– Тот верзила? – Виктра показывает на капитана серых из отряда горгулий, с которым отплясывает Крошка. – Ну вроде да.
– Он ужасно симпатичный, – грустно говорит Клоун. – И зубы что надо…
– Но ты всегда можешь вмешаться. – Я толкаю его в бок.
– Вы только не подумайте, что я в отчаянии…
– Сохрани нас Юпитер! – машет на него руками Виктра.
– Думаю, все-таки пора разбить эту пару! – тут же заканчивает фразу Клоун.
– И правда стоит, – отвечает она. – Но сначала поклонись! Из вежливости!
– А, ну тогда решено! Все, иду! – заплетающимся языком еле выговаривает Клоун и берет следующий бокал. – Вот еще немного выпью – и вперед!
Забираю у него вино и подталкиваю к танцполу. В дверях появляется Холидей, чтобы не пропустить сцену. Клоун подруливает к Крошке и отвешивает ей шутливый поклон.
– Вашу мать, он и правда сделал это! – давится шампанским Виктра. – А ты, Дэрроу, тоже подошел бы к Виргинии! Кажется, она хочет у меня мужа увести! У меня есть муж! Так странно!
– Ну, мы вообще живем в странном мире.
– И все-таки… Мы муж и жена… Кто бы мог подумать!
– По-моему, тебе роль супруги очень подходит! – с ног до головы оглядываю я Виктру. – Идеально подходит!
Я обнимаю ее за плечи, и золотая радостно улыбается.
– Сэр! – окликает меня Холидей.
– Холидей, иди выпей с нами! – улыбаюсь я серой, но тут замечаю выражение ее лица и понимаю: дело неладно. – Что случилось?
Она делает знак, что хочет поговорить без Виктры, и мы отходим в сторону.
– Шакал, – произносит она тихо, боясь испортить всем праздничное настроение. – Вызывает тебя по интеркому. Выделенный канал.
– Какая задержка? – спрашиваю я.
– Шесть секунд.
На танцполе Севро неуклюже кружится в паре с Виргинией. Оба смеются, потому что совершенно не знают танца, который сейчас исполняют все алые. Волосы на ее висках потемнели от пота, глаза светятся радостью. Никто из них не чувствует того ужаса, что внезапно охватил меня, и я рад этому. Пусть это будет потом, но только не сегодня.
56Мошки
В белом плаще с золотыми львами, вышитыми по концам воротника, он сидит на простом стуле в центре моего круглого тренировочного зала. Над мерцающей голограммой сияют звезды, чей холодный свет проникает сквозь купол из дюростекла. Зал был построен для тренировки перед военными действиями, поэтому я и решил удостоить врага аудиенции именно здесь. Не позволю ему нарушить покой этого корабля, на борту которого жил Рок, а теперь празднуют свадьбу мои друзья, не дам увидеть ни единого уголка.
Нас разделяют миллионы километров, но мне кажется, что я ощущаю запах его лосьона после бритья. С появлением Шакала в цифровом виде мои покои наполнила глубокая тишина. Голограмма чрезвычайно близка к оригиналу, и, если бы не едва заметное свечение, я бы решил, что он и правда заявился ко мне собственной персоной. За его спиной все размыто. Без тени улыбки он наблюдает, как я вхожу в комнату, и даже не пытается любезничать, но я вижу, что он доволен. В единственной уцелевшей руке Шакал вертит серебряный стилус, больше ничем своего волнения не выдает.
– Привет, Жнец! Как там ваш праздник? – спрашивает он.
Пытаюсь не подать виду, что мне неприятно. Разумеется, он знает про свадьбу, у него есть шпионы на наших кораблях. Не знаю, входит ли кто-то из его людей в мое ближайшее окружение, но, если честно, об этом мне даже думать не хочется. Если бы Шакал мог навредить нам изнутри, то наверняка уже сделал бы это.
– Чего тебе? – спрашиваю я.
– В прошлый раз ты мне звонил, так что я решил не остаться в долгу, учитывая послание, которое посвящалось твоему дяде. Получил? – спрашивает он, но я молчу. – В любом случае, когда ты вернешься на Марс, за нас будут говорить орудия кораблей. Возможно, мы больше с тобой никогда не увидимся. Странно, правда? Вы с Роком встретились перед его смертью?
– Да.
– И что, он валялся у тебя в ногах и просил прощения?
– Нет.
– Странно, не ожидал, – хмурится Шакал. – Такого романтика, как он, легко провести. Представь только, ведь я убил его девушку у него на глазах! Ты носился по коридорам, звал Тактуса, а Рок растерянно смотрел на меня. Я просто взял скальпель и протолкнул осколок черепа Куинн поглубже в мозг. Сначала хотел оставить ее в живых, но ущербной. Потом подумал, что вы будете ее повсюду за собой таскать, а она начнет пускать слюни, и мне чуть не стало дурно. Слушай, а как думаешь, если бы она превратилась в овощ, он бы ее все равно любил?
Со стороны двери доносится какой-то звук, но за пределами видимости камеры. Мустанг заметила, что я ушел с праздника, и отправилась за мной, а теперь молча наблюдает за нашим разговором. Надо бы взять и отключить связь, но я просто не могу расстаться с этим ублюдком. Любопытство, которое привело меня в этот зал, сейчас не дает мне встать и уйти.
– У Рока были недостатки, но его волновало будущее золотых. Будущее человечества. Он был готов умереть ради этого. А значит, он лучше многих других людей, – отвечаю я.
– Мертвых легко прощать, – возражает Шакал. – Уж поверь мне, – добавляет он, и его рот едва заметно кривится.
Неужели в нем осталось что-то человеческое? Он никогда в этом не признается, но в его голосе слышится сожаление. Адриус всегда хотел заслужить одобрение отца, неужели ему и правда жаль, что так вышло? В самом деле? Он смог простить отца после его смерти и теперь скорбит по нему?
Шакал поднимает с колен короткий золотой жезл, нажимает кнопку, и жезл превращается в скипетр с черепом шакала, венчающим пирамиду Сообщества. Эту вещицу сделали специально для него по моему заказу больше года назад.
– Как видишь, я не расстаюсь с твоим подарком, – произносит он, поглаживая череп шакала. – Мне всю жизнь дарили львов. Так банально! Мой злейший враг знает меня лучше, чем любой из друзей. О чем это говорит?
– Ты – скипетр, я – меч, – отвечаю я, игнорируя его вопрос. – Был у нас такой план.
Я сделал ему этот подарок, чтобы он почувствовал себя любимым, понял, что у него есть друг. Да, я был готов стать его другом и помочь ему измениться, как это произошло с Виргинией и может случиться с Кассием.
– И каково оно? Все так, как ты представлял? – спрашиваю я.
– Что – все?
– Занять трон отца.
– Нет, – говорит он после долгой паузы, взвешивая каждое слово. – Нет, все совсем не так, как я ожидал.
– Ты ведь хочешь, чтобы тебя ненавидели, правда? Поэтому ты убил моего дядю, хотя в этом не было никакого смысла. Поэтому позвонил мне. Хочешь ощутить свою важность. Прости, я не испытываю к тебе ненависти.
– Лжец!
– Это правда.
– Я убил Пакса, твоего отца, Лорна…
– Ты не вызываешь у меня ненависти, только жалость.
– Жалость? – отшатывается он.
– Ты – лорд-губернатор Марса, один из самых могущественных людей во Вселенной. С такой властью ты можешь делать все, что угодно. Но тебе этого мало, и так было всегда. Адриус, ведь ты не пытаешься что-то доказать своему отцу, мне, Виргинии, верховной правительнице. Всего-навсего желаешь убедиться в собственной значимости, потому что сломлен внутри и ненавидишь себя за это. Ты бы хотел родиться таким, как Клавдий или Виргиния. Хотел бы быть похожим на меня.
– На тебя?! – презрительно ухмыляется он. – На грязного алого?
– Я – не алый, – говорю ему я, показывая свои руки, на которых больше нет знаков.
– Ты даже не дорос до того, чтобы выбрать цвет, Дэрроу? Типа ты такой гомо сапиенс, случайно попавший в мир богов?
– Богов? – качаю головой я. – Нет, Адриус, ты – не бог. И даже не золотой. Ты просто человек, который считает, что титулы сделают его счастливым. Ты стремишься к высотам. Но на самом деле тебе просто хочется любви. Правда?
– Любовь – удел слабаков! – презрительно фыркает он. – Единственное, что нас с тобой роднит, Дэрроу, – это жажда первенства! Ты думаешь, что у меня слишком много амбиций, что я всегда буду хотеть чего-то большего, но посмотри в зеркало! Ты точно такой же! Посмотри и расскажи своим алым дружкам о себе! Я-то знаю, что после жизни с нами ты потерял себя, ведь тебе отчаянно хотелось стать золотым! Я понял все по твоим глазам еще в училище. Я видел это лихорадочное желание на Луне, когда предложил тебе править вместе, и позднее, когда ты ехал на триумфальной колеснице у подножия цитадели. Из-за этой жажды мы с тобой обречены на вечное одиночество!
Удар попадает точно в цель, и я испытываю тот самый бездонный страх, который поселила во мне тьма. Страх одиночества. Я боюсь, что мне никогда больше не суждено обрести любовь.
– Ты ошибаешься, брат. – Мустанг вдруг подходит ко мне, и Шакал делает шаг назад, увидев сестру. – У Дэрроу была жена. Семья, которую он любил. Ему не много было нужно для счастья. Ты же владел всем, чего только можно пожелать, однако страдал. Тебя сделала несчастным зависть, – произносит она, и я вижу, как мнимое спокойствие Шакала улетучивается на глазах. – Поэтому ты убил отца, Куинн, Пакса. Но это не игра, братец! Не один из твоих лабиринтов…
– Не смей называть меня братом, шлюха! Ты мне больше не сестра! Как ты могла раздвинуть ноги перед дикарем?! Перед скотом! Кто следующий? Бьюсь об заклад, черные уже выстроились в очередь! Ты опозорила наш цвет и наш дом!
В бешенстве я делаю шаг к голограмме, но тут Мустанг останавливает меня, положив руку мне на грудь, и поворачивается к брату:
– Тебе кажется, что тебя никто никогда не любил, брат, но мама любила тебя.
– Если она меня любила, то почему не осталась? – резко отвечает он. – Почему бросила меня?
– Не знаю, – отвечает Мустанг. – Но ведь и я тоже любила тебя, а ты отвернулся от меня. Ведь мы близнецы, мы связаны на всю жизнь! – произносит она со слезами на глазах. – Я защищала тебя много лет, а потом узнала, что это ты устроил убийство Клавдия! – Она моргает, качает головой, пытаясь взять себя в руки. – Этого я не могу простить тебе. Не могу, брат! У тебя была любовь, но ты потерял ее – вот в чем твое проклятие!