно принадлежит Юлиану.
– Спасибо тебе… брат.
На посадочной площадке цитадели, бывшего символа власти золотых, мы с Кассием Беллона пожимаем друг другу руки на прощание. Прошло почти шесть лет после нашей первой встречи.
Через несколько недель я сижу у моря и смотрю, как над водой кружат чайки. Пенятся темные волны, омывающие северное побережье. Мы с Виргинией прилетели на маленьком двухместном флаере на северо-восток Тихой окраины, в лес на огромном полуострове. Скалы и стволы деревьев покрыты мхом, здесь свежо и прохладно. Я первый раз на Земле, но ощущение такое, будто душа наконец-то вернулась домой.
– Эо здесь понравилось бы, правда? – спрашивает Мустанг.
На ней черный плащ с высоким воротом. Новые телохранители-преторы сидят на скалах в пятистах метрах от нас.
– Да, наверняка, – отвечаю я. – Именно о таких местах поется в песнях моего народа.
Не о жарких пляжах или тропическом рае, а о диких загадочных землях. Здесь, за туманами и соснами, скрываются настоящие тайны, прикоснуться к которым не так-то просто, это надо еще заслужить. Похожие места я видел в снах о Долине. Мы собрали хворост, развели костер, и дым по косой поднимается над горизонтом.
– Как ты думаешь, это надолго? – говорит Мустанг, сидя рядом со мной на песке и глядя на воду. – Мир и спокойствие?
– Если надолго, то впервые за всю историю, – отвечаю я.
– Что ж, – вздыхает она и прижимается ко мне, закрывая глаза, – по крайней мере, есть мы, и это хорошо.
Я улыбаюсь и вспоминаю о Кассии, заметив низко парящего над водой орла, который вдруг резко взмывает вверх и исчезает в тумане над деревьями, растущими на вершине утеса.
– И как, я прошел проверку?
– Проверку? – удивленно переспрашивает Мустанг.
– Ты же все время проверяешь меня, с того самого дня, когда не дала мне улететь с Фобоса одному. Сначала я решил, что проверки в Стране льдов оказалось достаточно, но этим все не закончилось.
– Значит, заметил, – задорно улыбается она и убирает упавшую на лицо прядь. – Прости, что не смогла просто пойти за тобой, – с неожиданной серьезностью продолжает она. – Мне нужно было узнать, способен ли ты построить нечто новое, и понять, сможет ли мой народ жить в новом мире.
– Все ясно, – отвечаю я, – но дело не только в этом. В тебе что-то изменилось после знакомства с моей матерью и братом. Как будто ты раскрылась, – неуверенно произношу я, и Мустанг кивает, не отрывая взгляда от волн.