Антония подходит к стоящей перед нами в черных доспехах Лилат. Вижу орущий золотой череп у нее на плечах и еще один в центре грудной пластины доспехов. Командир скелетов, правая рука Шакала во всем своем варварском величии. Для Адриуса Лилат – то же, что для меня Севро. Голова ее обрита наголо, спокойные, глубоко посаженные глаза холодно поблескивают на маленьком, вечно недовольном лице. За ней возвышаются десять молодых ауреев, лысых, как и Лилат, – это знак выхода на тропу войны.
– Просканировать прибывших! – приказывает она.
– Это еще зачем? – спрашивает Кассий.
– Приказ Шакала, – сухо отвечает Лилат, внимательно наблюдая за тем, как золотые сканируют моих похитителей. – Боссу сюрпризы не нужны, – добавляет она, заметив, как страдает Кассий от столь сурового обхождения.
– Я действую по прямому приказу верховной правительницы! – протестует он. – Нам велено доставить Жнеца и Виргинию в цитадель!
– Поняла тебя. Мы получили те же указания. Скоро отправимся туда.
Лилат показывает Кассию, что он может встать. Досмотр окончен: ни «жучков», ни электроприборов, ни повышенного уровня радиации не обнаружено. Кассий отряхивает колени. Я продолжаю стоять в той же рабской позе. Лилат с любопытством рассматривает Севро, тело которого протащил по трапу один из черных, щупает пульс и с довольной улыбкой произносит:
– Беллона бьет наповал!
Боец из отряда скелетов, высокий мужчина яркой наружности с горящими глазами и высокими скулами, присвистывает, проводя татуированными пальцами с накрашенными ногтями по нижней губе, а потом спрашивает:
– Сколько возьмешь за кости Барка?
– Не продается! – отвечает Кассий.
– В этом мире продается все, патриций, – высокомерно улыбается аурей. – Десять миллионов за одно ребро!
– Нет.
– Сто миллионов! Хватит ломаться, Беллона!
– Легат Валий-Рат, вы, кажется, забыли, что говорите с Рыцарем Зари! Обращайтесь ко мне «сэр» или же молчите! Тело Ареса является государственной собственностью, и не мне торговать его останками! А если вы еще раз зададите мне такой вопрос, то нам придется побеседовать по-другому, сэр!
– У тебя стоит на него, что ли? – спрашивает старший брат Тактуса.
Никогда раньше не встречал столь заносчивого аристократа, и слава богу. Похоже, Тактус был просто святым по сравнению с остальными братцами.
– Чертовы дикари! – произносит Мустанг, сплевывая кровь.
– Дикари? – переспрашивает брат Тактуса. – Ах, какой ротик! Жаль только, ты используешь его не по назначению!
Кассий делает шаг к нему, остальные скелеты хватаются за клинки.
– Заткнись, Тарсус, – наклонив голову, произносит Лилат, одновременно слушая приказы по мини-интеркому, вставленному в ухо, и Рат возвращается в строй, задрав нос. – Да, господин, – отвечает она. – Барка действительно мертв, я лично проверила!
– Это Адриус? – Антония выходит вперед. – Дай-ка пообщаться с ним!
– С вами хочет говорить Антония, господин, – докладывает Лилат, делая той знак остановиться. – Господин ответил, что это может подождать, – отмахивается она через минуту. – Тарсус, Новас, снимите со Жнеца кандалы и разведите ему руки в стороны!
– А как насчет Виргинии? – не унимается Тарсус.
– Прикоснешься к ней – считай, не жилец, – спокойно произносит Кассий. – Больше тебе знать не обязательно!
Во взгляде Кассия сквозит страх, хотя Беллона старается его скрыть. Он бы никогда не привел сюда Виргинию по доброй воле. В отличие от людей правительницы, Шакал имеет карт-бланш на любые действия в любой момент. Внезапно обещание Айи, что Виргинию не тронут, кажется очень ненадежным. Зачем верховная правительница отправила нас сюда?
– Никто не коснется твоих трофеев, Кассий, успокойся, – говорит Лилат зловещим монотонным голосом. – Исключая разве что Жнеца.
– Но я должен доставить его…
– Мы знаем, но мой хозяин требует возмещения нанесенного ему ранее ущерба. Верховная правительница дала ему разрешение поступить так, как он сочтет нужным, пока вы заходили на посадку. Из соображений безопасности, – сообщает она, протягивая Кассию планшет. – Мы можем перейти к делу или ты намерен и дальше продолжать эти бессмысленные пререкания?
Кассий читает приказ и едва заметно бледнеет, поглядывая на меня. У него нет выбора, остается только надеяться на лучшее. Металлические наручники, пристегивающие мои запястья к груди, со щелчком открываются. Тарсус и Новас оборачивают вокруг них концы своих хлыстов и тянут в стороны, чуть не отрывая мне руки.
– И ты позволишь им сделать это? – разъяренно смотрит на Кассия Мустанг. – Где твоя честь? Неужели она – такая же фальшивка, как и все остальное? – Не дав ответить, она плюет ему под ноги.
Антония мерзко улыбается, наслаждаясь тем, как я извиваюсь от боли. Лилат забирает мое лезвие у Кассия и подходит к штурмовикам, сопровождавшим нас к ангару. Потом берет клинок и подносит его к одному из еще не успевших остыть двигателей.
– Скажи-ка, Жнец, ты развлекался с моим младшим братцем? Поэтому он так тебя обожал? – спрашивает у меня тем временем Тарсус, откидывая со лба надушенные локоны: он единственный из скелетов не потрудился обрить голову налысо. – Так ты не первый бык, вспахавший это поле, если ты понимаешь, о чем я! – подмигивает мне он, но я даже не поворачиваю голову в его сторону.
– Он правша или левша? – окликает Кассия Лилат.
– Правша, – отвечает Кассий.
– Поллукс, жгут! – командует Лилат.
До меня наконец доходит, что они собираются делать, от ужаса кровь стынет в жилах. Такое ощущение, что все это происходит не со мной. Даже когда резиновый жгут перетягивает мне правое предплечье и кончики пальцев начинает покалывать, а потом рука немеет.
И тут я слышу шаги моего врага.
Стук каблуков его черных сапог.
Едва заметно меняется поведение всех присутствующих.
Это страх.
Скелеты расступаются и с почтением смотрят, как хозяин входит из главного коридора в ангар, окруженный десятком бритоголовых золотых охранников огромного роста. Все они ростом с Виктру. Золотые черепа скалятся на их воротниках и рукоятях лезвий. На шее висят ожерелья из фаланг пальцев убитых врагов. Это кости Лорна, Фичнера, моих упырей. Вот так в наши дни выглядят профессиональные убийцы: от них за версту веет высокомерием. В их жестоких взглядах, обращенных на меня, не ненависть, а полное отсутствие эмпатии.
Я сказал Шакалу, что не испытываю к нему ненависти, но это неправда. Она поглощает меня, когда ко мне по палубе шагает человек, убивший моего дядю из того самого пистолета, который висит у него на поясе в магнитной кобуре. На нем золотые доспехи с изображением рычащих львов, по бокам украшенные человеческими ребрами. Они покрыты символами, которые я не могу разобрать. Волосы Шакала гладко зачесаны на косой пробор. В руке он с бешеной скоростью крутит серебряный стилус. Антония делает шаг в его сторону, но замирает, поняв, что он направляется не к ней, а к Севро.
– Отлично, кости целы, – произносит он, внимательно осмотрев окровавленное тело. – Здравствуй, Виргиния. Ничего мне не хочешь сказать? – поворачивается он к стоящей на коленях сестре.
– А что тут скажешь? – произносит она сквозь зубы. – О чем говорить с монстром?
Шакал хмыкает и берет ее за подбородок, и я вижу, как рука Кассия тут же ложится на рукоять лезвия. Лилат и скелеты выпотрошат его, он и достать клинок не успеет.
– Мы с тобой вдвоем против целого мира, – тихо говорит Шакал. – Помнишь? Ты так говорила мне раньше…
– Нет, не помню.
– Мы были еще детьми. Мама только что умерла. Я рыдал и не мог остановиться, и ты сказала, что никогда меня не бросишь. А потом Клавдий стал звать тебя с собой то туда, то сюда, и ты забыла про меня. А я оставался один в огромном старом доме и плакал, поскольку уже тогда понял, что у меня не осталось никого. – Он щелкает ее по носу. – Следующие несколько часов покажут, что ты за человек, сестренка! Мне не терпится узнать, какая ты на самом деле!
Он подходит ко мне и вынимает из моего рта кляп. Даже когда я стою на коленях, рядом со мной он кажется карликом. Я вешу килограммов на пятьдесят больше, но он похож на океан: странный, безбрежный, темный, полный скрытых глубин и неимоверной силы. Его молчание громче, чем рык льва. Сейчас я вижу, как он похож на своего отца. Он заманил меня в ловушку, и мне страшно, что теперь все, чего я добился, пойдет прахом.
– И вот мы снова встретились, – обращается ко мне Шакал, но я молчу. – Знаешь, чьи это кости? – спрашивает он, проводя стилусом по ребрам на доспехах, и подходит ближе, чтобы я мог разобрать надписи. – Мой дорогой папочка считал, что о человеке говорят его дела, а я склонен думать иначе. О нас судят по нашим врагам. Нравится? – интересуется он.
На одном ребре – шипастый шлем. На другом – голова в шкатулке.
Шакал украсил свои доспехи ребрами Фичнера.
Ярость захлестывает меня, пытаюсь вцепиться зубами в рожу этого негодяя и реву, словно раненое животное, пугая Виргинию. Натягиваю сдерживающие меня хлысты, трясясь от гнева, а Шакал стоит и смотрит, как я беспомощно извиваюсь. Кассий уставился себе под ноги, стараясь не поворачиваться к Виргинии. И тут я говорю хриплым, не своим голосом, словно демон, которого мог пробудить во мне только Шакал:
– Я с тебя кожу заживо сдеру!
– Кляп! – Он щелкает пальцами, устав от ненужных сцен.
Тарсус вставляет мне кляп. Шакал раскрывает объятия, словно вдруг вспомнил, что к нему пришли два старых друга, с которыми он сто лет не виделся.
– Кассий! Антония! Герои дня! Дорогая моя, что случилось? – спрашивает он, замечая распухшее лицо своей подруги.
Пока он держал меня в плену, они с Антонией были любовниками. Иногда он заходил проведать меня, и я чувствовал ее запах. Или видел, как она мимоходом проводила ногтем по его шее. Он приближается к ней вплотную, берет за подбородок и внимательно оценивает масштабы ущерба.
– Кто с тобой это сделал? Дэрроу?