Деланная истерика вмиг прекратилась, Маша встала и подошла к ребятам и, казалось, вполне искренне удивилась, глядя на Макса:
— А вы кто?
— Что происходит? — вторил ей Макс. — А где Катя?
— Лен, а Гриша что не приходил?
— Ну, пришёл пару раз, а тут мужчина посолиднее квартирой ошибся, и подарки хорошие носит.
— В смысле? — вскричал Макс. — Кто мне деньги вернёт⁈
— Лена, что за мерзкий голос? Закрой дверь!
«Актёры» взялись за руки и церемонно поклонились единственному зрителю. Антон честно наградил их аплодисментами, поблагодарив за труды, но до конца так и не понял, к чему всё это было.
— Маша, тебя было не узнать. Ты так хорошо отыграла роль, — заметил Антон.
— Да, ей пора избавляться от своих комплексов, — подтвердил Макс, обнимая девушку за плечи.
— Спасибо, — единственное, что смогла выдавить из себя Маша, покраснев до кончиков ушей.
Позже, отходя ко сну Лена прошептала подруге:
— Эх, я ожидала большего эффекта. Полдня старались, ради пятиминутной сценки.
Не оставил без своего внимания Антона и Макс, решив поговорить по-мужски во время смены дежурства:
— Антох, послушай, — сказал он. — Нам всем хренова и погода совсем не улыбает, но постарайся взять себя в руки. Девочкам без нас никак. Они за тебя переживают. У нас продуктов осталось на один день. Надо что-то придумать, а от меня толка мало в том, что касается подумать. Сам знаешь. В общем, крепись! Будь мужиком.
Неизвестно, как сильно старания друзей могли бы повлиять на Антона, если бы на следующий день он не оказался свидетелем другой сценки. Совершенно не подготовленной и не отрепетированной заранее. Иногда самые сильные изменения происходят не по чьему-то плану, а в результате простых, но искренних моментов.
Почти с первых дней главным кулинаром их группы стал Макс. Получалось у него на удивление хорошо. Он не боялся экспериментировать с незнакомыми травами и кореньями, обладал прекрасными вкусовыми качествами, да и сам наслаждался процессом. Вот и сегодня он вручил котелок девушкам и велел набрать воды из родника возле реки.
Подруги как раз собирались аккуратно зачерпнуть чистой воды, когда к ним вышел Антон. Увидев его, девушки всполошились и выронили котелок. Котелок несколько раз подпрыгнул и бухнулся в реку, где, покачивая своими круглыми боками, принялся медленно отдаляться от берега.
— Макс! Макс! — вскричала Лена, глядя на трагедию века. — Скорее сюда!
— Что, блин, у вас стряслось⁈
— У нас всего один котелок. — Маша схватилась за голову.
— Достань его! — почти приказала Лена.
— Да я что сумасшедший⁈ — воскликнул Макс, оценив обстановку: — Тут вода ледяная. Это вы, корявые, его упустили. Вот и ныряйте за котелком, если есть хотите.
На глаза Маши навернулись слёзы:
— Я боюсь.
— Ну, пусть Ленка ныряет, — решил Макс.
— Я не умею плавать.
— Не боись, со своими двумя буйками не потонешь.
— Что⁈ — взвилась Лена.
— Плавать она не умеет. Врёшь же! Первый раз такое слышу. Всё вокруг скоро превратится в водный мир. Самое время учиться, — не сдавался Макс. — Так что вперёд!
— Ну, пожалуйста, — уже со слезами на глазах попросила и Лена.
— Ни за что! Машка, это твой шанс преодолеть себя! Тебе это необходимо.
Наблюдая за утренней перепалкой, Антон ломал голову, по какой причине они не позвали на помощь его, ведь он был ближе. А потом неожиданно для себя осознал, что последние дни был погружён в себя настолько, что полностью игнорировал просьбы друзей и практически не разговаривал.
Антон шагнул вперёд:
— Что же вы будете делать без меня? — улыбнулся он, скидывая на ходу одежду, готовясь к заплыву.
Ссорящаяся троица пораженно замерла на берегу, наблюдая за тем, как споро Антон подплывает к убегающему котелку. Совсем недавно он походил на живого мертвеца и резкое оживление повергло их в шок.
— Простите меня, что едва не подвёл вас! Раз уж я в воде, то поплаваю немного. Взбодрюсь, — прокричал он и швырнул котелок в их сторону: — Ловите!
Котелок пролетел по дуге и с глухим стуком приземлился ровно на голову замершего Макса. И они отмерли. Девчонки схватились за животы, давясь от хохота, и едва сами не свалились в воду. Макс сорвал котелок, и грозно им размахивая, закричал в сторону пловца:
— Ей-богу, Антоха! Я тебя утоплю!
— Так, чего же ты ждёшь? Иди, попробуй.
— Я утоплю тебя, когда пойдёт дождь. В луже! — пообещал Макс.
Сообща они решили переждать дождливый сезон в уютном гроте, скрытом среди скал. Это место не грозило обвалами или затоплением. Вечерами они собирались вокруг костра, устраивали сценические и комедийные номера, смеялись до слез и рассказывали истории из прочитанных книг. В погожие дни до начала дождя, который странным образом начинался в приблизительно одинаковое время, они обходили гористую местность, расставляя силки. В один из таких дней они добрели до скал, куда не доходили раньше, и обмерли. Среди вершин скал, похожих на свечки, в самом центре возвышалась металлическая пирамида, своими размерами соизмеримая с древними Египетскими пирамидами.
— Хранилище! — вскричала Лена.
— Наконец-то мы хорошо поедим! — Макс схватил в охапку Машу и радостно закружил.
— Оно отличается от виденных нами ранее, — протянул Антон, но ребята уже неслись к пирамиде.
Антон вздохнул и последовал за остальными.
— А дверь здесь такая же, как и у остальных, — констатировал Макс, хватаясь за кремальерный замок. — Греча, жди меня!
— Гречка, — автоматом поправила Маша.
— Греча!
— А вообще, греча звучит красивее, — поддержала Макса Лена. — О! У меня идея! Мы же можем придумать новый язык. Если из слов выкинуть суффикс «к» все слова так мило звучат: печа, рюма, бела, тарела…
Замок поддался нетерпеливому натиску Макса, прерывая словесный поток Маши, и вскоре с деланной учтивостью тот распахнул дверь:
— Девочи, прошу вас!
За дверью был проход, освещённый тусклыми лампами вечной энергии наподобие их фонарей, и каменная лестница, ведущая вниз. Воздух внутри был влажным и тёплым.
— Ну что, идём искать еду? — поинтересовался Макс и вошёл первым.
Спуск длился так долго, что невольно стали появляться мысли развернуться и пойти обратно. И уже практически, когда они хотели уже сдаться, лестница упёрлась в каменную площадку с несколькими проходами в стенах. Пока остальные решили передохнуть, Макс ринулся в ближайший проход, и вскоре до них донёсся его радостный крик:
— Еда! Я нашёл еду!
Но большее открытие сделал Антон, что заглянул в другой проход. Как выяснилось, он вёл на широкий балкон, от которого ещё одна лестница уходила вниз. А там, в тусклом освещении большой пещеры, стояло нечто поражающее воображение.
— Ого! — вскричал невесть откуда взявшийся Макс, что аж выронил изо рта кусок вяленого мяса. — Девочи! Тут корабль! — эхом разнеслось по пещере.
Глава 23Эпизод 3
Каждое утро из динамиков, щедро развешанных по территории нашего интерната, разносилась одна и та же мелодия. Кажется, это произведение было создано одним из классиков, но, точнее не скажу, эстетический вкус нам не прививали. Уже не помню, где я услышал, но ходила байка, что сам композитор, дописав эту мелодию, скончался. И не удивительно, столь раздражающей, назойливой музыки сложно найти. Я никогда в своей жизни не видел скрипки, но поверьте, я её ненавижу! Особенно тот момент, когда в произведении к ней присоединяются какие-то колокольчики. Не знаю, должна ли она нас бодрить, но единственное, что вселяла в моё сердце эта мелодия — это тревога. Тревога о том, что всё происходящее со мной крайне неправильно. Чтобы избежать этого, я приучил себя вставать раньше побудки и отправлялся на пробежку. Тренировка тела у нас всегда поощрялась.
Наш интернат прятался среди красивейших кленовых лесов. В этом я уверен, потому что ничего лучше мне видеть не приходилось. Сам бег мне нравился всегда. Это как приключение, требующее не только физической, но и ментальной силы, а бесконечные холмы и склоны вырабатывают привычку преодоления трудностей. Было ещё кое-что, что мне нравилось. Во время бега мою душу наполняла некая гармония, уравновешивая мои беспокойства в переходном возрасте, и я, как никогда чувствовал себя единым с природой. Помню, я как-то гонялся за зайцем. Я бежал по обычному своему маршруту и увидел серого, достаточно крупного зайца. Он сначала испуганно убегал, а потом вошёл во вкус и уже с азартом выглядывал из-за дерева: ну что, мол, догоняешь меня. Ну или мне так казалось. Другой раз я едва не наступил на большую и ядовитую змею. Заметил её буквально в десяти сантиметрах от касания земли. И мы оба — я и змея, отпрыгнули в стороны и всё это за доли секунды. А зимой можно неплохо хапнуть адреналина, когда, набрав приличную скорость, выскочишь на обледеневший склон.
В общем, это было неплохо. Иногда мне даже снится тот бег…
Плохо было всё то, что окружало меня, но тогда я этого не осознавал, лишь чувствовал. Точнее сказать, мне это нашёптывали мои инстинкты. Разобраться в этом сложно мне и сейчас, а уж в двенадцать лет, когда тебя раздирают изнутри куча противоречий, практически невозможно. В то время нам всем в интернате было двенадцать. Сначала нас было больше, гораздо больше. Сейчас осталось около ста человек. Каждые год отбирали лишь лучших, а худших отсеивали.
— Айги, подожди! Подожди меня, — это был мой друг Шин.
Я считал его своим другом. Всегда. Нам обоим не нравилась система и правила, но, единственное, что мы могли себе позволить — это тайно перешёптываться за спинами учителей. Шин, как и я, не любил побудку и бегал со мной, но сходил с дистанции раньше меня.
— Поэтому они и говорят, что у тебя нет выносливости, — психую я, но не со зла. Я хочу сделать его лучше, чтобы его не попрекали этим. В итоге выдыхаю, успокаиваюсь и решаю поддержать: — Давай, осталось ещё немного, через не могу.
— Да, ты прав, — выдыхает он и мы преодолеваем подъём по склону, где стоит наш интернат.