— Слишком много проклятых загадок... — проворчал Керин. — Если бы я только мог отыскать сведущего провидца или предсказателя...
— Мастер Керин, ты не должен отвлекаться от своей настоящей цели! Эти восточные люди проделывают друг с другом множество ужасных вещей, и мы не можем себе позволить вмешиваться в их злодеяния. Ты должен добраться до Куромона!
Керин вспылил, но тут же взял себя в руки и печально вздохнул:
— Боюсь, что ты права, Белинка. Но день уже на исходе, и нам в любом случае нужно дождаться утра.
На следующий день Керин отыскал смотрителя порта.
— Да, — ответил чиновник, — два корабля с бамбуковыми парусами — куромонские. Да, вскоре они вернутся на свою родину. Когда? — Тут смотритель порта пожал плечами и махнул рукой: — Когда это будет угодно богам, Туан.
Керин с трудом сдерживал нетерпение:
— Но ты можешь что-то предположить хотя бы примерно?
Снова пожатие плечами.
— Кто может проникнуть в мысли богов?
Керин сдался и направился к ближайшему из двух кораблей — суда такой конструкции салиморцы зовут «джонг». Судно оказалось даже больше, чем казалось юноше; на нем высились четыре мачты, а корпус был выкрашен в цвет травы. На борту суетилось множество низкорослых матросов с плоскими лицами и желтой кожей. Сначала Керину показалось, что объясниться с ними нет никакой возможности, и ему пришлось силой воли преодолеть волну смущения, которая накатывала на него всякий раз, как он обращался к незнакомым людям. Но в конце концов матросы жестами показали ему на морского офицера в шелковом халате, на котором были вышиты алые цветы. Офицер представился: это был второй помощник капитана Тогару. На салиморском языке со странным акцентом Тогару объявил Керину, что корабль отплывет спустя семь-восемь дней.
На другом джонге юноше было сказано, что судно по крайней мере две недели простоит в порту. Поэтому он вернулся на первый корабль, чтобы купить себе место до Котейки, главного южного портового города Куромонской империи. Он обратился к первому же офицеру, которого увидел; тот отправил Керина к другому — казначею по имени Зуммо. Зуммо назвал цены и спросил:
— А ты один или с женщиной?
— Один, сударь.
— Тогда я помещу тебя в каюту номер восемнадцать. Ты будешь делить ее с отцом Цембеном.
— А он какой религии? — спросил Керин.
— Жрец богини Джинтерасы. Он возвращается в Салимор после миссионерского задания. Увидишь, он сосед спокойный.
— Пожалуйста, покажите мне каюту.
Офицер позвал палубного матроса, чтобы тот проводил Керина. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел его на нос, а потом вниз по лестнице.
Дюжина кают выходила в общий коридор. Керин попытался поговорить с матросом на примитивном куромонском, которому его обучила Ноджири. От матроса юноша узнал, что почти все каюты были заняты куромонскими купцами, которые везли товары на продажу в Салимор. Большинство купцов были на берегу — лишь пара желтых лиц выглянула из дверей, заслышав шаги.
Матрос отворил дверь одной из кают, в которой уже горел свет. Поклонившись, проводник Керина замер в позе, ясно выражавшей ожидание чаевых. Керин дал ему мелкую медную салиморскую монетку и вошел в каюту. Он не успел наклонить голову и сильно ударился лбом о низкую притолоку. По поварским меркам, он был немного выше среднего роста, но большинство куромонцев были гораздо ниже, чем он, а на корабле все было рассчитано на их рост.
Керин уже давно обнаружил, что все помещения на морских судах имеют чрезвычайно небольшие размеры, а на «Тукаре Море» они были еще теснее, чем на кораблях, которые ему довелось повидать раньше. В каюте едва хватало места для двух коек, одна из которых располагалась на полу, а другая, точно такая же, — на полке, непосредственно над первой. Кроме коек в каюте имелся один-единственный стул, крохотная полочка, прилаженная к стене у изголовья коек, и небольшая бронзовая лампа, подвешенная к потолку. В стену были вбиты гвозди, чтобы вешать одежду.
В каюте находился и ее единственный пока обитатель — маленький морщинистый желтокожий человек в черной одежде, который сидел, скрестив ноги, на краю нижней койки и читал какой-то свиток. Он поднял глаза на Керина.
— Добрый день, — неуверенно проговорил юноша по-куромонски. — Ты отец Цембен?
— Добрый день, — ответил жрец. То, что он добавил к приветствию, показалось Керину невнятным треском, перемежаемым странными гласными.
Заметив, что юноша не понимает его, жрец перешел на салиморский:
— Ты будешь со мной в каюте?
— Да. Как мне сказали, ты — миссионер?
— Да, молодой человек. А откуда ты родом? По виду ты похож на западного варвара, о которых я кое-что слышал.
— Я из Кортолии, одного из Двенадцати Городов Новарии. А ты?
Керин и жрец не без опаски старались выяснить, с кем имеют дело.
— Ты рад, что возвращаешься домой? — спросил юноша.
— Увы, не очень! Жалкий червь не справился со своей задачей, — вздохнул жрец.
— Как это не справился?
— Этот убогий отправился просвещать варваров, дабы обратить в истинную веру, но мне не удалось обратить никого. Они упрямо хранят верность своим языческим божкам, Баутонгу, Луару и лживым богам Мальваны. Это попросту демоны — они могут приносить пользу, если их покорить своей воле и заставить выполнять какую-нибудь работу, но в остальном они бесполезны или даже враждебны людям.
Поэтому, когда мои начальники узнали, что культ почитания Царицы Небес не распространяется, они приказали мне вернуться домой. Если бы я был человеком чести, я перерезал бы себе горло, но мне даже на это не хватает смелости. Поистине эта личность — последний из последних.
Керин заметил, как по морщинистой желтой щеке медленно поползла слезинка, сверкая при свете лампы. Ему было неловко утешать человека в два раза старше, чем он, но юноша преодолел смущение и произнес:
— Не грусти, отец! Если ты сделал, что мог, то никто не вправе требовать большего. Может, ты отвлечешься от печальных мыслей, если по пути в Котейки окажешь мне одну услугу. Я даже немного заплатить могу.
— А о чем идет речь, молодой человек?
— Мне нужно начать обучаться куромонскому языку — прямо сегодня. Я до сих пор не смог ничему выучиться, кроме простейших фраз вроде «Доброе утро», или «Где уборная?», или «Сколько это стоит?».
Они договорились о цене, и Керин отправился платить за свое место.
По пути на «Бендуан» Керин отыскал хозяина распивочной, где однажды поужинал. Он сказал ему:
— Мастер Натар, мне нужен искусный колдун или предсказатель. Ты мог бы мне кого-нибудь рекомендовать?
— Ну раз Балинпаванг Пвана вернулся в город, то лучшего не сыскать.
Керин был изумлен:
— Пвана вернулся?
— Да. Он прибыл недели две тому назад и снова управляет храмом Баутонга, как ни в чем не бывало.
— А я-то думал, что он в ссоре с Софи.
— С бывшим Софи он и был не в ладах, да только вот новый, Вуркай, — да не подведет его мужская сила! — со своим братом тоже не очень-то ладил. Поэтому он и отнесся благосклонно к возвращению учителя Пваны.
Керин нахмурился:
— Про учителя Пвану я слышал, но, боюсь, его гонорары мне не по карману. А ты не посоветуешь кого-нибудь... гм... менее прославленного?
— Дай припомнить, — сказал Натар и раздавил длинную сороконожку на полу. — Я знаю Паванга Клунга, который вроде бы довольно сведущ. А дом его находится... — Хозяин распивочной присел на корточки и пальцем нарисовал на земляном полу нечто вроде плана.
— Большое спасибо! — поблагодарил Керин. — А как торговля идет?
— Хорошо, если бы только сборщики налогов не забирали всю прибыль на подати. Сумасшедшая затея — вымостить камнем весь город! Как будто каменной набережной мало!
Керин отправился искать дом Паванга Клунга. Это оказалось сооружение из дерева и камня, достаточно богатое на вид. В огороженном решеткой дворе прохаживались в ожидании несколько местных жителей. У двери плотный привратник остановил Керина.
— Можно мне увидеть Паванга Клунга? — спросил юноша.
— Когда твоя очередь придет — после этих всех, — ответил привратник, указывая на людей во дворе.
Керин отыскал удобное местечко и уселся на траву, прислонившись спиной к дереву. После утра, проведенного в борьбе с непостижимыми интонациями куромонского языка, он чувствовал голод и усталость.
Внезапно раздался звенящий голосок Белинки:
— Мне это место не внушает доверия, мастер Керин! Я ощущаю в нем присутствие других сверхъестественных существ. И я не доверяю ни одному колдуну или предсказателю, кроме моей доброй хозяйки, госпожи Эрвины!
— Нам придется рискнуть, — проворчал Керин.
Из дома вышел какой-то человек, а вслед за ним показался дородный, плотный салиморец. В его руке был длинный жезл, увенчанный серебряной звездой. Толстяк ткнул жезлом в сторону женщины, ожидавшей во дворе, и произнес:
— Твоя очередь, сударыня!
Женщина вскочила на ноги, затем опустилась на колени и принялась кланяться, подметая землю своими прямыми черными волосами. Наконец она снова встала и вслед за толстяком вошла в дом.
Керин спросил одного из посетителей:
— Это и есть Паванг Клунг?
Тот с изумлением взглянул на юношу:
— А кто же еще?! — Он презрительно фыркнул. — Издалека же ты, наверное, приехал, если даже этого не знаешь. Имей в виду — ты должен называть «Балинпаванг».
— Спасибо, — поблагодарил Керин и вернулся дремать у дерева.
Разбудил его привратник — он тряс юношу и спрашивал:
— Ты идешь к Балинпавангу или нет?
Керин заморгал, прогоняя сон, и обнаружил, что из всех посетителей остался он один. Все остальные уже разошлись.
— Я... а где... х-х... конечно, я должен с ним поговорить, — пробормотал он.
Тут Керин увидел, что колдун стоит рядом, и почтительно поклонился по-новарски.
— Эй ты! — зарычал привратник. — Ты почему не приветствуешь моего великого повелителя как следует, со всем почтением?