– Хорошо, – кивнула Маша. – Рвите.
– Дед точно ничего не знает?
– Никто не знает. Только вы. И этот... как его? Ну, второй.
– Александр Юрьевич?
– Ну да.
– Это я сам улажу. А ты, молодец. Молчать умеешь.
– Я много чего умею.
– Далеко пойдешь. С такими-то способностями.
– Время такое. Надо крутиться, – по-взрослому сказала девушка. – Кому охота бедным-то быть? А где сейчас заработаешь? Да нигде! Разве что в модели податься... – задумчиво сказала она и вздохнула: – Да я ростом не вышла. Ничего! Придумаю что-нибудь!
– Да ты уже придумала. Но смотри! – он поднял вверх указательный палец. – Обратной дороги не будет!
– Я поняла.
– Машка! – раздался крик. – Где ты ходишь, ядрен батон?! Ужин готов?! Мария!
Она оглянулась:
– Дед!
Дядя Коля тоже их заметил.
– Вы чего там? Андрюха, ты что ли?
– Я. Да вот, предлагаю соседке подвезти. В город она собралась. Понравилось ей со мной ездить.
– Каждый день не наездишься, – сурово сказал дядя Коля. – Анька скоро приедет, мать ее. Куда ехать-то, на ночь глядя?
– Ко мне тоже никому нельзя приезжать? – сверкнула глазами Маша.
– Я тебе что сказал? Ужинать давай!
Она фыркнула и убежала в дом.
– Ты чегой-то? – подмигнул ему дядя Коля. – На молоденьких потянуло?
– Да я по-соседски.
– Смотри! По-соседски! Девчонка она еще. Узнаю, что кто-то обидел, возьму ружье и сам, своими руками...
– Самосуд? – оскалился он. – Кина насмотрелся?
– А что? Правильное кино!
– Ты ж сам закон! А туда же: правильное!
– Я закон на пенсии. И ты меня не учи, как жить.
– Да я по-хорошему, дядь Коль. По-соседски.
– И я по-хорошему предупредил. Зашел бы. Посидели.
– Обязательно зайду! Но – не сегодня. Ехать надо. Работа.
На следующий день он встретился с Кузнецовым. Тот положил на стол конверт и негромко сказал:
– Как договаривались.
Он молча взял конверт и сунул за пазуху. Принялись за шашлык. Кузнецов ел с аппетитом.
– Павел правильно действует, – похвалил Андрей Котяев бизнесмена. – Звонит, в любви признается. Не мешало бы еще к ней приехать.
– Приедет.
– Ты учти: ей через месяц будет только семнадцать. Девочка шустрая, законы знает. Поаккуратнее.
– Откуда только они такие берутся? – поморщился Кузнецов.
– Так все хотят жить хорошо. Мое дело тебя предупредить.
– Пашка еще годок ее помурыжит, а там пускай себе по судам бегает.
– А дед ее – старый партизан! – рассмеялся Котяев. – Прямо ворошиловский стрелок!
– Ты это серьезно? – вздрогнул бизнесмен.
– Вполне. И ружье у него есть. Охотничье. Это на будущее.
– Понял, – Кузнецов вытер салфеткой масленые руки и, поморщившись, повторил: – И откуда они только такие берутся?
Вечером, придя, домой, Котяев первым делом достал из кармана конверт. Пересчитал деньги: восемь тысяч долларов, все сотенными купюрами. Некоторые были затерты, да еще с дефектами: на одной чернильная клякса, на другой темное пятно, похоже, сигаретой прожгли. Он отобрал порченные купюры, любовно разгладил и положил отдельно, чтобы при случае обменять. Выпил рюмку виски, потом другую... Лег на диван, включил телевизор. Не спалось, и телевизор давно надоел.
«На юг, что ли, махнуть? С этой, как ее? С Лизой из супермаркета! А можно с Олей. Да хоть с Ленкой! А что? С сыном, с женой, бывшей, правда, да какая разница? Главное с бабой. Море, солнце, пальмы, на горизонте белый пароход... ». Но тут он вспомнил, что на юге придется пробыть недели две, а то и три, и все это время с женщиной, которая с ним поедет, надо будет разговаривать, а разговаривать им не о чем. Надо будет сидеть с ней за одним столом, и так каждый день, и не один раз, надо будет лежать рядом на пляже, куда-то ходить, что-то приносить, мазать ей спину, а вдруг она ногу поранит об острый камень, или, к примеру, заболеет ангиной? Проблема, конечно, не в ангине. В любви. Потому что все вышеперечисленное только в радость, когда рядом любимая женщина, и в тягость, когда чужая. Да еще и дура набитая. Две недели! Ты подумай! А то и три.
Не такая женщина ему нужна. Во-первых, красивая. И не вульгарная, как Оля, не простушка, а женщина высшего класса, шикарная, с шармом. Чтобы в ресторан было не стыдно пойти, чтобы на пляже ловить завистливые взгляды, чтобы чувствовать себя рядом с ней человеком значительным. Вот если бы Алина согласилась...
И тут он не выдержал и набрал ее номер. Алина ответила, но довольно холодно:
– Я слушаю.
– Не спишь? – глупо спросил он.
– Как видишь, нет. Не сплю.
– Послушай... Не хочешь встретиться? Поехали бы куда-нибудь. Куда скажешь. Да хоть в крутой клуб, где ты любишь бывать.
– У тебя появились деньги?
– Появились.
– Что ж. Развлекайся. Мне что-то не хочется никуда ехать.
– Ну давай просто встретимся. Я зайду?
– Мне не до гостей.
– А что случилось?
– Ничего. Мне просто не до гостей.
– Ну прости ты меня! – взмолился он.
– За что?
– Ну не знаю. Я не могу без тебя!
Она молчала.
– Алина? Давай, я просто зайду? Поговорим.
– Поговорим... – эхом откликнулась она.
– Я просто посижу рядом...
– Ну хорошо. Но предупреждаю: я не в настроении.
– Сейчас?
– Уже поздно.
– Завтра?
– Да. Завтра. Приходи вечером.
– Лады! – обрадовался он. – Завтра вечером! Часиков в семь!
Она дала отбой. Котяев счастливо улыбнулся: завтра вечером! Потом задумался. Вот ситуация! Хочется ей что-то подарить, но что подарить женщине, у которой и так все есть?
Он купил огромный букет алых роз, на большее фантазии не хватило. И первой букет увидела Гена, когда открыла калитку. Сказала:
– Растешь!
И он не понял, похвала это или ирония. По лицу Гены ничего нельзя было понять.
– Алина Александровна дома?
– Дома.
– Мне к ней можно?
– Сам знаешь, что можно.
– А ты не хочешь меня впускать, так?
– Мало ли что я не хочу!
– Правильно! Ты ей кто? Охрана. Вот и занимайся своим делом.
– Я своим занимаюсь. Видала я, как ты Юрку молотил. И если ты ее хоть пальцем... Понял?
– С дороги!
Он двинул локтем и широко зашагал к дому. Опять пугают! Сначала братец ее бесноватый, теперь еще и эта... Особа.
И опять удивился: почему в доме никого нет, кроме этих двух женщин? Ведь он такой огромный! Привидения, что ли, ей прислуживают? Или она спроваживает прислугу вечером, как только солнышко станет клониться к горизонту? Может, на шабаш летает, ведьма кареглазая? И не хочет, чтобы этому были свидетели. От Алины Вальман всего можно ждать. Она – женщина-загадка.
Прошел в гостиную: никого. Заглянул на кухню, но там тоже было пусто, плита холодная, и никаких признаков жизни. Прошелся по первому этажу, везде было безлюдно и тихо. Гена тоже не появлялась. Хотя бы сказала, куда ему идти! Он поднялся на второй этаж. За дверью в конце коридора была огромных размеров ванная комната, это он знал. И медленно направился туда, прижимая к груди букет. Розы подрагивали, так у него билось сердце. Опять сюрприз. Она без них не может. Игра все интереснее.
Сколько же здесь комнат? Не дом – дворец! Царские хоромы! И тут он заметил, что одна из дверей с левой стороны приоткрыта. Оттуда пробивался свет. Крикнул:
– Алина!
И шагнул туда.
Это была комната, где она, судя по всему, наводила красоту: накладывала макияж, одевалась, завивала волосы. Огромное, во весь рост, зеркало, повсюду – косметика. Баночки с кремами, тубы губной помады, коробочки с разноцветными тенями, тушь, карандаши, кружевные пеньюары, женское белье... И запах Алины, горьковатый, дразнящий, и в тоже время одурманивающий. Он даже задохнулся от волнения. Положил на туалетный столик розы и двумя пальцами взял кружевной лифчик, воображение тут же наполнило его женскими формами, он еще больше заволновался. Кружевные трусики, почти невесомые, похожие на бабочку с поникшими крыльями, лежали на кушетке, небрежно Алиной сброшенные. Он стоял, не дыша, словно боялся их спугнуть, они готовы были вот-вот улететь, одно лишь неосторожное движение. Вокруг был мир богатой, красивой женщины, полный изысканных вещей, ярких красок, неведомых ароматов. И розы, которые он принес, показались вдруг вульгарными. Их было очень уж много, и пахли они больше чем надо, и были значительно хуже всех находящихся здесь вещей, в том числе цветов. В двух стоящих в комнате вазах тоже были букеты, но таких цветов он не знал, их не продавали в магазине рядом с его домом. Он ничего здесь не знал. Это была роскошь. Все самое лучше, самое изысканное, самое дорогое.
И тут он опомнился: Алины здесь не было. Но была еще одна дверь и тоже приоткрыта. Он тут же представил, что за этой дверью ее спальня. И Алина – там. Лежит на кровати в чем-то таком... Его воображение отказывалось это рисовать, вещь не вещь, еще один шедевр: неведомый запах, невиданные краски. Одним словом, красота. Захотелось взглянуть хоть одним глазком.
И он вошел. Это, действительно, была спальня. И Алина, в самом деле, лежала на огромных размеров кровати, похожей на царское ложе, в чем-то золотом, обнажающем руки и шею. Увидев его, приподнялась на локте и с улыбкой сказала:
– Ах, это ты... Я, кажется, задремала. Почему Гена меня не разбудила?
– Ты устала? – хрипло спросил он и шагнул к кровати.
Алина сделала движение, ему даже показалось, что хочет подвинуться и дать место рядом с собой, но она встала, потянулась. Пеньюар распахнулся, он увидел больше, чем хотел, и растерялся. Это что, приглашение?
– Идем вниз, – сказала она. – В гостиную.
– В гостиную? А может, останемся здесь?
– Здесь? – она оглянулась. – Здесь не убрано. Разве Гену позвать?
– Почему... Почему ты все время меня дразнишь?
– Я не дразню.
– Если ты не собираешься со мной спать, зачем мне все это показываешь?