А ребенок увидит, что мать ела чечевицу, но она любит отца, который ел мясо, увидит, что мать любит отца, потому что пост смягчил ее сердце. Мы же, наоборот, в пост становимся мрачными, хмурыми, насупленными, ходим со строгими физиономиями, с серьезным выражением лица, и это у нас считается духовностью.
Если ты духовный человек во Христе, то ребенок это увидит, и ему понравится, и он скажет себе: «Как же это замечательно! Я тоже хочу быть как родители».
Это сказал мне один мой духовный сын, молодой человек, у которого скоро будет свадьба. Он сказал мне:
— Отче, я так радуюсь отцу!
Нечасто можно услышать такое.
— А почему, дитя мое? Что он такого делает?
— Отче, он хороший человек.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда у нас дома бывает какое-нибудь затруднение, я смотрю на него и набираюсь от него сил. Глаза его говорят мне, чтобы я не боялся! Мы справимся! То же самое и с мамой. Когда случается какая-нибудь проблема, она старается быть хладнокровной, превозмогает себя, я смотрю на нее и вижу, что она готова заплакать, но держит себя в руках. И они такие дружные.
Вот поэтому этот парень сейчас и женится. А знаете, сколько ему? 22 года. Он такой счастливый. А почему? Потому что ощутил счастье дома. Что ты испытал, то тебе и хочется повторить. А чего не испытывал, то хочется отодвинуть подальше.
Так что не говорите: «Ох, мой ребенок! Мой ребенок! У меня плохой ребенок». Наше отношение к детям имеет огромное значение. Вы очень хорошие люди, но только относитесь к детям не лучшим образом.
Мать хочет увидеть свою 15-летнюю дочь безупречной хозяйкой. Но так не бывает: 15–16–17-летняя девушка должна пройти через период безумия.
— Но, отче, — говорит мать, — она ведь не умеет готовить! Она вообще ничего не умеет! Встает поздно. А когда в школу не идет, вообще спит целыми днями. Музыка, компьютер, Фейсбук с утра до ночи, она не делает вообще ничего! Как же она создаст семью?
Одна из таких девушек создала семью. Старец Паисий сказал ее матери так:
— Ну, дитя мое, успокойся! Не торопись! Ты сегодня сажаешь черенок виноградной лозы, а завтра уже хочешь пить вино? Так не бывает, приходится ждать. Здесь нужно время.
Та девушка вышла замуж за человека, которого полюбила, и, как только родила, полностью изменилась. А мать уже ставила на ней крест: «Моя дочь не сможет измениться! У меня ленивая дочь, она никогда не будет счастливой!»
Но остановись, дитя мое, и чуточку поверь в перемену ближнего. Взгляни на него, когда будешь молиться. А что значит «молитва»? Она значит, что я тебе чего-то желаю, т. е. это пожелание, исходящее от меня, — что-то доброе, а значит, я о тебе хорошо думаю.
А мы говорим:
— Ну все, конец! Он уже не изменится! Мой муж такой-то, такой-то и такой-то. Он никогда не сможет измениться.
Но перемены происходят, причем серьезные. Поэтому святые и говорят, что надо молиться должным образом. Не знаю, сколько часов вы молились сегодня. Мне было бы интересно, чтобы кто-нибудь сказал, сколько часов он молился о своем ребенке. А то у меня создалось такое впечатление, что в большинстве своем люди молятся очень мало. Но в то же время нам хочется увидеть в жизни большие результаты. Мы хотим чуда от молитвы, которая не продолжается и пяти минут!
— Ну, госпожа, а чего ты хочешь?
То есть — извини, а сколько времени ты молилась?
— Вы, отче, это вы помолитесь!
То есть в ход пускается лесть, лишь бы отделаться от этого мяча, перебросить его мне. Но вопрос в том, сколько помолишься именно ты, мать ребенка!
— Отче, если вы помолитесь, что-нибудь обязательно произойдет!
А госпожа тем временем ничего не делает, смотрит телевизор. Поэтому я и говорю:
— Ну вы хотя бы во время рекламных пауз, которые длятся пять минут, приглушите звук и помолитесь.
Потому что сказал как-то одной госпоже, чтобы она не смотрела телевизор, а она:
— А-а-а, я не могу! Я не могу от него отказаться! Я ведь все время смотрю его!
А в это время у ее сына была проблема, и она из-за нее очень переживала. Но молиться не хотела, потому что в этот час показывали очень важный для нее сериал.
По большому счету жизнь преподносит нам то, чего мы заслуживаем. И никакой несправедливости тут нет. Что заслуживаем, то и получаем, и жаловаться тут нечего. Бог знает, что делает. Наши жалобы — это пустое ребячество. Признак зрелости человека — когда он перестает жаловаться. Если жалуешься, ты напоминаешь ребенка переходного возраста.
Мы стареем, а всё не перестаем жаловаться, мы как дети:
— Да, но Бог не сделал для меня того-то! Да, Бог меня не любит!
Чтобы понять все, о чем я говорю, и показать это своему ребенку, важно сначала самому почувствовать в душе, что ты — возлюбленное чадо Божие, и в этом весь секрет. Если почувствуешь, что ты любим (верю, что Господь во Второе Пришествие спросит нас только об одном, как говорит герой одного фильма: «Дитя Мое, а ты поверил, что Я тебя очень возлюбил?»), если поверишь в это, то успокоишься. Тогда уже не будут виноватыми для тебя ни жена (ни муж), ни сосед, ни ребенок, никто.
В нашей душе зияет какая-то пустота, рана, и поскольку мы не можем заполниться Божественной любовью, то виноватыми для нас оказываются всё и вся. Поэтому когда идешь к святым людям, исполненным от Бога духовного счастья, то забываешь, зачем шел. Со многими людьми это происходило. Идут туда с целой кучей недоумений. А как только придут и увидят любовь, которую старец оказывает им, тут же говорят:
— Отче, у меня было столько всего, а я все забыл!
Потому что когда почувствуешь любовь, недоумения решаются сами собой, пустоты и проблемы исчезают, и дитя твое оказывается хорошим. Это как на Рождество Христово, когда посыпают елку золотистыми блестками, и они всё вокруг делают прекрасным, так и для тебя все люди становятся хорошими. Смотришь на жену и говоришь, что она хорошая! А также и ты на мужа: ну и что, что он везде крошит? Он же хороший!
— Да какой же он хороший, когда ты только что, на днях, говорила о нем такие плохие вещи?
— А я изменилась! Я в себе что-то изменила и от этого смотрю на него по-другому.
Это и есть то, что мы в определенные моменты чувствуем на святой литургии, минуту-две, и думаем тогда: «Я готова обнять сейчас всех людей на свете! Даже свекровь! Приведите ее! Приведите ее сюда! Приведите ко мне всех! Я всех людей обниму!»
А когда это чувство исчезает, ты и самого себя уже не выносишь, и видеть никого не желаешь! Одна женщина так и сказала своему мужу:
— Я не хочу тебя видеть! Моя проблема в том, что я вообще никого не хочу видеть. Оставь меня в покое, я не могу тебя любить!
Он сказал ей:
— Ну что я тебе такого сделал?
— Ничего. Я и сама не знаю, что со мной происходит!
Вот и попробуй пойми ее тогда! Она мать — и говорит мужу: «Не знаю, люблю ли я тебя. Не знаю, что со мной. Я не знаю, чего хочу!» А дети слушают это и ломают себе головы: ну что это за жизнь у нас такая? Что это за мир без любви, в котором мы прозябаем?..
(Пер. с болг. Станки Косовой)
Стань всем для своего ребёнка
Детям не нужно, чтобы взрослые были совершенными. Никогда. Они не хотят, чтобы мы были не ошибающимися или безгрешными. Дети знают, что каждый раз, когда мы изображаем безгрешность, мы становимся лицемерными. Дети знают, что, когда мы изображаем доброту, мы говорим ложь и «сами себя и друг друга» выставляем на посмешище. Они не ищут совершенства. Они ищут искренности, неподдельности, уважения; уважения прежде всего к себе самим, а потом и к ним. Они ищут духовного труда, чтобы можно было почувствовать, что мы потрудились душой и серьезно относимся к тому, что значит жизнь, мир, Церковь.
Они хотят убедиться, действительно ли вы — личность. А когда увидят, что наше поведение двулично и притворно, когда столкнутся с нашим лицемерием, они этого не выдерживают. Их приводит в ужас не просто какой-нибудь наш грех, а тот безконечный спектакль, который мы добровольно разыгрываем.
Дети уважают грешных людей. И все в них рушится, прежде всего, из-за нашего лицемерия. Как один ребенок сказал мне:
— Я рад, что у меня такой отец, конкретно вот этот мой родной отец. Мы очень хорошо ладим с отцом. Он меня понимает, поддерживает, уважает. Он считается со мной и помогает. Отец меня радует.
Очень редко бывает, чтобы ребенок сказал такое. А твой ребенок может сказать о тебе: «Я рад, что у меня такой отец. Я рад, что у меня такая мать»?
Я, естественно, имею в виду не ту радость, которую испытываешь от общения с кем-то, с кем тебя связывают общие страсти и грехи. Я имею в виду не то, что как-то сказал мне один лицеист:
— Мы с отцом отлично ладим, он меня так радует. Мы с ним очень хорошо ладим. Даже курим вместе. Он наконец-то понял это, и сейчас я от него не прячусь, мы с ним понимаем друг друга. И мама курит вместе с нами, они меня посылают, и я покупаю сигареты на всех нас. И им беру, и себе. У нас замечательные отношения.
Я не это имею в виду, чтобы нас связывали общие страсти. Хотя даже эта связь может содержать такую неподдельность и закваску, которая способна привести к лучшему результату. Но сейчас я говорю о людях, живущих Церковью и стремящихся поддерживать хорошие отношения со своими детьми. Так воодушевлять ребенка, чтобы он считал тебя своим другом, но испытывал к тебе также и уважение, некое священное чувство.
Я имею в виду дружбу, которая будет создавать между вами близость, но и уважение тоже. А еще четкие границы. Связь и равновесие между словами для всех я сделался всем, как говорит святой апостол Павел (1 Кор. 9, 22), и сказанным в другом месте, что каждому подобает «честь» соответственно его месту в обществе (ср. Рим. 13, 7). Стать всем для своего ребенка, сойти до его уровня — да. Говорить так, чтобы он понял, что ты его чувствуешь, — да. Но не превращать себя в ничто и прозябать с ним внизу, не вдохновляя его на перемены.