– Мне даже не хочется на нее смотреть, – опечалилась я. Услышать слово «сраный» из Костиных уст все равно что наблюдать извержение доселе спящего вулкана. Значит, настал и его предел. – А может, вообще ничего не покупать?
– И что? Рожать здесь? Ты знаешь, что наша хозяйка мне звонила?
– Нет, – похолодела я. Неужели случится что-то еще?
– Да. Она повышает цену. Придется платить на двести долларов больше. Так что мне уже все равно, что так – что так. Там я хотя бы буду платить себе в карман.
Костя был явно подавлен. Я тоже, однако сил, чтобы как-то его поддержать, у меня уже не было. Я сама практически падала. Но раз уж мы решили покупать какую-то квартиру, я решила во что бы то ни стало увидеть ее. Несмотря на живот. Поэтому на следующее утро я поехала в это Бирюлево, чтобы хоть одним глазком взглянуть на потенциальное семейное гнездо.
– Зачем тебе это надо? – удивилась Динка, когда я ей сказала, что еду одна на другой конец города, чтобы посмотреть квартиру.
– А вдруг я там что-то такое увижу, с чем никак не смогу смириться? – упиралась я.
– Да брось, пусть Костик покупает. В любом случае хуже не будет.
– Я так не могу. А вдруг я там сразу пойму, что мне делать, – как одержимая, объясняла я ей. Она не понимала.
– Ты должна думать только о себе. Тебе скоро рожать! Ты что, решила все напоследок испортить. Все так хорошо идет!
– Нет, не хорошо. – Я закусила губу и поехала.
Я озиралась по сторонам, пытаясь найти ответы на вопросы. Где угодно, хоть среди надписей на домах. Среди рекламы. Вселенная, отзовись! Надо сказать, что когда Вселенная (это из буддистов) пытается подсказать тебе правильный ответ, она делает это гораздо лучше, чем звонок другу или помощь зала в игре с Галкиным по ОРТ. В моем случае Вселенная явно пыталась достучаться до моего пассивного, практически спящего сознания любыми способами. Пусть даже и нелицеприятными, лишь бы я услышала. Еще бы, ведь вот уже почти девять месяцев, как я настойчиво пыталась не слышать совершенно ничего, ни слова.
Я вышла из автобуса на нужной остановке.
– Десяточки не найдется? – вдруг пристал ко мне на подходе к дому какой-то противный прощелыга-алкоголик.
– Нету, нету. Отстань, – отмахнулась я.
Это не произвело на алкаша никакого впечатления.
– Дай. Ну, дай, – канючил он.
– Не дам, – отрезала я.
Алик вперил в меня колючий взгляд. Меня аж передернуло, и я принялась оглядываться, чтобы понять, имеет ли смысл кричать «караул».
– А НУ ДАВАЙ КОШЕЛЕК! – сплюнув, подался ко мне этот недочеловек. Видимо, он сопоставил силы и понял, что беременная, практически на сносях баба, не окажет ему никакого сопротивления.
На меня пахнуло дурным похмельем и несвежей, много недель нестиранной одеждой. Я бросилась неуклюже бежать, а сама думала только о том, как бы не родить в этой забытой богом дыре.
– Отстань от женщины! – вдруг крикнула на моего злодея бабка, которая минуту назад показала мне дорогу к дому. Она замахнулась на пьяницу клюкой, после чего он злобно пошел в сторону, изрыгая себе под нос проклятия.
Я с облегчением выдохнула.
– Надо же, никогда не думала, что такая палочка может быть оружием, – слабо улыбнулась я.
– Тут у нас держи ухо востро, – приосанилась бабуля. – А ты уже пришла. Вот тот дом. Ты к кому?
– Я? Смотреть квартиру, – бодро ответила я. Роль защитницы беременных давала бабке право называть меня на ты, сколько ей заблагорассудится.
– Это в третьем подъезде? – всплеснула руками бабуля.
– Ага, – шмыгнула я.
– Ай-ай-ай, и зачем она тебе сдалась?
– А что? Что-то с ней не так? – замерла я. Неужели и тут облом?
– У нас тут со всем районом все не так. Воздух ни к черту, а ты вона с малышкой.
– С малышом! – поправила я ее.
Она недоверчиво покосилась на живот и пожала плечами.
– Все едино, не место тут дитю.
– Ничего другого нет, – пожаловалась я.
– А иной раз лучше остаться ни с чем, чем вот так, – она широко махнула рукой, как бы обозревая окрестности.
Я проследила взглядом за ее рукой. Панорама и правда открывалась не очень. Во все стороны, докуда дотягивал взгляд, тянулись ленты заборов и гаражей, а справа, перекрывая белый свет, высились огромные трубы теплоэлектроцентрали. Густые грязные облака из труб закрывали небо. Меня передернуло. Неужели же я и правда буду тут жить?
– Ну, надо посмотреть, раз приехала, – вздохнула я.
– Смотри в оба, – посоветовала бабка, прежде чем дверь подъезда за мной закрылась.
Меня встретил вонючий, и даже не какой-то там грязью, а настоящей гнилью подъезд. Не знаю, в каком году построили этого монстра, но строили его явно ненадолго, только чтобы перебиться. Однако, как известно, нет ничего более постоянного, чем временные сооружения. Я вспомнила, как Костя утром ворчал:
– Уж лучше бы это была пятиэтажка, честное слово.
– Почему? – удивилась я.
– Да потому что тогда был бы шанс, что ее со временем снесут. А эта квартира еще нас переживет.
– Да брось ты себя накручивать, – сказала я ему.
А теперь понимала, что он был прав. Квартира располагалась на девятом этаже. Хорошо хоть лифт работал, хотя он так дребезжал, что казалось, через минуту рухнет.
– Вы к нам? – прямо у лифта встретил меня суетливый молодой человек.
– Не знаю, – растерялась я. – Мне бы квартиру посмотреть.
– Ну да. Я Павел. А вы, наверное, Полина?
– Да, – порадовалась я. По-крайней мере ничего не перепутала.
– О цене ни слова! – грозно предостерег меня суетливый Павел.
Я, хоть и была уже глубоко беременна, но в таких экстренных случаях все-таки еще могла собрать волю в кулак и включить думалку.
– Вы что, скрываете цену? – предположила я, и Павел пошел пятнами.
– Вы хотите купить эту квартиру? – процедил он.
– Не уверена, я же ее еще не видела.
– Так, давайте не будем вообще смотреть. Мне сказали, вы просто хотите увидеть стены. А если вы сейчас начнете рассуждать о цене…. У меня таких, как вы, – море. – Павел явно демонстрировал желание избавиться от меня как можно скорее.
Я испугалась. Зачем же я сюда так долго перлась и чуть не пала жертвой алкоголика?
– Успокойтесь, Паша. Я вообще не знаю, сколько стоит ваша квартира. Мне только взглянуть. Я буду нема как рыба, – пообещала я. Риелтор задумался, словно пытаясь понять, можно ли мне верить. Но потом вздохнул (видимо, вспомнив об обещанной моим мужем взятке) и повел в дом. Там нас ожидала замученная бытом и нищетой женщина лет сорока пяти.
– Павел, здрасти. Извиняйте, я не одета, – затараторила она, вытирая передником измазанные в какой-то еде руки.
– Ничего-ничего, – щебетал изменившийся до неузнаваемости хлопец. Теперь он изображал «мудрого друга, наставника». Мне стало противно.
– Тетя, пливет! – выскочило из комнаты какое-то милое чумазое чудо лет пяти.
– Привет, – подскочила я от неожиданности. – Тебя как зовут?
– Ромочка, – вымолвило чудо и ускакало прочь.
А я пошла бродить по квартире. Это заняло около тридцати секунд. Квартира, собственно, состояла из комнаты и кухни, окнами выходившей на те самые удручающие башни ТЭЦ.
– Вы не волнуйтесь, у нас здесь тихо. МКАД почти не слышно, – лебезила хозяйка.
– МКАД? – обернулась я. Про нее-то я вообще забыла. А ведь правда, за всеми этими гаражами должна быть МКАД. Господи, куда меня занесло.
– Ну да, совсем не слышно. А ТЭЦ – она же безвредная. Она только пар гонит. Немного сыро, и все. – Помня о том, что реклама – двигатель торговли, женщина старалась изо всех сил.
– А вы-то почему переезжаете? – проявила я любопытство. Женщина запнулась, а потом, глядя на мой живот, ответила.
– Мы с мужем разводимся. Вот, приходится менять квартиру.
– Да на что ж ее можно поменять?! – ужаснулась я.
– Поеду в область, там квартиры втрое дешевле, – пояснила хозяйка. – А ему – супостату – комнату.
– Почему супостату? – опешила я.
– Бросает меня, – вздохнула она, и, давая понять, что разговор окончен, вышла в комнату.
Я растерянно прошла еще пару шагов, осмотрела ванну. Она была смежной и, как ожидалось, вся поросла грибком. Но самым ужасным, самым страшным кошмаром, который заставил меня бежать бегом от этого дома, квартиры, района, бежать, на ходу вытирая слезы, слепившие глаза, – было дежа-вю, охватившее меня со страшной силой. Я вдруг отчетливо поняла, что если мы с Костей немедленно что-то не сделаем с нашей жизнью, то через пять-десять лет я буду совсем как она. Как эта уже сведенная «на нет» женщина, покидающая Москву, уходящая прочь от этого неподъемного холма из сказки Льюиса Кэролла. И конечно, моя измена никуда не денется, даже если Костя купит квартиру и будет и дальше таким же прекрасным отцом и мужем. Только надолго ли? Происшедшее так и будет висеть годами, как топор, как ружье, которое когда-нибудь обязательно выстрелит. И ребенок обязательно окажется от Дениса, чтобы каждый день напоминать о том, что я пользуюсь любовью и семейным счастьем в кредит, так же как и квартирой. Потому что в таком доме, в такой квартире наша семья обязательно развалится. И я окажусь там, откуда пришла. Сидящей где-то в области, одна, да еще и с ребенком на руках. Зачем? Зачем?
– Что с вами? С вами все в порядке? – одернула меня за руку женщина в рабочей форме сотрудницы Метрополитена. Оказывается, я дошла уже до самого метро и умудрилась войти в него, даже не заметив.
– Нет. Не нормально. Но это ничего. – Я отвела руку в сторону и побрела к поезду. Слезы кончились, осталась только какая-то тупая решимость, которая довезла меня до дома. Несколько раз я останавливалась и пыталась паниковать. Мне казалось, что еще можно остановиться, еще можно что-то исправить, придумать, сделать по-другому…
– Ты смотрела квартиру? – с порога спросил Константин и с беспокойством посмотрел на мой живот.
– Да. Смотрела, – кивнула я и вошла в квартиру.
– И что? Как? Ты понимаешь, я уже договорился завтра на аванс, нам надо спешить, а то мы не успеем подать документы в банк, – он так частил, словно пытался заткнуть мне рот, не дать сказать то, чего он совершенно не хочет слышать.