Мы оказались в совершенно первобытном мире. Мне казалось, что я знаю, как говорить с восседающей на троне королевой, но теперь, когда передо мной мать, которая держит на коленях мертвого сына и смотрит на меня будто на презренного червя, выползшего из тайги, я просто теряю дар речи.
Ей, очевидно, безразлично мое молчание: королеве есть что сказать.
– В наших землях появились ужасные еретики, восставшие против богов, что властвуют над тысячей звезд Бездны, – произносит она скрипучим голосом.
Я в шоке, будто старый крокодил взял да и заговорил по-человечески.
Королева изъясняется не на своем наречии, а на высшей лингве ауреев. На священном языке, которым в этих землях мало кто владеет, разве что шаманы, умеющие общаться с богами. То есть не шаманы, а шпионы. Алия говорит на аурейском настолько чисто, что Мустанг вздрагивает от неожиданности. Я же ничуть не удивлен. Мне хорошо известно: низы восстают против властей предержащих – и происходящее лишь подтверждает то, о чем я уже давно подозревал. В нашем мире, помимо Гаммы, есть и другие рабы, находящиеся на привилегированном положении у господ.
– Грешные проповедники несли ересь в коварных целях! Одно лето и одну зиму они разливали среди нас свой змеиный яд! Отравляли мой народ, народы окраин и Драконьего хребта, Кровавых шатров и Гремучих пещер. Лгали нам, плевали ядом в лицо! – провозглашает королева, наклоняясь к нам, и я вижу огромные угри на носу и глубокие каньоны морщин, изрезавших кожу вокруг черных глаз. – Лжецы утверждали, что меченый сын вернется не один. С ним будет человек, который уведет нас из этой земли, станет путеводной звездой во мраке. Я приказала найти еретиков, чтобы выслушать их навет и узнать, действительно ли их устами говорят боги. Но нет, они оказались приспешниками зла! Я взяла их в плен, переломала им кости собственными руками, заживо содрала с них кожу и бросила останки на скалы, чтобы льды поглотили их!
Так вот чьи это были тела! Семь трупов на скалах! Значит, это друзья Рагнара…
– Я сделала это ради моего народа, ибо люблю его! Ибо немногочисленны дети лона моего, а чад души моей не счесть! Я знала, что еретики лгут. Рагнар, плоть от плоти моей, никогда бы не вернулся. Иначе он нарушил бы клятвы, данные мне, своему народу и богам, взирающим на нас с высот Асгарда, – говорит она, глядя на погибшего сына, а потом прикрывает глаза. – А теперь я не могу пробудиться от кошмарного сна. Кто вы такие и как осмелились принести тело моего первенца в этот замок?
– Меня зовут Дэрроу из Ликоса, – отвечаю я. – Со мной Виргиния Августус и Холидей Накамура.
Алия и не взглянула на серую, она, прищурившись, изучает Виргинию. Мустанг ростом почти два метра, но в этом огромном зале кажется ребенком.
– Мы прибыли сюда вместе с Рагнаром. Это дипломатическая миссия восстания.
– Восстания! – недовольно прищелкивает языком королева, повторяя незнакомое слово. – И кем ты приходишься моему сыну? – Снежная Воробьиха глядит на мои волосы с презрением, неожиданным для смертной, которая взирает на бога, и я понимаю, что Алия ведет куда более сложную игру, чем мы думали. – Ты хозяин Рагнара?
– Я его брат, – поправляю я королеву.
– Брат?! – насмешливо переспрашивает она.
– Твой сын присягнул мне на верность, когда я забрал его у золотого хозяина. Он совершил подношение крови, а я подарил ему свободу. С этого момента мы с ним стали братьями.
– Он умер… – запинается Алия, – умер свободным человеком? – Она произносит эти слова с неожиданной глубиной и нежностью, и Мустанг сразу замечает, как изменился тон королевы.
– Да. Его люди, те, кого ты повесила на стенах замка, могли бы рассказать тебе, что я поднял восстание против золотых, которые используют ваш народ. Это они забрали у тебя Рагнара и остальных детей. Никто здесь не знает, что Рагнар считался моим лучшим генералом. Он был хорошим человеком. Он…
– Не говори ничего о моем сыне! – перебивает меня Алия. – Когда он был маленьким, мы вместе катались на льдинах! Я учила его названиям разных видов снега и ветра, катала на своем грифоне, показала ему Хребет мира! Он цеплялся своими ручонками за мои волосы и пел от радости, когда мы поднимались над облаками! Мой сын не знал, что такое страх! – гордо говорит она, и я понимаю, что у них с Рагнаром остались совершенно разные воспоминания о том дне. – Я знаю своего сына, и не тебе, чужак, рассказывать мне о силе его духа!
– Тогда, королева, подумай: что могло бы заставить его вернуться? – произносит Мустанг. – Ради чего он послал сюда своих людей и вернулся сам, если знал, что этим нарушит клятву, данную тебе и твоему народу?
Алия молчит, пожирая Виргинию взглядом черных глаз.
– Брат! – язвительно повторяет она, снова поворачиваясь ко мне. – Поступил бы ты так с моим сыном, если бы он и правда был твоим братом? Ты привел его сюда! Решил, что этот ключ поможет тебе отпереть ворота крепости ледяных великанов?
Она обводит взглядом зал, и я замечаю, что на каменных стенах – они в пятнадцать раз выше человеческого роста – высечены картины. Никогда в жизни не видел черного художника. Отсюда к нам отправляют только воинов.
– Ты думал, что сможешь использовать материнскую любовь в своих целях! Как это по-мужски! От тебя несет высокомерием! Грандиозными планами! Я не знаю Бездны, о властелин мира, но лед мне хорошо знаком! И мне известно, что внутри мужчин дремлет змей-искуситель! Я лично допросила еретиков, и прекрасно знаю, кто ты. Ты – потомок еще более низкой расы, чем наша. Алый! Я видела алых, они словно дети: маленькие гномы, живущие в костях мира! Ты украл тело у солнцерожденного бога-аса! Говоришь, что разбиваешь цепи, а на самом деле хочешь заковать нас в кандалы! Желаешь, чтобы мы служили тебе, помогли тебе захватить власть! Ты точно такой же, как все мужчины!
Со зловещей усмешкой она склоняется над моим мертвым другом, и я понимаю, что эта женщина уважает выбор Рагнара, его решение убить ее и захватить трон. Теперь ясно, почему Мустанг предлагала побег. Алия уступит только сильному, и мне нечего предъявить ей.
– О нем ты знаешь многое, – вдруг произносит Мустанг. – Обо мне же – ничего, однако смеешь оскорблять меня!
Алия хмурится. Она явно понятия не имеет, кто такая Мустанг, и совершенно не намерена злить настоящую золотую, если та, конечно, сможет доказать ей это.
– Тебя я ничем не хотела обидеть, Солнцерожденная, – уже не так уверенно говорит она.
– Однако оскорбила! Ты сказала, что мой спутник имеет недобрые намерения по отношению к твоему народу, а что касается его – касается и меня! Ты смеешь заявлять, что и у меня, его спутницы, злые намерения!
– А какие же еще? Зачем ты пришла сюда вместе с этим… существом?
– Чтобы узнать, стоит ли идти за ним дальше, – твердо отвечает Мустанг.
– И что же?
– Пока не знаю. В одном лишь уверена: миллионы людей уже готовы пойти за ним! Ты умеешь считать до миллиона, Алия? Ты понимаешь, какое это огромное число?
– Понимаю.
– Ты спросила, каковы мои намерения. Скажу прямо: я военачальник и королева, как и ты. Мои владения шире, чем ты можешь себе представить. У меня есть металлические корабли, бороздящие Бездну, на каждом из них больше людей, чем ты видела за всю свою жизнь. Такой корабль одним ударом может разрушить вашу самую высокую гору. И вот я стою перед тобой и говорю тебе, что я не богиня! Мужчины и женщины, живущие в Асгарде, не боги! Они – существа из плоти и крови, как мы с тобой!
Алия медленно встает с трона, с легкостью поднимая огромное тело сына, подходит к каменному алтарю и осторожно опускает на него свою ношу. Потом наливает масло из крошечного фиала на тряпицу, накрывает Рагнару лицо, целует и долго смотрит на сына.
– На ваших землях нет растительности, – напористо продолжает Мустанг, – здесь нет ничего, кроме ветра, льда и голых скал, но вы сумели выжить! По холмам бродят племена пожирателей, вражеские кланы хотят захватить вас, но вы даете им отпор! Вы продаете сыновей и дочерей «богам», но ваш народ не уничтожен! Скажи мне, Алия, зачем все это? Зачем жить, если смысл вашей жизни – служить господам? Смотреть, как у тебя одного за другим забирают родных? Я видела гибель своей семьи. У меня отняли близких. Мой мир разрушен, как и твой. Но если ты присоединишься ко мне и Дэрроу, как этого хотел Рагнар, мы сможем создать новый мир!
Алия смотрит на нас взглядом загнанного зверя, а потом медленными шагами подходит к нам и говорит:
– Чего бы ты боялась больше, Виргиния Августус? Бога или смертного, наделенного божественной силой?
Вопрос повисает в воздухе, создавая между нами пропасть, перебраться через которую не помогут никакие слова.
– Бог не может умереть, поэтому не знает страха. А вот смертные… – Она прищелкивает языком, обнажая почерневшие зубы. – О, как они боятся, что мир погрузится во тьму! Они будут драться до последнего за право жить на свете!
От ее ехидного голоса в жилах стынет кровь.
Она все знает.
Мы с Виргинией понимаем это одновременно. Алие прекрасно известно, что ее боги смертны. Из самого нутра, пузырясь, поднимаются волны страха. Какой же я идиот! Мы проделали такой путь, чтобы открыть ей глаза, а она в этом не нуждалась. Каким-то образом она докопалась до истины. Или золотые сами рассказали ей все, потому что она – королева? А может, догадалась сама? До того, как продала в рабство Рагнара? Или после? Какая теперь разница… Она уже присягнула на верность этому миру. Миру, построенному на лжи.
– Есть и другой путь! – в отчаянии говорю я, понимая, что Алия решила нашу судьбу еще до того, как мы вошли в этот зал. – Рагнар знал это. Он своими глазами видел мир, избавленный от оков льда. Вы сможете жить там спокойно – сами себе хозяева! Присоединяйся ко мне, и это сбудется! Я научу вас летать в межзвездном пространстве, подобно вашим предкам; становиться невидимками и мчаться над облаками в сапогах-гравиботах! Будете жить там, где захотите! В местах, где дует ветер, теплый, как человеческое дыхание, а земля не белая, а зеленая! Для этого тебе нужно просто сражаться рядом со мной, как поступал твой сын!