уршали по новому тротуару, сметая стружки.
Было три часа ночи. Но штольня ждала гостей. Весь состав райпарткома обещался прибыть на пуск.
Первым приехал Вильсон и заперся в кабинете с Кунцовым.
Состав вагонеток дожидался у входа в штольню, а прицепленный электровоз сверкал в темноте ослепляющим фонарем.
Разговор в кабинете окончился и Вильсон поднялся с кресла.
Кунцов стоял перед ним смущенный, но радостный, словно пробудившийся от больного сна.
— Вы тревожились не напрасно, — повторил Вильсон, — вода под четвертой лавой была. Опасна ли она и сейчас — это вопрос. Мы разрешим его бурением. А теперь последнее слово — реконструкция окончена хорошо. Поработайте дальше на своей новой штольне. То, что было, изгладьте хорошей работой!
— Я преступник! — упрямо сказал Кунцов.
— Об этом забудьте! Вас достаточно стукнуло.
— Когда-нибудь и забуду, а сейчас поучусь у людей!
— Это тоже не помешает! — рассмеялся Вильсон и взял его под руку, — идемте, нас ждут!
Гости прибыли и рассаживались по вагончикам. Шахтеры толпились на тротуаре, а из первых рядов смотрела ликующая Марина.
Звягин с лампой в руке стоял на путях. Ему предстояло идти перед поездом.
Загремело «ура» и глухо зарокотали колеса. Электрический поезд впервые вкатился под своды Центральной штольни!
Хвощ лихо перевел стрелку, отскочил и сдернул шапку...
Звягин шагал впереди. И радовался, в немного досадовал. Потому что гости больше смотрели не на чудесные его пути, а на голубые искры, брызгавшие от дуги электровоза.
Буран на дворе совсем утих и над штольней победно сверкала красная звезда.