Когда Кольты на 40-ярдовой линии, это их второй мяч вне игры, и составитель графика кратко излагает мне, как я проведу свой медовый месяц в туре по семнадцати городам для раскрутки книг, игр и статуэток для приборной панели. Поиск для меня главной мировой религии вообще не обсуждается. Мировое турне сейчас в процессе разработки, а надоедливый вопрос насчет моих занятий сексом закрыт. План включает визиты доброй воли в Европу, Японию, Австралию, Сингапур, Южную Африку, Арегентину, Новую Гвинею и на Британские Виргинские острова, а затем возвращение в Соединенные Штаты, чтобы увидеть, как рождается мой первый ребенок.
Чтобы я не терялся в догадках, координатор говорит мне, что агент предпринял определенные меры, чтобы убедиться, что моя жена родит своего первого ребенка в конце моего девятимесячного турне.
Долгосрочное планирование говорит, что у моей жены должно быть шесть, возможно семь детей, образцовая Правоверческая семья.
Координатор мероприятий говорит, что мне не придется даже пальцем пошевелить.
Это должен быть безупречный замысел, если в него вовлечен я.
Свет на поле слишком яркий, говорит гримерша и мажет мои щеки красным.
В конце первой четверти агент приносит мне какие-то бумаги на подпись. Документы о разделе прибыли, говорит агент. Сторона по имени Тендер Брэнсон, именуемая в дальнейшем ЖЕРТВА, дарует стороне, именуемой в дальнейшем АГЕНТ, право получать и распоряжаться всеми денежными суммами, получаемыми Телевизионным и Торговым Синдикатом Тендера Брэнсона, включая, но не ограничиваясь доходами от продажи книг, создания телепрограмм, произведений искусства, живых представлений, косметики, именного мужского одеколона.
«Подпиши здесь,» — говорит агент.
И здесь.
Здесь.
И здесь.
Кто-то вставляет белую розу в мою петлицу. Кто-то на коленях начищает мои ботинки. Гримерша по-прежнему не унимается.
Теперь агенту принадлежит копирайт на мой образ. И мое имя.
В конце первой четверти счет семь-семь, и агент всё ещё жив.
Личный фитнесс-тренер вкалывает мне 10 кубиков адреналина, чтобы заставить мои глаза искриться.
Сеньор координатор мероприятий говорит, что всё, что я должен сделать, это пройти к 50-ярдовой линии, к центру стадиона, туда, где будет стоять свадебная процессия. Невеста пойдет с противоположной стороны. Мы все встанем на платформу из деревянных ящиков с пятью тысячами белых голубей, спрятанных внутри. Звуки церемонии заранее записаны в студии, и именно это будет слышать публика. Я не должен буду говорить ни слова до моего предсказания.
Когда я наступлю на кнопку, скрытую под моей ногой, голуби вылетят. Идёшь. Говоришь. Голуби. Раз плюнуть.
Костюмер сообщает, что нам придется использовать корсет, чтобы создать силуэт, и говорит мне поспешить, когда я пойду впереди всех. Ангелы, команда, еда, люди с цветами. Агент. Сейчас. Всё, кроме моих шортов и носков. Сейчас. Костюмер стоит с резиново-проволочным орудием пыток, называемым корсет, в которое я должен влезть, и говорит, что это мой последний шанс отлить в ближайшие три часа.
«Тебе бы не пришлось одевать этого монстра, — говорит агент, — если бы ты продолжал сбрасывать вес».
Сейчас четыре минуты второй четверти, и никто не может найти обручальное кольцо.
Агент обвиняет координатора мероприятий, который обвиняет костюмера, который обвиняет управляющего собственностью, который обвиняет ювелира, который должен был предоставить кольцо в обмен на рекламу его имени на дирижабле, летающем вокруг поля. Снаружи дирижабль кружит по небу, демонстрируя имя ювелира. Внутри агент грозится предъявить иск за нарушение контракта и пытается связаться с дирижаблем.
Координатор мероприятий говорит мне: «Сымитируй кольцо».
Камеры будут снимать только наши с невестой головы и плечи. Просто изобрази, что ты надеваешь кольцо на палец Триши.
Невеста говорит, что она не Триша.
«И помни, — говорит координатор, — произноси слова губами, всё заранее записано».
Девять минут второй четверти, и агент всё ещё жив и кричит в свой телефон.
«Прострелите его, — кричит он. — Потяните курок. Дайте мне пистолет, и я сделаю это сам. Просто уберите этот чертов дирижабль со стадиона».
«Этого нельзя делать,» — говорит координатор мероприятий. В тот момент, когда свадебная процессия появится на стадионе, люди из дирижабля сбросят 4600 килограммов риса на автостоянку.
«Пошли со мной,» — говорит сеньор составитель графика. Время занимать места.
Кольты и Кардиналы уходят с поля, пыхтя. Счет двадцать-семнадцать.
Толпа требует продолжения матча.
Ангелы и команда выкатывают алтарь с шелковыми цветами, зажженные подсвечники и платформу, заполненную голубями.
Корсет сжимает все мои внутренние органы так, что они поднимаются в глотку.
Приближается время второй половины, а агент всё ещё жив. Я могу делать только маленькие полу-вдохи.
Личный фитнесс-тренер подходит ко мне и говорит: «Вот, это придаст цвета твоим щекам».
Он подносит маленькую бутылочку к моему носу и говорит, чтобы я глубоко вдохнул.
Толпа в нетерпении, часы тикают, счет почти равный, и я вдыхаю.
«Теперь другой ноздрей,» — говорит тренер.
И я вдыхаю.
И всё исчезает. Кроме гула крови, несущейся по венам моих ушей, и сердца, сдавленного корсетом, я в стороне от всего.
Ни черта не чувствую. Ни черта не вижу. Ни черта не боюсь.
В отдалении координатор показывает мне рукой в сторону искусственного газона. Он показывает на линию, прочерченную на поле, и на группу людей, стоящих на свадебной платформе, покрытой белыми цветами, в центре поля.
Гул моей крови постепенно исчезает, и я слышу музыку. Я иду мимо координатора на стадион с тысячами кричащих на своих местах людей. Музыка доносится изниоткуда. Сверху кружит дирижабль с надписью:
Благодарим семью товаров Мэни Файн и семью товаров Филип Моррис.
Невеста, Лора, Триша, кто угодно, появляется с противоположной стороны.
Не открывая рта, мировой судья говорит:
БЕРЕШЬ ЛИ ТЫ, ТЕНДЕР БРЭНСОН, ТРИШУ КОННЕРС, ЧТОБЫ БЫТЬ ВМЕСТЕ, ПЛОДИТЬСЯ И РАЗМНОЖАТЬСЯ ТАК ЧАСТО, КАК ВЫ СМОЖЕТЕ, ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ ВАС?
Ты чувствуешь эхо сотен динамиков.
Не открывая рта, я говорю:
ДА.
Не открывая рта, мировой судья говорит:
БУДЕШЬ ЛИ ТЫ, ТРИША КОННЕРС, ВМЕСТЕ С ТЕНДЕРОМ БРЭНСОНОМ, ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ ВАС?
И Лора шевелит губами:
ДА.
Телевизионные камеры дают крупный план, и мы имитируем кольца.
Мы имитируем поцелуй.
Вуаль по-прежнему на своем месте. Лора по-прежнему Триша. Издалека всё выглядит идеально.
За кадром полиция высыпает на поле. Агент, должно быть, мертв. Одеколон. Хлоргаз.
Полиция на 10-ярдовой линии.
Я беру у мирового судьи микрофон, чтобы сделать мое большое предсказание, мое чудо.
Полиция на 20-ярдовой линии.
Я беру микрофон, но он не включен.
Полиция на 25-ярдовой линии.
Я говорю: Проверка, проверка, раз, два, три.
Проверка, раз, два, три.
Полиция на 30-ярдовой линии, наручники раскрыты, чтобы схватить меня.
Микрофон оживает, и мой голос ревет из аудиосистемы.
Полиция на 40-ярдовой линии, говорит: Вы имеете право хранить молчание.
Если вы решите отказаться от этого права, всё, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас …
И я отказываюсь от своего права.
Я делаю мое предсказание.
Полиция на 45-ярдовой линии.
Мой голос орет над стадионом, я говорю:
СЕГОДНЯШНЯЯ ИГРА ЗАКОНЧИТСЯ СО СЧЕТОМ: КОЛЬТЫ — ДВАДЦАТЬ СЕМЬ, КАРДИНАЛЫ — ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ. КОЛЬТЫ ПОБЕДЯТ В СЕГОДНЯШНЕМ СУПЕР КУБКЕ С РАЗНИЦЕЙ В ТРИ ОЧКА.
И открываются врата Ада.
Хуже этого может быть лишь то, что двигатель номер два только что сгорел. Я здесь один на борту Рейса 2039, у меня осталось всего два двигателя.
15
Чтобы сделать работу правильно, ты берешь один лист золоченой бумаги и оборачиваешь его вокруг листа белой бумаги. Вкладываешь купон между свернутыми листами. Держишь марки возле свернутых листов. Затем сворачиваешь лист фирменного бланка вокруг всего этого и кладешь это в конверт.
Приклеиваешь этикетку с адресом на конверт, и ты заработал три цента.
Делаешь это тридцать три раза, и ты уже заработал доллар.
Место, где мы проводим эту ночь, — идея Адама Брэнсона.
Письмо, которое я сворачиваю, гласит:
Вода, поступающая в дом ВИЛЬСОНОВ, несет в себе опасных паразитов?
Там, где мы находимся, должно быть безопасно.
Золоченая бумага вокруг белой, внутри купон, лист марок, фирменный бланк, все это идет в конверт, и я на три цента ближе к побегу.
Вода, поступающая в дом КЭМЕРОНОВ, несет в себе опасных паразитов?
Мы втроем сидим вокруг обеденного стола, Адам, Фертилити и я, наполняем эти конверты. В десять часов мать семейства запирает входную дверь дома и на обратном пути на кухню останавливается, чтобы спросить, чувствует ли наша дочь себя лучше. Доктора сумели улучшить ее состояние? Она будет жить?
Фертилити, до сих пор с рисом в волосах, говорит: «Опасность всё ещё существует, пока что».
Конечно, у нас нет дочери.
Сказать, что у нас есть дочь, было идеей Адама Брэнсона.
Вокруг нас собрались три или четыре семьи, дети и родители, разговаривающие о раке и химиотерапии, ожогах и пересадке кожи. О стафилококке. Мать семейства спрашивает, как мы назвали нашу маленькую девочку.
Адам, Фертилити и я смотрим друг на друга, у Фертилити высунут язык, чтобы лизнуть конверт. Смотреть на Адама — все равно что смотреть на фотографию того, кем я был.
Мы одновременно называем три разных имени.
Фертилити говорит: «Аманда».
Адам говорит: «Пэтти».
Я говорю: Лора. Только все эти три имени накладываются друг на друга.
Наша дочь.
Мать семейства смотрит на меня в обожженных остатках белого смокинга и спрашивает, почему нашу дочь положили в больницу?