Не успел я подняться на ноги, как в меня полетело обвинение от Михи:
— Это всё ты виноват! Это ты притащил нас сюда!
В мою защиту вступился Шин:
— Тебя никто не звал идти с нами.
— А кто это придумал? Кто решил идти сюда⁈ — всё громче кричал он.
— Успокойся и не ори так. Тут старые балки, — поднялся на ноги кучерявый здоровяк с басистым голосом. — Насчёт того, кто решил идти сюда. Это ты сам. Смирись.
Единственное, что я могу о нём сказать. Май превосходил в боевых искусствах и меня, и Рината. Мы не раз с ним вставали в спарринг, и я прекрасно знал силу его удара. Наверное, это и заставило Миху заткнуться. Май отряхнулся, поднял фонарь:
— К тому же бесполезно об этом сейчас говорить. Нам повезло провалиться на только нижнюю шахту. Значит, где-то должен быть выход. Предлагаю передохнуть и поискать его.
Его монументальное спокойствие подействовало на всех, а я пожалел, что в своё время не настоял на том, чтобы устроить привал на входе. Нам пришлось располагаться как придётся. Едва я нашел более или менее удобную позу, привалившись к стене, как ко мне подсела Лили. Несмотря на то что всем нам шёл двадцатый год, она так и осталась маленькой милой девочкой с россыпью мелких кудряшек.
— Айги, — тихо позвала она. — Мне кажется, там наверху… был взрыв. Кто-то всё это подстроил.
Её слова меня не удивили. А вот её упорная неспособность увидеть, кто, без сомнений, является организатором всего действа, вызывали недоверие к мыслительным способностям подруги. Если бы нам преподавали хоть какие-нибудь основы психологии, то я бы понял, почему другие ученики даже не допускают такую мысль в своей голове. Многие просто не готовы принять неприятную для них правду.
— Лили, я должен тебе кое-что рассказать, —глухим шёпотом обратился я к ней, но начал издалека: — Мы много учились в рамках проекта. Отбор начался не вчера, он длится всю нашу жизнь. И чем старше мы становимся, тем ближе время, когда мира не станет. Нас, детей, рождённых для проекта, было когда-то триста человек. Сейчас осталось чуть больше тридцати. Учителя никогда не скрывали, что в будущее попадут только десять учеников, — я чуть помолчал, не зная, как же всё-таки сообщить, что в итоге просто выпалил: — Всё это делают наши учителя. Я даже уверен, они сидят где-то и наблюдают за нами.
Она не верила. И мне пришлось добавить:
— В тот день, когда ты попала в капкан, тогда я догнал девочек. К тому времени они уже начали подъём. Я видел, как наши учителя застрелили их. Ребята, с которыми ты построила лесной дом, тоже подверглись отбору и пострадали из-за своей беспечности. А пожар школы был столь равномерным и сильным, словно здание планомерно облили бензином. Я хочу, чтобы ты реально воспринимала действительность. Заблуждения приводят к принятию заведомо ошибочных решений. Ринат частенько говорил думать своей головой, но идти в шахты было ошибкой. Почему-то я решил, что это очередное испытание. Но я ошибся. Учителя задумали некий естественный отбор среди сильнейших учеников. Мы попали в расставленную ими ловушку. Единственным нашим шансом остаться в живых — это попасть в проект, войти в эту десятку.
Наконец, до Лили дошло. Она несколько секунд молча смотрела на меня, а потом отреагировала, как реагировала всегда — она разрыдалась. Только в этот раз как-то необычно тихо, заскулив словно побитая собака. Я почувствовал чей-то взгляд и подняв голову, понял, что за нашим разговором всё это время наблюдали Шин и Арен, сидевшие неподалёку. Они тоже не хотели верить… Но уже не могли отрицать правду, которая лежала на поверхности.
Как бы там ни было, нам нужно было двигаться дальше. Мы углублялись в гору. Напряжённая тишина, пропитанная темнотой, окружала нас. Лили погрузилась в себя и казалась настолько отрешённой, словно находилась где-то не здесь, а в каком-то другом далёком и неизвестном мне месте. Её регулярно приходилось окрикивать. Она отставала, замирала и задумчиво пялилась в стену. Интересно, что же она там видела? Я даже пожалел, что рассказал ей то, что знал.
Где-то через сутки туннель расщепился на два рукава. Мы проверили оба. Один оказался тупиковым, второй делился ещё на три. Первый оказался тупиковым, второй вновь разветвлялся на три прохода, но каждый из них оказался затопленным. Шёл третий день наших блужданий, запасы подходили к концу. В голове все чётче звучала мысль: это конец. Некоторые из нас стали сдавать…
Когда они вернулись ко второму разветвлению, где остался необследованным третий проход, Миха внезапно схватился за голову и дико заорал. Это был неожиданный, страшный крик, что всех словно парализовал. Первым очнулся Май. Он сделал несколько широких шагов к Михе, и хорошенько его встряхнул:
— Успокойся! Это старая шахта, нам надо вести себя как можно тише. Несчастные случаи в шахтах не редкость. У нас есть воздух, а это значит, где-то должен быть выход.
Но срыв было уже не остановить.
— Нехватка кислорода! — как-то звонко сообщила Лили и осела на каменный пол, выронив фонарик, и зарыдала, громко, навзрыд.
И тут началось какое-то безумие.
— Мне трудно дышать, — схватилась за горло одна из девушек.
Она выглядела так, словно пыталась сделать вдох, но у неё не получалось.
— Это все Айги виноват! Это он заманил нас сюда! Он хочет нас убить и сам пройти отбор. Он же любимчик учителей! — кричал Миха.
— Успокойся, Миха, — повторил Май, пытаясь одновременно поддержать задыхающуюся девушку.
Ситуация стремительно выходила из-под контроля, превращаясь в какой-то хаос.
— Я должна была быть с ними… там в домике… я должна была бежать с подругами… — причитала Лили.
Звон от пощечины разорвал причитания и прекратил вздохи. Шин. Он влепил пощечину задыхающейся девушке. Она замерла, как и все мы.
— Успокойся. Это твоё воображение, — бросил он и направился к Лили, присев около которой сурово велел: — Лили, посмотри на меня.
Она подняла голову, не прекращая рыдать ни на секунду, и Шин отвесил вторую пощечину уже ей. Это сработало. Рыдания резко прекратились.
— Все случилось как случилось. Если сейчас мы будем поддаваться эмоциям, то неизбежно погибнем. Если проекту нужно десять человек, то нас осталось очень мало. Нужно собраться, — сказал он и повернулся к остальным: — Нас готовили к будущему и предупреждали, что там не будет никого, кто может нам помочь. Полагаться стоит только на себя. Вы думаете, с таким поведением вы достойны будущего? Или вы так планируете выживать в будущем? Нам нельзя останавливаться, — он вновь повернулся к Лили: — Прости, что ударил тебя.
— Шин, — протянула она, приходя в себя.
Он привёл в чувства всех.
— Мелкий прочитал нам лекцию, — улыбнулся Май. — Спасибо.
Отдохнув, мы двинулись по третьему тоннелю. Он был затоплен, но в этот раз мы принялись обсуждать возможности дальнейших действий. Миха, как всегда, спешил. Он быстро скинул одежду, вооружившись фонариком:
— Я нырну и проверю, не ведет ли проход куда дальше. — Он сделал шаг и потрогал воду ногой: — Тёплая.
— Это может быть опасно, — заметил Май. — Не заплывай дальше своих возможностей. Будь разумным.
— Задерживаю дыхание я дольше Айги, — бросил Миха через плечо и нырнул.
— Он соперничает с Айги? — поинтересовалась Лили.
— Ну да. Из-за Айги и Рината он редко занимал место выше третьего, — согласился Май. — Миха был рад, когда они перестали посещать занятия.
Ожидая его возвращение, я размышлял о том, что как же это странно, что люди, о существовании которых ты даже не задумываешься, придают столько значения тебе.
— О! Смотрите! — воскликнула девушка, что недавно страдала от приступа асфиксии. — Тут лягушки! Они же съедобные.
Она уже кинулась их ловить, как её резко отпихнул Арэн. Она шлепнулась, оцарапав руку, и с болью посмотрела на своего обидчика.
— Они ядовитые, — пояснил Арэн за свой поступок. — Я их тоже приметил. Эти лягушки не водятся в пещерах. Стоит прикоснуться, и смерть обеспечена. Кто-то специально сюда их запустил.
Арэн до сих пор избегал озвучивать этих кого-то, хотя я думаю, он всё понял. Я был прав. Нас заманили в подготовленную ловушку. Все ходы были продуманы учителями, а значит, выход есть, и словно в подтверждение моих мыслей вынырнул Миха, шумно отдышавшись, он выдал:
— Там тупик, но я нашел карту.
Все желали знать подробности, и он с гордостью в голосе пояснял:
— Там какое-то шахтёрское помещение. Ничего полезного.
Разложив карту, похожую на переплетение муравьиных ходов, мы принялись ее изучать.
— Мы провалились здесь, потом пошли сюда, а сейчас мы вот тут, — пояснял Май, водя пальцем по карте, и я припомнил, что в его классе были уроки георазведки. — Если верить карте, то вот тут мы пропустили проход, — заключил он.
Мы вернулись на то место на карте и действительно обнаружили косой проход. Он был сделан под таким углом, что если пройти мимо и не уделить более пристальное внимания, то он останется незамеченным. Проход вел в шахтерскую комнату, в которой, как издевка, высоко-высоко над нашими головами был разлом и через него пробивался солнечный свет. Мы обнаружили там кой-какие шахтерские инструменты, одежду и лампы, но больше всего радовали найденные нами консервы с тушенкой. Стоит ли думать, что учителя не желали нашей смерти? Не знаю.
Из шахтерской комнаты было несколько выходов, и мы с энтузиазмом принялись их изучать. Но каждый проход, каждый туннель заканчивался случившимся когда-то там обвалом. Нас вновь охватывало чувство безысходности.
— Мы зря идём сюда. Этот туннель никуда не ведёт, — неожиданно громко и уверенно заявила Лили.
Все остановились и посмотрели на неё.
— В этом туннеле нет движения воздуха.
— Ты что можешь чувствовать его⁈ — воскликнул Миха.
— Да, на уроках планеризма меня учили его чувствовать, — пояснила она.
Она была единственной, у кого были такие занятия, что ввел Дмитрий Борисович специально для Лили, учитывая ее малый рост и вес.