Я бросил ружье и обогнул бревно с одного конца. Майки шел прямо за мной. Акс продолжал стрелять, пытаясь обеспечить нам прикрытие, пока мы побежали, пригнувшись, через открытое пространство к основанию скалы. У Майки из живота все еще текла кровь, а я чувствовал себя так, словно сломал спину в основании позвоночника.
Мы добежали до Дэнни, подняли его и понесли обратно к деревьям, в место, которое здесь могло сойти за безопасное. Талибы стреляли в нас сверху, на всем нашем пути через открытую местность, но ни в кого не попали, и каким-то образом, несмотря на их поистине ошеломляющее численное превосходство, мы все еще были в порядке, все были целы, за исключением раны от пули, которую поймал Майки.
Как медик в своей команде, я должен был ему помочь, но все мои инструменты и лекарства потерялись во время падения, да у нас и не было ни секунды времени ни на что, кроме как стрелять в этих ублюдков с автоматами и молить Бога, что они сдадутся. Или у них хотя бы гранаты закончатся. Они ведь так могут и покалечить кого-нибудь ненароком. Придурки.
Тогда я был уверен, что у нас все получится. Склон позади нас довольно резко уходил вниз, но дальше лежала наша цель – деревня, и вот она уже стояла на ровной поверхности, да и дома там выглядели довольно крепкими. Прикрытие – все, что нам было сейчас нужно, особенно учитывая, что наш враг станет довольно неуклюжим на ровной земле. Мы все будем в порядке. Мы их победим.
Дэнни пытался отбиваться от нас, но потом пришел в себя и попытался встать. Но лицо его было искажено. Его пронзала дикая боль. А потом я увидел, что из его руки льется кровь. «Я ранен, Маркус, ты поможешь мне?» – сказал он. «Мы все ранены, – ответил Майки. – Стрелять можешь?»
Я смотрел на правую руку Дэнни. Его большой палец был отстрелен полностью. А потом я увидел, как он сжал зубы и кивнул. Пот катился по его черному от грязи лицу. Дэнни поправил автомат, вставил новый магазин остатками руки и занял свое место в центре нашего маленького огневого рубежа. Потом он столкнулся лицом к лицу с врагами еще раз. Он смотрел наверх, словно яростный хищник, и открыл огонь, собрав все оставшиеся силы.
Дэнни, Майки и Акс контролировали левый фланг, я в то же время держал правый. Огонь все еще шел со всех сторон, но мы видели, что слева было больше мертвых афганцев, чем справа. Мерф прокричал: «Мы пойдем выше по этой стороне!» Наши четыре ствола не прекращали плеваться огнем, и мы решили попытаться взять штурмом левый фланг, забраться на крутой склон, может быть, даже пробить себе путь обратно, на вершину, если сможем убить достаточно врагов.
Но талибы тоже хотели занимать высокую позицию, так что они усилили свой правый фланг. Враги бежали вниз с вершины и делали все возможное, чтобы воспрепятствовать нам двигаться вверх. Мы, наверное, убили уже пятьдесят талибов, а может, и больше, мы же все еще сражались вчетвером. Думаю, они это заметили, потому что были готовы сражаться до последнего человека, чтобы удержать нас слева, а самим остаться справа.
Их было так много, что в итоге мы непреклонно сворачивали обратно вниз, по мере того как воины в тюрбанах приближались. Они заставляли нас отступать только благодаря количественному преимуществу и превосходству в плотности огня. Потом по нам выпустили еще один залп из РПГ, и у нас не было другого выхода, кроме как отступить назад, за скрещенные бревна, иначе нам бы просто поотрывало головы.
Одному Богу было известно, какое количество оружия и снарядов хранилось в тайнике, из которого они все это достали. Мы только начинали понимать, какой страшной силой были на самом деле Шармак и его ребята: подготовленные, хорошо вооруженные бесстрашные и стратегически подкованные. Не совсем то, чего мы ожидали, когда впервые высадились в Баграме.
Снова спрятавшись за бревнами, мы продолжали действовать, устраняя противника на флангах каждый раз, когда выпадал шанс выстрелить. Но снова упрямое и непреклонное продвижение сил Шармака, спускавшихся вниз по уступу за нами, было просто уж слишком напористым. Даже не столько благодаря интенсивности огня, но из-за непреклонного движения вперед и вправо от нашей позиции.
Бревна предоставляли нам хорошее укрытие спереди и неплохое – еще на девяносто градусов. Но через какое-то время талибы оказались за этой чертой, немного позади нас с обеих сторон. Ну что ж, это была причина, по которой мы с самого начала спрыгнули с первого уступа, рискуя своими шеями, понятия не имея, когда и куда мы приземлимся.
Нас было слишком мало для защиты флангов. Мы сосредоточились только на защите от прямой атаки. Я полагаю, что пастухи передали талибам, что нас было лишь четверо, и Шармак знал, что мы будем уязвимы с боков.
Думаю, что с десяток «морских котиков» смогли бы удержать позицию и убить их всех, но в таком случае соотношение сил было бы где-то десять-двенадцать к одному. Нас было только четверо, и соотношение было около тридцати пяти к одному. Нас просто приперли к стене. К тому же сейчас мы не могли вызвать подкрепление из штаба.
Теперь здесь разворачивалась арабская версия последней битвы генерала Джорджа Кастера, битва при Литл-Лонгхорн XXI века. Но талибы еще нас не схватили. И если бы у меня был выбор, то никогда и не схватили бы. Думаю, все четверо так думали. Однако единственное, что мы могли сейчас предпринять, – добраться до более пологой местности. Здесь, наверху, ее не наблюдалось. Был только один путь, по которому мы могли двигаться: назад, вниз. Майк Мерфи отдал команду: «Они нас всех убьют, если мы здесь останемся! Прыгайте, парни, хрен его дери, прыгайте!»
И снова все четверо покрепче схватили оружие, встали, мужественно встречая вражеский огонь, и направились к пропасти. Мы нырнули со скалы: сначала Майки, потом я, Акс и, наконец, Дэнни. Падение было недолгим – где-то девять-десять метров, и упали мы в заросли кустов, растущих вдоль небольшого ручья.
Без сомнений, мы теперь были у основания небольшого уступа, но, по крайней мере, снова на пологой части рельефа и не цеплялись за склон какой-то скалы. Я приземлился прямо сверху на Майки, потом Акс и Дэнни приземлились на нас обоих. Не было даже времени, чтобы отпустить пару проклятий.
Мы разделились и снова заняли огневую позицию, готовясь поражать врага с флангов, где талибы, естественно, начнут свое наступление на следующей стадии битвы. Они лезли вниз по скалам справа от нас, и я старался сделать так, чтобы ни один из них не добрался до подножия. Мой автомат накалился докрасна, но я лишь продолжал перезаряжать его и стрелять, целиться и снова перезаряжать, и я искренне сожалел, что потерял свою техасскую каску.
Мы пытались занять более удачную позицию и прокладывали себе путь на открытое пространство, перебежками двигаясь между камнями. Но теперь мы принимали огонь на себя. Талибы видели свою цель и поливали нас градом из пуль, стреляя в основном с позиции прямо над нами. Мы отступили обратно, под защиту скалы, и Дэнни снова ранили.
Пуля попала в нижнюю часть спины и вышла из живота, пройдя навылет. Дэнни все еще стрелял – одному Богу известно как, но стрелял. Из его приоткрытого рта начала струиться кровь. Здесь кровь была повсюду. Было жарко, и эту вонь ни с чем не перепутаешь. Вдобавок в воздухе висел тяжелый запах кордита, а оглушающий шум не утихал с тех пор, как в первый раз по нам открыли огонь. В ушах звенело от взрывов, будто мы все были в наушниках.
Потом по нам опять стали стрелять гранатами. Мы увидели белый дым, витающий в воздухе, и смотрели, как враги приближаются, несутся вниз, в каньон, прямо на нас. Взрыв гранаты был оглушающим, он эхом прокатился по гранитным скалам, которые окружали нас с трех сторон.
Казалось, что саму землю вокруг нас разорвало на летающие осколки камней, и некоторые из них, отколовшись от склонов, были довольно большими. Рикошетили пули, облако вьющейся пыли покрывало нас густой пеленой, заволакивая все вокруг и мешая дышать.
Мерф пытался переосмыслить ситуацию, отчаянно стараясь принять верное решение, несмотря на наши ограниченные возможности. И давайте признаем, что варианты не особо изменились с тех пор, как я впервые всадил пулю между глаз тому парню, выглянувшему из-за дерева. Сейчас мы не были окружены с флангов, наш враг был далеко впереди. Прямо сверху. Над головой. И это плохо.
Я думаю, самая древняя военная стратегия в мире – это занять более высокую, чем враг, позицию. По моему опыту, ни один талибский командир не приказывал своим людям сражаться с нижних позиций. Так было и сейчас. И если бы все происходило на кукурузном поле, для нас ситуация была бы не такой опасной, потому что пули просто попадали бы в землю и оставались в ней. Но мы были зажаты в угол с гранитными стенами вокруг, и все отлетало от них со скоростью в триллион километров в час – это более-менее понятное определение рикошета. Всё – пули, шрапнель, осколки – со свистом отскакивало от этих камней. Нам казалось, что «Талибан» получал двойную выгоду от каждого выстрела. Если даже пуля не попала в цель, приходилось еще следить, куда она срикошетила.
Я все думал, сколько еще мы сможем продержаться под таким огнем и бомбардировками и не погибнуть. Мерф и Дэнни защищали нашу позицию слева, продолжая стрелять и неплохо попадать по талибам. Я стрелял прямо и вверх, пытаясь зацепить их во время перебежек между скал. Акс нашел очень хорошее укрытие между камней и только так всаживал пули в наступающие на нас тюрбаны.
Мы с Мерфом оба надеялись на хоть небольшое ослабление огня – это обозначало бы, что мы убили значительное количество народу. Но этого так и не случилось. Пришло подкрепление. Талибское подкрепление. Большими группами их воины двигались дальше, заменяя погибших на их позициях, присоединяясь к фронтовой линии этого широкомасштабного сражения на их родной земле. Все они были вооружены до зубов, но все еще не могли убить ни одного из нас.
Мы пытались дать им отпор, сосредотачивались на их самых сильных позициях, заставляли их укреплять линию обороны. За всю историю сражений вы не найдете других трех парней, которые дрались бы с такой смелостью и отвагой, как мои друзья дрались там, в