– Нет, коротышка! Нельзя победить небо. Нельзя победить реку, море или горы. Нельзя победить богов, – произносит Алия. – Я исполню свой долг и защищу свой народ. Отправлю тебя в Асгард закованным в цепи, и пусть боги сами выносят тебе приговор! Мой народ будет жить как жил! После меня на трон взойдет Сефи, а сына я похороню во льдах, среди которых он появился на свет.
32Ничья земля
Мы улетаем из Шпилей. Небо окрасилось в цвет запекшейся под ногтями крови. На этот раз мы летим как пленники: лицом вниз, прикованные цепями к меховым накидкам на седлах, словно поклажа. Глаза слезятся от ветра, когда мы входим в нижние слои тропосферы. Грифон бьет крыльями, мускулистая спина выгибается, рассекая воздух. Он чуть наклоняется в сторону, и я вижу, как наездники в масках смотрят в небо на бледный нимб, окружающий Фобос. На темном небе то и дело вспыхивают белые и желтые огоньки. Значит, Севро удалось захватить корабли, но сколько? Достаточно ли этого? Про себя я молюсь за него, за Виктру, за моих упырей…
Мустанг оказалась права: Алия не понимает языка слов. Теперь нас везут в Асгард в качестве дара богам в обмен на будущее для ее народа. Так она сказала Сефи, и ее молчаливая дочь взяла цепь и с помощью личной охраны Алии оттащила меня, Мустанг и Холидей в ангар, где ждали ее валькирии.
Через несколько часов мы летим над землей, которую мстительные боги создали на заре своей юности. Жестокая и суровая, Антарктика была предназначена для наказания и проверки для предков черных, которые осмелились поднять восстание против золотых на двухсотый год их правления. В этих диких местах условия столь суровы, что, по данным Бюро стандартов, лишь шестьдесят процентов черных доживают до совершеннолетия.
Они постоянно борются за право на жизнь, поэтому культура и общество не развиваются, как у кочевых племен Темной эпохи. Культуру создают земледельцы, а кочевникам известно лишь одно искусство – искусство войны.
Голые равнины почти безжизненны. Изредка попадаются стада зубров. На горных склонах, у высеченных в скалах ворот города, горят костры. Черные собирают провиант и прячутся в свои замки, готовясь к долгой полярной ночи. Мы летим несколько часов. Я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь. Тело ноет от усталости. Я глаз не сомкнул с тех пор, как мы с Рагнаром ужинали пастой в нашем уютном убежище на разбившемся корабле. Все изменилось так быстро…
Меня будит гулкое гудение рога. Моя первая мысль после пробуждения: «Рагнар мертв».
Мне не впервой просыпаться от горя.
Снова трубят в рог, всадницы Сефи сбиваются в плотную группу, выстраиваясь в четкое звено. Мы поднимаемся над океаном пепельно-серых облаков. Передо мной, наклонившись вперед, сидит Сефи и твердой рукой направляет грифона во тьму. Проходим облака, и вот вдалеке, в сумерках, появляется Асгард – гора, которую высшие силы подняли с земли и подвесили между Бездной и ледяным нижним миром. Царство богов-асов. Если Олимп предназначался для увеселений и плотских радостей, то это место служит для устрашения порабощенной расы.
Снизу, с вершин горных пиков, сюда ведет опасная, с виду ненадежная лестница – Тропа меченых. По этим ступеням должен пройти каждый молодой черный, если хочет заслужить милость богов, принести своему племени почет и богатство и стать слугой Великой матери-смерти. Внизу виднеется усеянная телами Долина падших. Тысячи трупов мужчин и женщин вмерзли в лед, и лишь стаи воронов могут превратить их в скелеты, ведь здесь так холодно, что тела не разлагаются. Этот одинокий путь должен преодолеть любой черный, возжелавший приблизиться к горе.
Черные мало чего боятся, но сейчас я чувствую, как Сефи охватывает страх. Она еще никогда не проходила по этой лестнице. Меченым не положено оставаться в Шпилях или жить в других племенах, они избраны для служения золотым. Мать так и не отправила ее на испытание – решила оставить при себе одну дочь, чтобы передать ей трон.
В отличие от Олимпа, Асгард окружен мощными крепостными стенами. Включаются высокочастотные передатчики, от сигнала которых у грифонов лопнули бы перепонки. При соприкосновении с мощнейшим импульсным полем происходит гиперосцилляция молекулярной структуры, и вся вода, содержащаяся в коже и органах любого живого существа, моментально вскипает. Черным это все кажется настоящей магией. Но сегодня сенсоры отключены благодаря Квиксильверу и его хакерам, камеры, дроны и спутники, наблюдающие за местностью, нас не замечают и вместо этого прокручивают записи трехлетней давности. Другого способа получить аудиенцию у богов не существует – нам предстоит пройти Тропой меченых к Храму теней.
Приземляемся на пик запретной горы чуть ниже Асгарда, в том месте, где Тропа меченых соединяет гору с землей. Наверху лестницы, словно старая жадная ведьма, высится храм… Время не пощадило его, стены крошатся под нещадными порывами ветра.
Меня снимают с седла и бросают на лед. После долгого полета ноги совсем занемели. Валькирии ждут, пока Мустанг поможет мне встать.
– Думаю, пора, – произносит она, я киваю и покорно иду за Сефи в сторону храма, подчиняясь толкающим меня в спину валькириям.
Со стен на нас взирают триста тридцать три высеченных в черном камне лица. Из раскрытых в беззвучном крике ртов со свистом вырывается ветер, безумно вытаращенные глаза отчаянно умоляют о свободе. Входим под черные своды, где ветер гоняет по полу снег.
– Сефи! – окликаю я предводительницу. – Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
Она медленно оборачивается, и я замечаю, что она так и не смыла с волос кровь брата. Валькирии ждут, пока молчаливая предводительница кивнет, а потом отталкивают Виргинию и Холидей в сторону. Сефи идет вглубь храма, я стараюсь не отставать, насколько позволяют кандалы, и наконец мы выходим в небольшой открытый атриум, залитый странным фиолетовым светом. Я дрожу от холода. Сефи терпеливо ждет, пока я заговорю с ней. Впервые я понимаю, что вызываю у нее такое же любопытство, как и она у меня, и это придает мне уверенности. Маленькие темные глаза пристально изучают меня. Они пронизывают насквозь, видят трещины в людях, в доспехах, в лживых словах. Мустанг оказалась права насчет Алии: королева не послушала бы нас. Я и сам подозревал, что так случится, прежде чем мы вошли в тронный зал, но должен был попытаться убедить ее. Да и получив согласие Снежной Воробьихи, Мустанг никогда не доверилась бы ей настолько, чтобы разрешить возглавить войско черных на нашей войне. Я бы приобрел нового союзника, но потерял бы старого. А вот Сефи… Сефи – моя последняя надежда.
– Куда они уходят? – спрашиваю ее я. – Ты когда-нибудь думала о том, что случается с теми мужчинами и женщинами, которых твой клан отдает богам? Неужели веришь, что они делают военную карьеру, а за службу бессмертным получают несметные богатства? – говорю я и жду ее ответа.
Она, разумеется, молчит. Если мне не удастся поколебать ее убеждения, то мы пропали. Но мы с Виргинией полагаем, что надежда есть. По крайней мере, у нас есть хоть какой-то шанс наладить отношения с Сефи, в отличие от Алии.
– Если бы ты верила в богов, то не проклинала бы их про себя после «вознесения» Рагнара. Остальные радовались, а ты рыдала. Потому что… ты нутром чувствуешь, что правда ужасна. Ведь все, кто покидает Страну льдов, попадают в рабство, – повышаю голос я и подхожу ближе к воительнице.
Ростом она чуть выше меня, более мускулистая, чем Виктра. Бледное лицо обрамляют волосы практически такого же оттенка, как кожа. Нахмурившись, Сефи внимательно слушает меня, я же не сбавляю оборотов:
– Твой брат был меченым, истинным сыном Шпилей! Он был могучим титаном и вознесся, чтобы служить богам, но те обращались с ним как с породистым псом. Они заставляли его выступать на гладиаторских боях в яме, Сефи! Делали ставки, выживет он или нет! Твой брат, который научил тебя именам ветра и льда, величайший сын Шпилей в своем поколении, стал вещью, собственностью других людей!
Она смотрит в фиолетово-черное, сумеречное небо, усеянное мерцающими звездами. Сколько ночей напролет она лежала без сна и пыталась понять, что стало со старшим братом? Сколько раз ей приходилось выдумывать очередную ложь, для того чтобы наконец уснуть? Теперь она узнала обо всех ужасах, которые пришлось пережить Рагнару, и звезды должны казаться ей еще более ненавистными.
– Твоя мать продала его в рабство, – продолжаю я, вдохновленный выражением ее лица. – Продала твоих сестер, братьев, отца. Все люди вашего племени, покинувшие льды, стали рабами! Как и мой народ. Ты слышала слова пророков, которых послал сюда Рагнар. Я был рабом, но восстал против своих хозяев, и твой брат сражался бок о бок со мной. Рагнар вернулся сюда, чтобы увести вас отсюда, освободить ваш народ от цепей! За это он отдал свою жизнь! Он сделал это ради тебя! Ты веришь ему? Веришь, что перед смертью он говорил правду? Достаточно ли сильно ты любишь его, чтобы поверить?
Глаза воительницы покраснели от долго дремавшего в ней гнева. Сефи смотрит так, будто уже много лет знает о двуличности матери. Более двадцати пяти лет Сефи внимательно слушала все, что говорилось вокруг. Возможно, мать даже рассказала ей правду. Сефи станет королевой, и, вероятно, Алия сочла, что наследница трона имеет право знать истину. Быть может, Сефи даже слышала все то, что сказала нам на аудиенции Алия. Что-то в ее взгляде подсказывает мне, что так оно и было.
– Сефи, если ты отдашь меня золотым, эпоха их правления продолжится, значит жертва твоего брата была напрасной. Если тебе нравится, как устроен этот мир, то сделай это. Если же считаешь, что он жесток и несправедлив, рискни! Позволь мне поделиться с тобой теми тайнами, которые скрывает твоя мать. Я покажу тебе, что твои боги – обычные смертные. И ты сможешь вернуть долг чести брату.
Погрузившись в раздумья, она смотрит на гуляющую по полу поземку. Потом медленно кивает, достает из складок плаща железный ключ и подходит ко мне.