— Я так не думаю, — возразил Ринат.
Мы вернулись к костру, слыша, как Миха удаляется в противоположную сторону от нас, продолжая перекрикиваться с кем-то видимым только ему.
— Ринат, ты здесь, чтобы убить меня? — внезапно спросил Шин, глядя в упор.
После такого вопроса температура вокруг нас, словно понизилась на несколько градусов, а природа затаилась, ожидая ответа.
— Вы тоже можете убить меня.
— Мы никогда такого не сделаем! — горячо возразил Шин.
Ситуация развивалась столь стремительно, что я не успевал осмыслить реальность. Очевидно, Шин изменился. Ранее он никогда бы так легко не бросил Миху в зимнем лесу, обрекая последнего на медленную смерть от холода. И единственное, что могло подвести друга к такой внезапной мысли в отношении Рината:
— К тебе тоже приходил кто-то из учителей? — озвучил догадку я.
— Да. Я встретил Дмитрия Борисовича. Он сказал, что в десятку войду либо я, либо ты, — честно ответил Шин.
— У тебя кровь, — внезапно заметил Ринат, обращаясь ко мне.
Я проследил за его взглядом. На правом плече ширилось темное пятно. Странно, но пока он мне это не сообщил, никакого дискомфорта я не чувствовал, но стоило только увидеть, и невыносимая боль пронзила моё тело, отдаваясь в каждой его части. Малейшее движение рукой просто невыносимо. Шин кинулся ко мне, но я знал, ничего подходящего для перевязки у нас не было.
— Нужно подняться и найти Нео, — сказал Ринат, и предугадывая наше удивление, пояснил: — Я пересёкся с ним по пути сюда. Ему выдали набор для скалолазания и сказали, что он вошёл в десятку.
— У нас ничего нет, — заметил я.
И словно подтверждая ранее предположение Шина, Ринат ответил:
— У меня с собой два комплекта.
Я не верил, что Ринат хотел избавиться от Шина. Возможно, его целью был я, но зачем, вообще, помогать нам?
— Я не смогу. Рука не даст. Наверное, это к лучшему нам не придется что-то решать и совершать поступки, за которые будем винить себя. Как сказали бы наши учителя, я идеальный пример действия естественного отбора в реальности, — я попытался улыбнуться. — Я проиграл.
— Не говори глупостей! — вскричал Шин. — Мы не для того отказывались от их правил, чтобы внезапно начать по ним играть. Мы друзья. Это значит, я помогу тебе подняться. Найдем Нео, а дальше уже решим, что нам делать.
— Лучше будет, если я возьму Айги на себя, — предложил Ринат.
Шин нахмурился:
— Ты простишь мне мое недоверие к тебе?
Они не сводили глаз с друг друга. В итоге закончив игру в гляделки, оба посмотрели на меня. Логичнее было положиться на силы Рината, но и недооценивать Шина в который раз тоже непозволительно. Всё дело в устоявшемся с детства стереотипе о его слабости. Он уже спас однажды мою жизнь и телом тщедушен не был.
— Шин вполне надежен.
— Что ж, хорошо, — сказал Ринат. — Тогда поторопимся, пока не наступила ночь.
До скалы было рукой подать. Мы с Шином обвязались веревками и начали подъем. Скала возвышалась метров на пятьдесят и больше, чем до середины всё шло хорошо, а затем камень стал рыхлым. Шин безуспешно искал место, куда вбить крючок, когда на мой лоб что-то капнуло. Раз, другой. Закрепившись, я дотронулся рукой. Зимнее солнце высветило алую кровь на моих пальцах:
— Шин, ты ранен⁈
— Черт возьми, почему не сказал⁈ — вскричал Ринат, что двигался рядом с нами.
Разнервничавшийся Шин выронил крючок из рук, и я едва успел увернуться.
— Шин, не волнуйся. Просто скажи, как сильно ты ранен, — попросил я.
— Лишь слегка задета нога, — наконец ответил он.
Ринат забил дополнительный крючок, направляясь в нашу сторону:
— Здесь порода более крепкая, — заключил он.
Шин продвинулся и вбил неподалеку следующий крюк. Я стал присматривать, куда переместиться, когда веревка резко дернулась, а по голове довольно чувствительно чем-то ударило и за моей спиной без крика пролетел Шин. Кольнула мысль, что одной рукой я не смогу нас удержать и не видел, как отчаянно, сдирая кожу с рук, схватился за страховочную веревку Ринат. Нас всех дернуло, но падение остановилось. Мы не дышали.
— Шин, перекрепись, — проскрипел Ринат. — Я не выдержу долго.
— Не могу. Я выронил все крюки.
Нас снова качнуло, не выдерживал следующий крюк. Стиснув зубы от боли, я двумя руками вцепился в скалу, стараясь посмотреть на Шина. Тот достал складной нож.
— Не смей! — от понимания происходящего сердце сжалось.
— Прости, Айги, я старался, — слезы в глазах Шина блестели в лучах заходящего солнца. — Ринат, вытащи Айги.
Шин улыбнулся и полоснул по веревке, что связывала нас. Я хотел закричать, но горло скрутил спазм. Шин тоже не кричал. На меня словно напала внезапная глухота и слепота, в себя я пришел, когда Ринат окровавленными руками привязывал меня к себе.
— Дежись, Айги, — почти умоляюще прошептал он.
Мы продолжили подъем без Шина. Я двигался на автомате, казалось, что и раненая рука меня больше не тревожит. Шина не будет в будущем? Как же так получилось? Я хотел извиниться и поговорить, но не успел…
На краю скалы нас ожидал вездесущий Дмитрий Борисович:
— Поздравляю! Всё сложилось наилучшим образом. Счастливчики, — объявил он, пока Ринат помогал мне выбраться. — Вы отправитесь в будущее, и если всё сделаете правильно, то начнете новую жизнь и поживете для себя. Все остальные проживут менее десяти лет.
— Спасите, Шина, — взмолился я, подползая к учителю. — Он там, внизу.
— Спокойнее, — сказал Дмитрий Борисович, наклоняясь ко мне, и что-то вколол в руку.
Реальность померкла, погружая меня в благодатную темноту небытия…
Он всегда любил бродить по городу, особенно весной. Но слово «любил» будет неправильным в отношении него, стоит сказать точнее — он находил прогулки полезными. Во время прогулки он ощущал несвойственный ему покой, сердцебиение замедлялось, дыхание становилось ровным. Если бы кто-то спросил его об этом, он, наверное, ответил бы сухо и по делу: «Прогулка — это не просто способ убить время. Это восстановление. Тридцать минут ходьбы — и организм начинает работать в оптимальном режиме. Усиливается кровообращение, ткани активно насыщаются кислородом, дыхание становится глубже, подключается диафрагма. Сердце, которое большую часть дня лениво перекачивает кровь, получает свою порцию нагрузки. А ещё при ходьбе активно вырабатывается дофамин, — заявит он. — Это залог хорошего настроения. И всё это — без таблеток, без добавок, просто шаг за шагом.»
Но в этот раз ему действительно хотелось прогуляться по улицам родного города. Прошло почти десять лет с тех пор, как он был здесь. За это время город заметно изменился: стал чище, комфортнее, уютнее. Он завернул в цветочную лавку и заказал огромный букет из сто одной белой розы. У людей принято дарить цветы любимым или уважаемым женщинам. Сегодня он, как и все учителя, был приглашён на ужин к семье Михайловых.
Премьер-министр Сергей Николаевич Михайлов курировал масштабный проект будущего, а его супруга Наталья Борисовна была главным психологом программы. Он давно следил за её работами и был впечатлён знаниями. В её понимании психологии он видел не просто профессионализм, а истинное призвание. По этой причине розы были выбраны белые, как символ глубокого уважения и почтения, исключая лишние слова.
Ожидая, когда покупку подготовят, он через стекло наблюдал за женщиной, чей ребенок капризничал, не желая сходить с рук матери и усаживаться в коляску. На его взгляд, совершенно бессмысленное занятие и пустая трата времени. Этому ребёнку было не суждено достичь совершеннолетия, как и многим другим.
— Ваш букет готов! — обратилась продавщица цветочного магазинчика, широко улыбаясь и сверкая задорными искорками в глазах.
Ему был знаком этот блеск глаз. Видимо, статный мужчина в двубортном костюме ей понравился, и она была не против более близкого знакомства, если бы ему захотелось. Но сейчас ему было не до этого.
— Благодарю, — ответил он, разбивая надежды, и вышел.
Нужный дом находился через два дома. Домофон, третий этаж и вот он уже звонит в дверь. Как и положено, его встречает хозяин дома:
— Дмитрий Борисович, добрый вечер. Вы, как всегда, точны. Минута в минуту, — они пожимают руки и проходят в большую гостиную, где накрыт стол.
Все учителя уже в сборе.
— Это хозяйке дома, — с легким поклоном он протягивает букет Наталье Борисовне.
— Спасибо. Великолепный букет, — учтиво благодарит она. — Пойду пристрою их, — и улыбаясь уходит за вазой.
Какой бы ни была умной женщина, она в любое время радуется цветам. Так просто.
— Дмитрий Борисович всегда ведет себя, как положено несмотря на то, что по большей части это деловой ужин, — замечает бывший директор школы Владимир Михайлович.
— Давайте усаживаться, — предложил хозяин. — Сегодня мы обойдемся без посторонних глаз и услужливых рук. Хотя вы все довольно самостоятельные люди. Вряд ли кому-то понадобится помощь, чтобы наполнить бокал. Для начала отметим, что первая десятка людей в проекте выбрана, — он взял одну из бутылок шампанского.
Лёгкий хлопок пробки нарушил тишину, и бокалы наполнились бурлящими пузырьками.
— Я слышал, что отбор был довольно жестоким, — заметил он после того, как все расселись и наполнили тарелки аппетитными блюдами. — Скажите, Дмитрий Борисович, это было столь обязательным?
— Мы уже когда-то это обсуждали и большинство приняли мою точку мнения. Я убеждён, что тело и дух лучше всего формируется в экстремальных условиях. Не только в плане физической силы, но и в плане глубины духа. Только так можно понять, кто действительно готов нести ответственность за будущее человечества.
— Ты ведь пришёл к такому выводу, исходя из собственного опыта? — поинтересовался Леонид, бывший учитель биологии и доктор наук, некогда написавший довольно скандальную научную работу под названием «Галактическая зоология», в которой, опираясь на дарвинскую теорию эволюции и наблюдения за формами жизни на Земля, доказывал применение этих законов во всей вселенной.