Эск погасил видение. Его магия уже работала, и совсем ни к чему, чтобы эмоции, овладевшие им при этой очень реальной и донельзя соблазнительной картинке, проявились бы на физическом уровне и были замечены донором — а вдруг она отреагирует неадекватно и испортит? Он сконцентрировался, потянувшись к тому горячему, что наполняло саму суть юной аборигенки. Так… Зацепить… А теперь…
Девушка вздрогнула и бросила на эска удивлённый и чуть испуганный взгляд. Однако странный человек неопределённого возраста молчал и вроде бы не пытался приставать к ней, и она успокоилась — сам по себе это тип явно не заинтересовал девчонку ни с какого боку.
На следующей остановке эску пришлось выйти. Кружилась голова, и ему казалось, что он крепко выпил. На него уже недоумённо косились, и благоразумнее было дальше идти пешком. Но в груди пульсировал горячий комочек, и эск знал — у него получилось.
Вернувшись домой, он не стал звонить, хотя сразу почувствовал, что Его Женщина уже дома — он всегда чувствовал присутствие. Открыв дверь своим ключом, он сразу прошёл на кухню, даже не скинув куртку. Его Женщина мыла виноград — она знала, что он очень его любит, и хотела доставить ему маленькое удовольствие. Эск подошёл к ней и крепко поцеловал — так крепко, что ей даже показалась, что он намерен немедля развивать сюжет дальше. А эск просто ждал, пока горячий комочек из его груди перетечёт в грудь, и знал, что сегодня она не постареет на один день. Не постареет, потому что он подарил ей целый день молодости, отнятый им у той беззаботной глупой девчонки в автобусе…
С тех пор ежедневная охота сделалась для него привычным, почти рутинным занятием. Но теперь, чтобы урвать желанный лакомый кусочек молодости, ему уже не надо было долго прицеливаться, ходить вокруг да около и подбираться к намеченной жертве как можно ближе — хватало одного короткого взгляда на облюбованную девушку. Он атаковал быстро и безошибочно, как бьющий влёт зазевавшуюся птаху кречет. И ему уже не надо было особо напрягаться, дорисовывая полускрытые не слишком целомудренными одеяниями прелести попадавшихся ему на глаза красоток или мысленно моделируя постельные сцены с его и их участием — срабатывало и без этого. Цепляя взглядом длинноногих девчонок, выставивших по летнему времени напоказ свои талии до того самого места, где животик начинает плавно закругляться книзу, он оставался равнодушным. Он знал, что дома его ждёт неувядающая женщина, которой все эти юницы и в прокладки не годятся. И он выпивал по одному дню у каждой понравившейся ему, чтобы, вернувшись домой, подарить этот день Своей Женщине. Угрызения совести его не мучили — экая мелочь, никто из обкраденных и не заметит потери! Мало ли подобных потерь несёт любой человек, постоянно оставляя где-то деньги, нервы, частичку самого себя в погоне за призрачным? Зато Его Женщина не потеряет, а приобретёт, и она по-прежнему будет оставаться такой, что при одном взгляде на эск будет забывать обо всём во Вселенной…
Скоро он сообразил, что одного дня в день мало — ведь это всего-навсего возмещение той дани, которую ежедневно платила Его Женщина всемогущему времени. И эск стал приносить ей по три-четыре, а потом и по пять-шесть кусочков чужой молодости ежедневно. Именно молодости — женщины старше тридцати его уже не интересовали, поскольку отнятые у них дни не могли пригодиться Его Женщине. Эск стал матёрым хищником; он уже не впадал в похожее на опьянение состояние после каждого укуса. Однако силы его были всё-таки ограничены — эск не мог собрать больше десяти трофеев за день. Как-то раз приволок одиннадцать, но после этого лежал пластом, на следующий день не пошёл на охоту (а заодно и на работу) и зарёкся жадничать. Достаточно и того, что всего за два месяца Его Женщина помолодела на целый год!
Но ей о своих подарках он не говорил — пусть думает, что это оттого, что он любит. Если человек чувствует себя кому-то чем-то обязанным по гроб жизни, это может привести к непредсказуемым последствиям. Эски — это одна из древнейших и мудрых рас во Вселенной, хотя и они могут ошибаться…
Шли годы, и возлюбленная эска менялась — но уже в обратную сторону. Разгладились наметившиеся было морщинки, бесследно исчезли прорезавшиеся в длинных и густых тёмных волосах серебряные нити, и вся фигура, на которую она и без того не жаловалась, обрела гибкость юности. А ночи с ней (а бывало, что и дни, если ночи им не хватало) стали такими, какими не были даже пятнадцать лет назад, на заре их любви. Она уже казалось его взрослой дочерью, и мужчины на улицы провожали однозначно расшифровываемыми взглядами. Заметив это, эск испытал малознакомое его утратившей первобытные эмоции расе чувство: гордость от обладания тем, чем хотели бы обладать и многие другие.
Но пора было останавливаться — не хватало ещё, чтобы на Его Женщину стали пускать слюни прыщавые подростки! Были и другие причины — их знакомые заметили, конечно, разительную перемену во внешнем облике подруги эска, и это могло привести к некоторым осложнениям. Пока можно было объяснить здоровым образом жизни, применением дорогой элитной лечебно-питательной косметики и чудодейственных пилюль (благо реклама взахлёб расписывала потрясающие омолаживающие эффекты порошка из толчёных глаз отловленных в полнолуние ночных бабочек с острова Борнео или вытяжки из семенных желёз летающих ящериц Амазонии, настоянной на слезах индийских девственниц), но это пока, до поры до времени.
А кроме того, сам-то эск продолжал стариться. Пара, в которой ему шестьдесят, а ей тридцать — это куда ни шло, но вот соотношение семьдесят и двадцать…. Законы природы едины для всех биоорганических существ во Вселенной, и тут уж ничего не поделаешь. Эск попытался тем же макаром изъять излишек молодости у особей мужского пола (уже для себя самого), но потерпел полную неудачу. Дело в том, что его чары были густо замешаны на тантрической магии, а эск придерживался традиционной сексуальной ориентации и к адептам однополой любви не испытывал никаких иных чувств, кроме брезгливости. И тогда эск смирился — ведь главного он достиг, а лучшее, как известно, враг хорошего. Возможно, ему удастся что-нибудь сделать и с собой — время у него есть.
Теперь ему приходилось много работать, ибо молодая и красивая женщина требует повышенных материальных затрат. Впрочем, особых проблем в связи с этим не возникло — эск уже очень хорошо ориентировался в социуме землян, и знал, как можно получить необходимое в условиях господствующей в этом Мире экономической системы. И всё-таки время на зарабатывание денег приходилось тратить. Вот и сегодня пришлось задержаться в офисе на лишнюю пару часов.
Подойдя к двери своего дома, эск вдруг почувствовал — что-то не так. Прежде всего, он не ощущал присутствия Своей Женщины, и это было странным. Войдя в прихожую, он зажёг свет и позвал но ответа не услышал. И это было более странным — обычно она встречала его у порога, и эск сразу окунался в нежность глаз. Эск прислушался — дома было тихо. Чувствуя, как сердце начинает сдваивать удары и частить, он торопливо прошёл на кухню — там никого не было, хотя над столом горел небольшой светильник в форме цветка. Эск подарил этот причудливый осветительный прибор Своей Женщине на день рождения (непонятно, правда, на какой — если по паспорту, то на пятьдесят девятый). И тут в глаза ему прыгнул аккуратный квадратик бумаги, лежавший на середине стола. Ничего особенного, они часто оставляли друг другу ласковые записки, но сейчас почему-то эск сразу почуял недоброе. И не ошибся…
Он взял письмо и чёткие строчки (у Его Женщины был красивый, как и она сама, почерк) показались ему ядовитыми насекомыми, готовыми ужалить.
«Прости меня, пожалуйста, прости и пойми. Я не могу больше разрываться, мне надо сделать выбор. Нам было очень хорошо вместе, но теперь я должна уйти. Человек, который меня полюбил, зовёт, и я не могу…».
Эск не стал читать записку до конца. Ноги его стали ватными, и он тихо опустился на табурет. Мысли шевелились еле-еле, словно гусеницы под наркозом.
«Как же так…. Почему…. Где и в ты ошибся, мудрый эск?… И кто теперь будет приносить Моей Женщине — хотя нет, уже не моей, — кусочки молодости?»
И тут где-то далеко-далеко — дальше даже, чем остался навеки потерянный эском его родной Мир, на самом краю Вселенной, — он услышал многоголосый женский смех. И самым краешком своего уже гаснущего сознания эск успел понять — это хихикают тысячи и тысячи дрянных девчонок с планеты по имени Земля. Девчонок, у каждой из которых он зачем-то отобрал по одному дню молодости.
Санкт-Петербург, 18–19 октября 2004 года.