, я многим рисковал, но надеялся, что Ромул жаждет мести после года войны с Октавией. Однако я не учел того, что в жилах Ромула Раа, судя по всему, течет очень холодная кровь.
– И кого же прислала верховная правительница? – спрашиваю я.
– А как ты думаешь? – довольно улыбается он.
42Поэт
Рок Фабий расположился за каменным столом в небольшой беседке рядом с домом. Перед ним чашка с кофе и остатки чизкейка из бузины. На горизонт опустились сумерки, но еще видны клубы дыма над жерлом карликового вулкана. Они поднимаются вертикально, как и пар над чашкой из костяного фарфора. Рок завороженно смотрит на облачко пара, но, услышав наши шаги, тут же оборачивается. Он выглядит просто ослепительно в черном с золотом военном мундире – стройный и гибкий, словно пшеничный колос в разгар лета. Высокие скулы, огненный взгляд, но выражение лица холодное и бесстрастное. Он одержал столько побед, что для орденов не хватило бы места на груди. Рок зашел в своем тщеславии так далеко, что считает проявление чувств признаком низкопробного декаданса. Пирамида Сообщества с раскинутыми императорскими крыльями украшает его погоны, на груди висит золотой череп с короной, знак отличия от Повелителя Праха. Рок аккуратно ставит чашку на стол, промокает уголки рта салфеткой и встает босыми ногами на каменный пол.
– Дэрроу, как же давно мы не виделись, – произносит он с изысканной учтивостью.
Я с трудом вспоминаю о том, что мы с ним больше не старые друзья, наконец-то воссоединившиеся после долгой разлуки. Нет! Я не позволю себе ни малейших эмоций по отношению к этому человеку. Он недостоин моего прощения. Из-за него чуть не умерла Виктра, погибли Фичнер и Лорн. И сколько еще человек ушло бы от нас, если бы я не отпустил Севро с церемонии на поиски отца?
– Император Фабий, – бесстрастно приветствую его я, но за напускным равнодушием скрывается глубокая душевная рана.
На лице Рока нет ни тени сожаления, как бы мне того ни хотелось. Но даже сейчас я испытываю к нему симпатию и уважение. Он служит своему народу, а я – своему. В его представлении он не совершил ничего плохого, напротив – стал героем, которому удалось вывести Жнеца на чистую воду, а потом разбить флот Августусов и Телеманусов в битве при Деймосе, в ночь после того, как меня взяли в плен. Он делает все это не ради себя. Как и я, он посвятил себя благой цели – служению своему народу. Его единственный грех состоит в том, что он любит свой народ слишком сильно, потому что такова его природа.
Мустанг обеспокоенно наблюдает за мной, понимая мои чувства. Пока мы летели сюда с Марса, она спрашивала меня о Роке. Он для меня больше не существует, сказал я, но мы оба знаем: это ложь. Сейчас она рядом, мой единственный союзник среди этих хищников. Я в любом случае встретился бы с врагом лицом к лицу без трепета, но только благодаря Виргинии мне удалось сохранить прежнюю силу духа. Иначе во мне бушевали бы тьма и гнев. Слава богу, что в моей жизни есть такие люди, как она. Мустанг не дает мне сбежать от самого себя.
– Рок, не могу сказать, что рада нашей встрече, – произносит она, чтобы переключить его внимание на себя. – Хотя, должна сказать, я удивлена, что правительница не послала на переговоры кого-то из политиков.
– Она пыталась, – отвечает Рок, – и с последней встречи Мойра вернулась в гробу. Правительница была глубоко опечалена этим. Октавия верит в мой здравый смысл и умение владеть оружием, а я рассчитываю на гостеприимство Ромула. Кстати, спасибо за угощение, – поворачивается он к хозяину дома. – Наш провиант крайне скуден и однообразен, сам понимаешь.
– Хорошо иметь свой хлеб, – отвечает Ромул, – это всегда полезно на случай долгой осады.
Раа жестом приглашает нас присесть. Мы с Виргинией садимся напротив Рока, а Ромул занимает место во главе стола. По левую руку от него – лорд-губернатор Тритона, по правую – сгорбленная старуха, лицо которой мне незнакомо. Однако у нее знаки различия с императорскими крыльями.
– Дэрроу, мне очень приятно, что ты наконец стал принимать участие в войне, которую сам развязал, – пристально наблюдая за мной, произносит Рок.
– Эту войну развязал не Дэрроу, а ваша правительница! Во всем виновата Октавия! – парирует Мустанг.
– В чем же? В том, что пытается восстановить порядок? В том, что следует уставу Сообщества?
– О, это что-то новое! Я знаю ее немного лучше, чем ты, поэт. Октавия – коварное, злобное существо! Думаешь, Айя сама решила убить Куинн? – спрашивает Мустанг, но ответа не дожидается. – Нет, Октавия отдала ей приказ по интеркому!
– Куинн умерла из-за Дэрроу, – возражает Рок, – в ее смерти виноват только он!
– Шакал хвастался мне, что это его рук дело. Ты знал об этом? – спрашиваю я у Рока, но тот и бровью не ведет. – Она могла бы выжить, если бы не он. Он убил ее в операционной, пока мы с вами сражались с врагами.
– Лжец!
– Прости, Рок. Ты ведь и сам все прекрасно знаешь, у тебя всегда была хорошая интуиция. Это правда, и никуда от нее не деться!
– Ты вынудил меня принять участие в массовом уничтожении моего народа, – произносит Рок. – Я еще не до конца отдал свой долг правительнице и Сообществу за то, что случилось во время войны между домами Беллона и Августус. Во время осады Марса погибли миллионы! Миллионы людей могли бы остаться в живых, если бы я не потерял бдительности и выполнил свои обязанности перед народом! – Рок говорит на повышенных тонах, и его голос заметно дрожит.
В его взгляде застыли боль и потерянность. Мне хорошо знакомо это выражение лица, я сто раз видел его в зеркале, стоя в тусклом свете ванной после очередного кошмара в той самой комнате на Луне. Я знаю, что он слышит миллионы голосов, вопрошающих из темноты: «За что?»
– Но я никак не могу понять одного, Виргиния, – продолжает Рок, – почему ты сбежала с переговоров на Фобосе? В итоге мы могли бы исцелить раны, создавшие раскол среди золотых, чтобы сосредоточиться на борьбе с нашим истинным врагом, – добавляет он, награждая меня тяжелым взглядом. – Этот человек желал смерти твоему отцу! Предел его мечтаний – уничтожение нашей расы. Из-за его лжи погиб Пакс. Из-за его интриг лишился жизни твой отец. Он просто играет на твоих чувствах!
– Прошу, не надо нотаций, – презрительно фыркает Мустанг.
– Я просто хочу, чтобы ты поняла…
– Не смей так разговаривать со мной, поэт! Плакса ты, а не я! Дело не в любви, а в правильном выборе, а он не имеет никакого отношения к эмоциям. Суть в справедливости, которая основывается на голых фактах, – резко отвечает Виргиния, и я замечаю, что при слове «справедливость» губернаторы Газовых Гигантов встревоженно переглядываются. – Они знают, что я верю в независимость окраины. – Мустанг кивает в сторону хозяев. – Им известно, что я – реформатор. А еще они не сомневаются, что я достаточно умна, чтобы не путать личное с общественным и не позволять сердцу заглушать голос разума. В отличие от тебя, на Ио прекрасно это понимают. Поскольку твои экзерсисы в изящной словесности здесь никто слушать не намерен, предлагаю избавить всех присутствующих от лишней болтовни и перейти к делу. Нам нужно любым способом прекратить эту войну.
Рок раздраженно смотрит на нее, а Ромул обращается ко мне с едва заметной улыбкой:
– Дэрроу, тебе есть что добавить?
– Думаю, Мустанг довольно точно описала ситуацию, – отвечаю я.
– Что ж, прекрасно, – кивает Ромул. – Тогда я возьму слово, а затем выскажетесь вы. Вы оба – мои враги. Один изводит меня забастовками рабочих, антиправительственной пропагандой и мятежами, другой – войной и блокадой. Однако здесь, на краю тьмы, вдали от ваших источников силы, вы нуждаетесь во мне, в моих кораблях и легионах. Надеюсь, все присутствующие понимают иронию ситуации. У меня к вам всего один вопрос: кто из вас может предложить мне более выгодный обмен? Император, прошу вас, вы первый, – обращается он к Року.
– Высокочтимые господа, моя правительница, как и я, скорбит о том, что наши народы находятся в состоянии конфликта. Он разгорелся на почве предыдущих разногласий, но мы можем положить этому конец прямо сейчас, если окраина и центр вспомнят, что есть зло куда более великое и опасное, чем политические споры и дебаты о налогах и представительстве. Это зло – демократия, благородная ложь о том, что все люди созданы равными. Вы своими глазами видели, до чего эта ересь довела Марс. Адриус Августус самоотверженно сражается там от имени всего Сообщества.
– Самоотверженно? – переспрашивает Ромул.
– Я хотел сказать – успешно. Однако зараза успела распространиться. Теперь мы обязаны уничтожить ее, прежде чем демократия одержит победу, от которой нам будет не оправиться. Несмотря на нынешний раскол, нельзя забывать, что наши предки пришли на Землю во время Завоевания. В память об этом верховная правительница готова искоренить всю вражду между нашими народами. Она просит, чтобы ваши легионы и армады помогли справиться с алой чумой, угрожающей и окраине, и центру! В обмен на вашу помощь Октавия выведет гарнизоны Сообщества с Юпитера, однако на Сатурне и Уране войска останутся, – заявляет Рок, и лорд-губернатор Титана презрительно фыркает. – Далее она готова начать переговоры по снижению налогового бремени и экспортных пошлин, налагаемых на окраину. Она гарантирует вам такие же лицензии на добычу гелия-три в поясе астероидов, как и у компаний центра. Также она готова принять ваше предложение за равное представительство в сенате.
– А что насчет реформирования процесса выборов верховного правителя? – спрашивает Ромул. – Октавия не должна была стать императрицей. Она просто выборный чиновник.
– Правительница готова пересмотреть процедуру выборов после того, как будут назначены новые сенаторы. К тому же она удовлетворит вашу просьбу о том, чтобы всадники-олимпийцы избирались голосованием лорд-губернаторов, а не по личному назначению правительницы.
– Прошу прощения, – хохочет Мустанг, запрокинув голову, – вы, конечно, можете обвинить меня в скептицизме, но то, что ты говоришь, Рок, на самом деле означает следующее: правительница согласится на все, чего бы ни потребовал Ромул, до тех пор пока чаша весов не склонится на ее сторону, и тогда она просто возьмет свои слова обратно. Поверьте, друзья, моя семья слишком хорошо знает, чего стоят обещания Октавии! – со смехом фыркает она.