— В девяностые, в смутное для России время моих родителей похитили и убили на моих глазах, а меня бросили в лесах нашей необъятной. Мне пришлось месяц выживать.
— Думаю, это трудно, — согласился Леонид. — Ты считаешь, что получение такого опыта сделало тебя сильнее? — он отправил кусок стейка средней прожарки в рот.
— Такое трудно пережить без вреда для психики, — заметила Наталья Борисовна.
— Вы хотите услышать, что они в плохом состоянии? Но они в полном порядке. Мы воспитывали их, заставляя соревноваться каждый день. С одной целью — чтобы они почувствовали себя избранными. Я уверен, они пойдут в будущее с оправданными надеждами. Они победители.
— Вы… вы правда не понимаете? — в голосе Натальи Борисовны сквозил неприкрытый ужас. — Они несколько месяцев находятся в подготовительном центре, а я до сих пор не знаю, какую терапию выбрать для восстановления их психологического состояния. Всё произошедшее повлияло на них и изменило не в лучшую сторону.
— Эти изменения и были нужны. Вы великолепный психолог и психиатр в одном лице. Кажется, я в вас верю больше, чем вы сами. — Дмитрий Борисович улыбнулся.
Все-таки человеку, а тем более женщине, подверженной столь ненужным эмоциям, трудно оценить всю важность их действий.
— Половина из них просто отказываются продолжать участвовать в проекте! — воскликнула она.
— Вот для этого ты нам и нужна, — вмешался в разговор её муж. — Поработай с ними, помоги им переоценить ориентиры.
Внезапно в комнату вошла девушка лет четырнадцати, очень похожая на Наталью Борисовну:
— Ох! Здравствуйте, — растерялась она, оглядывая собравшихся. — Простите, я не знала, что вы дома… и что у вас гости.
— Анна, ты же должна быть у бабушки, — взволновалась Наталья Борисовна.
— Да я просто кое-что забыла. Извините, — сказала она и вышла.
— Это моя дочь, — заметил хозяин дома. — Я хочу, чтобы она тоже попала в будущее.
— Без подготовки? — заметил Дмитрий Борисович.
— Да я бы никогда не позволила так поступить со своей дочерью, как вы поступили с теми ребятами! — воскликнула Наталья Борисовна.
— Я продвигаю следующий проект, в который, надеюсь, войдёт и моя дочь, — спокойно дополнил супруг. — Многие состоятельные люди готовы заплатить за шанс выжить, что принесёт дополнительные средства на развитие проекта и сделает его более независимым от государства.
Дмитрий Борисович кивнул:
— Возможно, это неплохая идея. У меня существует ещё одна теория, основанная на наблюдениях. Детей из неблагополучных семей часто недооценивают с самого начала. Казалось бы, если в семье каждый сам за себя, нет должного воспитания, заботы и поддержки с ранних лет, то такой ребёнок обречён на трудности. Но в реальности всё не так просто. Такие дети более приспособлены к выживанию. Но! Именно эти дети, вынужденные с малых лет рассчитывать только на себя, становятся более устойчивыми к жизненным испытаниям. Они привыкли к хаосу, умеют принимать решения в стрессовых ситуациях, быстро адаптируются к переменам. Их не нужно долго готовить — они уже прошли свой собственный жёсткий курс выживания. Пока их не поглотила среда, пока они ещё способны мыслить самостоятельно, они могут стать лучшими из возможных кандидатов.
— Да, я слышал что-то подобное, — отозвался премьер-министр.
Наталья Борисовна с ужасом наблюдала, как её муж с энтузиазмом готов воплотить в жизнь ещё одну идею Дмитрия Борисович. Человека, которому были чужды человеческие эмоции, в принципе…
Глава 34Эпизод 2
Они снова плыли, стараясь двигаться на восток. Хотя никто не мог с уверенностью сказать, а там ли сейчас восток, как им думается. Сегодня день был странно пасмурным. Анна посмотрела на небо. Облаков не видно, но солнце закрывало какое-то туманное марево.
Интересно, а бывает ли туман в небе? — подумала она и опустила глаза.
Хотелось есть, но, к сожалению, ни беглянка, ни её преследователи в прошлом не особо задумывались о пропитании в процессе сборов. Она перевела взгляд на Селёдку. Как заметил Илья, пантера вела себя непривычно и непонятно. То время, пока они плыли, животное было напряжено: без конца вострило ушами, словно прислушиваясь к чему-то, и тревожно вела носом по воздуху. И даже сейчас животное вновь нюхало воздух. Повторяя за большой кошкой, Анна сделала глубокий вдох, пытаясь уловить хоть что-то, но ничего не почувствовала, а она считала, что у неё довольно чуткое обоняние. Затем шумно выдохнула, чем привлекла внимание Селёдки. Животное посмотрело на неё золотыми глазами, и словно плюнув на попытки разобраться в чём дело, широко зевнуло и улеглось.
Она вздохнула. Пока мужчины правили плотом, ей абсолютно нечем было заняться. В который раз она подтянула рюкзак к себе, надеясь что-нибудь отыскать внутри. Совершенно бессмысленное занятие, похожее на подходы к холодильнику в прошлом. Когда открываешь дверцу, смотришь — ничего нового в нём не появляется, но поветрие некой душевной скуки вынуждает совершать этот поход вновь и вновь. Внимание привлекли ножницы, блеснувшие металлом. Зачем вообще они ей понадобились, когда она собиралась умирать в одиночестве? И ответа на этот вопрос не было. Внезапно в голове проскользнула одна мысль.
Анна перекинула через плечо волосы, заплетённые в косу, столь длинную, что доставала до бёдер. С самого начала волосы доставляли кучу проблем в новом мире: цеплялись за ветки, долго сохли, и даже от заплетенных в косу было очень жарко. Она принялась их расплетать. От солёной воды волосы стали жёсткими и потеряли блеск. Затем с трудом разделила на две стороны и с упорством мастодонта принялась отстригать. Ножницы сопротивлялись, не желая брать густоту, оставляя за собой неровные пряди. Как всегда, самым замечательным оказался Вова:
— Я думал, ты их отращиваешь.
— Отращивала в прошлом, — согласилась она. — Сейчас они только мешаются и надоели мне до жути.
Покончив со своим занятием, Анна встряхнула головой, ощущая непривычную лёгкость. И почему она раньше не додумалась от них избавиться? Затем посмотрела на Вову внимательнее и предложила:
— Хочешь, я подстригу твою челку?
— Не-а, она мне не мешает. Вон лучше Илью подстриги. У него косы не хуже твоих, — усмехнулся тот.
Илья, что под стать своей кошке тревожно вглядывался в даль во время гребли, повернулся к ним, быстро оценив произошедшее:
— Короткие волосы? А тебе идёт, — просто заметил он.
— А Илье хорошо с косами. Он похож на воинствующего викинга, — отозвалась Анна.
— Да и я к ним привык. Они моя память о днях, проведённых в одиночестве.
— Ты клёвый!
— Клёвый? — переспросил Вова, словно их взаимное восхищение его раздражало: — Ты так думаешь потому, что помнишь его знаменитым. Я бы тоже стал знаменитым со временем, если бы не вот это вот всё!
— Конечно, бы стал, — улыбнулся Илья.
Напряжение спало.
— Я вот что думаю, мне кажется, или в обратном направлении мы плывём гораздо дольше, — поделился Илья.
— Ещё бы! Туда нас волокли с ускорением в несколько узлов, — улыбнулся в ответ Вова.
— Даже с учётом этого всё равно долго, — и внезапно воскликнул: — О! Рыба! Селёдка!
Пантера, не раздумывая, подскочила и кинулась к хозяину, в отличие от остальных на плоту сразу разобравшись, что хозяин зовет именно её, а уже в следующую секунду, вцепившись когтями и зубами, вытягивала на плот рыбину чуть меньших размеров, чем она сама.
— Она мертва? — поинтересовалась Анна, глядя на рыбу с остекленевшими глазами.
— Если она умерла недавно, то мы можем её съесть.
— Я даже не сомневаюсь. Ты сможешь! — воскликнул Вова.
Илья достал нож и отрезал кусок филе, предложив его Селёдке. Та, в свою очередь, не брезговала.
— Всё в порядке. Она съедобна, — заверил Илья.
— А давай её зажарим! — с неменьшим воодушевлением предложила Анна. — У нас пластина прибита специально для этого на плоту.
— Я рад, что вы так счастливы, — сморщился Вова. — Но я не буду есть дохлятину.
— Глупости, Вова. Она нормальная. Ты ведь тоже голоден, — попытался вразумить парня Илья. — У меня и соль есть.
— Всё равно не буду, — ответил тот и отвернулся.
— Неженка! — бросила Анна.
Пока они срезали аппетитные куски белого филе и засаливали прямо на плоту, Вова расстелил спальник и улёгся. Как известно, сон лучше всего избавляет от голода, если, конечно, ты способен уснуть на пустой желудок. Когда ко всему прочему в нос начинают лезть аппетитные запахи жареного мяса.
Предвкушаемый обед потревожили неясные стуки и толчки по краю плота. Они отвлеклись и замерли. Вся поверхность воды была усыпана мёртвой рыбой различного размера и формы, маленькой, большой, страшно зубастой, приятно серебристой.
— Так много мёртвой рыбы? — поражённо протянула Анна.
— Видимо, что-то произошло в океане. Помнишь большую волну, пробежавшую день назад? — спросил Илья.
Анна кивнула. Что же произошло? Что тут случилось? Она вдохнула воздух и, наконец, почувствовала лёгкий запах чего-то неприятного. Когда давно, где-то в прошлой жизни, она разбила на сковородку яйцо. Этот запах впечатался надолго, да так, что она целый год не могла не только есть яйца, но даже на них смотреть. Едва уловимый запах тухлых яиц окружал их.
Вот что чувствовала Селёдка, — подумала Анна.
— Там земля, — заметил Вова, встав рядом с ними.
— Ты прав. Повезло, — как-то неуверенно согласилась она.
Пока они приближались к берегу, Анна вглядывалась в очертания земли:
— Тут всё черное, словно уголь.
— Спасибо, что сообщила, но у нас тоже есть глаза, — не удержался от замечания Вова. — На воду посмотри. Она такая же чёрная, как и земля. Больше похожа на смолу, только жидкую.
— Где-то здесь произошло вулканическое извержение и довольно сильное.
Туман в небе вовсе не был туманом. Это был пепел и дым.
— Ты раньше видел нечто подобное? — поинтересовалась Анна.