– Все когда-то первый раз случается! – перебил его Василий Макарович. – У меня свидетель имеется!
– Какой еще свидетель? – забормотал Прыщ. – Не может быть, чтобы свидетель! Там никого не было!
– Ага! Значит, сам-то ты там был!
– Ничего не знаю, нигде не был! – заверещал Прыщ. – Отстань от меня, дядя, по-хорошему!..
– Так вот, Прыщ, все равно тебе придется сознаваться! Мне Нюра из «Застоя» все рассказала!
– Нюрка-то? – удивился Гена. – Да что вы ее слушаете? Как она могла рассказать, если сама там не была?
– Не была-то не была, а попугая кто ей принес? Точнее, попугаиху?
– Ничего не знаю! – уперся Прыщ. – Мой собственный попугай, что хочу, то с ним и делаю!
– Врешь! – Дядя Вася сурово нахмурился. – Попугай этот непростой, редкой бразильской желтолобой породы. Такой всего один и есть в городе. Так что не проходит твоя отмазка!
– Ну, не мой! – пошел Прыщ на попятную. – Это я так сбрехнул, для солидности. А попугай этот ко мне в окно залетел…
– Ну, вот что, Прыщ! – Дядя Вася тяжело вздохнул. – Надоел ты мне хуже горькой редьки. Вертишься и юлишь, как угорь на сковородке. То твой попугай, то в окно залетел… Сдам тебя Зубчику, как главного подозреваемого, пускай он сам с тобой разбирается! А он – настоящий клещ: вцепится – не оторвешь! Все из тебя выжмет!
– Ну, не убивал я этого мужика! – взмолился Прыщ. – Не убивал! Когда я вошел, он уже мертвый был!
Он тут же испуганно захлопнул рот, но было поздно: слово – не воробей, вылетело – не поймаешь.
– Ну, выкладывай срочно, как дело было! – подтолкнул его Василий Макарович.
– Да как было-то… – Гена пригорюнился, опустил голову. – Я в том дворе и оказался-то случайно – одному фраеру велели посылочку отнести. Я посылку отдал, вышел – смотрю, задняя дверь магазина открыта. Ну, думаю, непорядок – мало ли людей вокруг ходит, еще сопрут чего-нибудь… Люди же сейчас сами знаете какие…
– Ага, честный ты наш! – насмешливо проговорил Василий Макарович.
Гена его сарказма не заметил или сделал вид, что не заметил, и продолжил свой рассказ:
– Значит, подошел я к двери и окликнул: «Есть кто-нибудь?»
Правда, если говорить честно, Гена сказал это совсем негромко, а когда ему никто не отозвался, он тихонько проскользнул в магазин и прикрыл за собой дверь.
Он решил воспользоваться легкомыслием магазинных служащих и прихватить из подсобки что-нибудь ценное.
Однако за дверью ничего ценного не оказалось: там лежали сложенные штабелями пакеты с наполнителем для кошачьего туалета. Хотя пакеты были импортные, красивые, однако практичный Прыщ подумал, что продать их будет не очень легко. Наполнитель для туалетов пока не является предметом первой необходимости.
Тогда предприимчивый мошенник прокрался через подсобку и выглянул в торговый зал.
Как ни странно, там тоже не оказалось ни души. В помещении магазина царил полумрак, но не тишина: со всех сторон доносились шорох и скрип, шуршание и вздохи, тревожный писк и негромкое поскуливание. Это пищали, скулили, шуршали и издавали прочие звуки встревоженные обитатели магазина.
– Что ж это – никого нету? – проговорил вполголоса Прыщ, все еще не веря в свою удачу.
Ему никто не ответил, даже потревоженные звери затихли.
Тогда мошенник подкрался к кассе и, еще раз пугливо оглядевшись, вскрыл ее лезвием складного ножа. К его радости, в кассе оказалось довольно много денег, по его представлениям. Видимо, дела в зоомагазине шли неплохо.
Прыщ выгреб из ящика наличность, распихал ее по своим карманам и хотел уже поскорее убраться из магазина, как вдруг в тишине раздался женский голос:
– Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет…
– А я ничего! Я случайно зашел! – забормотал Прыщ, вертя головой. – А касса уже была открыта…
– Значит, снова нам идти в незримый бой… – пропел тот же голос, – так назначено судьбой для нас с тобой…
И тут Прыщ увидел, что голос доносится из большой клетки, в которой сидит попугай.
В первый момент Гена хотел тут же убежать, но потом подумал, что громкое пение попугая раньше времени привлечет чье-нибудь внимание. Тогда он схватил первую попавшуюся тряпку, открыл клетку попугая и накинул тряпку на голосистую птицу.
Попугай тут же замолк.
И тут Гена вспомнил, что его соседка по коммунальной квартире Марья Ивановна Сидорова говорила на кухне, что попугаи нынче в цене, особенно говорящие.
Гена обхватил молча выдирающегося попугая, прижал его к себе и устремился к выходу из магазина… но тут споткнулся о какой-то валяющийся на полу громоздкий предмет.
Как уже было сказано, в магазине царил полумрак, и Гена не сразу разглядел препятствие, о которое споткнулся. Выругавшись и чуть не выронив от неожиданности беззвучно выдирающегося попугая, он наклонился над темной грудой, валяющейся на полу… и в ужасе вскрикнул:
– Мать честная!
Перед ним валялся человек.
Голова у этого человека была разбита, вокруг нее расплывалась лужа крови, а сам неизвестный не подавал никаких признаков жизни.
– Ох ты, господи! – вскрикнул Гена и, с неожиданной прытью перескочив через труп, бросился прочь из магазина.
Опомнился он только в соседнем дворе – перепуганный, дрожащий, с попугаем под мышкой…
– Мать честная! – повторил Гена, перед глазами которого все еще стояла жуткая картина в магазине – труп на полу и расплывающаяся вокруг лужа крови…
Впрочем, его больше испугала не сама картина смерти, а то, что он оказался, как говорится, не в том месте и не в то время, и теперь у него есть все шансы загреметь за убийство, которого он не совершал. Он наверняка наследил в чертовом магазине, особенно когда взламывал кассу. При нем находятся деньги из этой кассы, а самое главное – попугай…
В итоге ему реально светила статья «убийство с целью ограбления» и соответственно большой срок колонии строгого режима.
Гена Прыщ был человек малообразованный. Он не знал известного выражения «деньги не пахнут». Но недостаток образования компенсировался его природной сметкой, поэтому Гена понимал, что деньги из кассы зоомагазина ничем особенным не отличаются от любых других денег. Вряд ли они помечены какими-то невидимыми чернилами, вряд ли переписаны их номера, так что эти деньги не представляют для него опасности. Другое дело – попугай. Попугай – птица заметная, может послужить уликой, доказательством того, что Гена побывал в проклятом магазине, и поэтому надо как можно скорее от него отделаться.
Гена вышел на улицу и тут увидел прямо перед собой вывеску котлетной «Полянка». Он понял, что это – знак свыше: чтобы прийти в себя, обдумать свое скорбное положение и справиться со стрессом, нужно немедленно выпить.
Гена вошел в котлетную, заказал Нюре выпивку и закуску. В это время попугай подал голос, Нюра заинтересовалась голосистой птицей, и Гена подумал о прекрасной возможности отделаться от опасной улики…
Он продал попугая буфетчице, выпил водки и повеселел.
Жизнь уже не рисовалась ему в таких мрачных красках, как час назад. В конце концов, его в магазине никто не видел, и теперь, когда он избавился от попугая, его ничто не связывало с убийством.
– И вот теперь появился ты, – тоскливо проговорил Гена, покосившись на Василия Макаровича. – А ты – мент, хоть и бывший, тебе главное – найти козла отпущения… пришьешь мне убийство, и придется мне мотать срок вместо той бабы…
– Какой бабы? – машинально переспросил дядя Вася.
– Ну, той, которая мужика в магазине оприходовала… – протянул Гена.
– Постой! – насторожился Василий Макарович. – А с чего ты взял, что его убила баба… тьфу, женщина?
– Как с чего? – Гена повел носом. – Так духами там пахло бабскими… дорогими, французскими…
– Постой! – повторил дядя Вася. – Ты чего-то не то несешь. Заливаешь, конкретно. Я в том магазине был, там такое амбре стоит – с непривычки голова кружится, хочется противогаз надеть. Все зверье, извиняюсь, воняет, корма всякие… От одних хомяков такой запах, как от целого зоопарка… Где уж тут французские духи унюхать!
– Это тебе не унюхать! – отмахнулся Гена. – А у меня нос наследственный, я по запахам, можно сказать, спец. У меня папаша родной на табачной фабрике нюхачом работал…
– Кем? – переспросил Василий Макарович.
– Нюхачом! А по-научному – дегустатором запахов. Все новые сигареты ему давали нюхать, прежде чем в производство пустить, табак трубочный тоже. Хорошие деньги, между прочим, зарабатывал! И мне от него по наследству редкое обоняние досталось. Папаша меня хотел на свое место устроить, когда на пенсию вышел, да только я выпивал, а при такой профессии выпивать нипочем нельзя.
– Заливаешь! – недоверчиво проговорил дядя Вася.
– Заливаю, да? – Гена повел длинным носом, принюхиваясь, и проговорил: – Значит, сегодня ты ел яичницу с помидорами, колбасу останкинскую, котлеты готовые из пачки, пельмени «Съедобные»… плохо ты питаешься, дядя… еще пахнет мылом «Хвойное», зубной пастой «Лесная»… и почему-то клеем «Момент»…
– Ну, ты даешь! – Василий Макарович посмотрел на Гену с уважением. – Точно, все как есть!
Особенно его удивили слова про клей.
Как уже было сказано, дядя Вася в свободное время мастерил модели танков и самоходных установок времен войны. При этом он действительно пользовался клеем «Момент». Но в последние дни он занялся расследованием, свободного времени у него не стало, так что запах клея должен был уже выветриться.
– А ты говоришь – заливаю! – гордо проговорил Гена Прыщ. – Нет, дядя, я тебе точно говорю – пахло в том магазине французскими духами! Не сказать, чтобы очень сильно, но только я тебе скажу – эта баба ушла оттуда буквально за несколько минут до меня, так что наверняка она мужика и оприходовала…
– Интересно… – протянул дядя Вася. – Французские духи, говоришь… А какие конкретно, не можешь сказать?
– Ну, дядя, ты даешь! – Прыщ делано засмеялся. – Я в этих духах не разбираюсь! Их же теперь тысячи… вот если ты мне дашь понюхать – я тебе точно скажу, те или не те.