Седдик сел на землю и вытащил бесполезные вещички. Услышав про Икариас, поднял глаза, указал на бородатого: - Баделле, я его видел. В хрустальных пещерах под городом.
Она поразмыслила, дернула плечом: - Значит, не призраки. Воспоминания.
- Навеки замерзшие, - согласился бородатый, глядя на мальчика. Потом обратился к матери: - Адъюнкт, они нам не помогут. Поглядите на них - умирают, как и мы.
- Жаль, что и мы им не поможем, - бросил второй мужчина.
Мать колебалась. Наконец она кивнула, как бы признавая поражение.
"Не так должно было быть. Чего я не замечаю? Почему ощущаю такую беспомощность?"
Бородатый снова смотрел на Седдика. - Пошлите их назад в постели, Адъюнкт. Слишком это... жестоко. Солнце и жара...
- Лостара...
- Нет, я сам их отведу, Адъюнкт.
- Отлично, капитан. Баделле, этот человек - Рутан Гудд - отведет вас назад.
- Да, мама.
Капитан присел на корточки, оказавшись наравне с Седдиком. - Эй, - проворчал он, - дай-ка, помогу собрать игрушки.
Баделле вдруг задохнулась. Она смотрела, как Рутан и Седдик набивают рваный мешок. Что-то заставило Седдика поднять глаза. Взоры встретились.
- Беделле? Что такое? Чего такого он сказал?
Она пыталась вздохнуть, пыталась заговорить. По телу неслось что-то дикое, яростное. Упав на колени, она выхватила мешок из маленьких рук Седдика. Высыпала вещички и с обожанием на них уставилась.
- Баделле?..
- Седдик... эти штучки - это были игрушки!
Он поглядел на нее и побледнел. Выказал обнаженное, измученное удивление. Лицо поплыло, было ясно, что он сейчас заплачет.
"Прости. Я... забыла".
Она видела, что внимание Седдика вернулось к коллекции разбросанных по земле вещичек. Он хотел коснуться одной - фигурки из сучков и перьев - но отдернул руку. - Игрушки, - прошептал он. - Они игрушки.
Капитан встал и отошел от них. Темные глаза встретили ее взгляд, она различила ужас - и поняла. "Да, мы даже это потеряли". - Спасибо, Капитан, - сказала она спокойно. - Мы идем назад. Но... не сейчас. Можно?
Он кивнул и увел остальных взрослых. Видно было, что они смущены и хотят задать вопросы... но никто не произнес и слова.
Баделле встала на колени рядом с Седдиком. Уставилась на россыпь, ослабев от беспомощности. "Я... я не помню". Но когда она протянула руку, чтобы взять рукоять ножа или кинжала, когда заколебалась и поглядела на Седдика - тот просто кивнул, приглашая.
В тридцати шагах мучающийся под жаркими солнечными лучами Рутан Гудд стоял и наблюдал. С ним осталась лишь Адъюнкт. В нескольких резких, неуклюжих словах он объяснил, что тут произошло.
Потом они молчали.
Нечестно. Изо всех преступлений, виденных им за невообразимо долгую жизнь... "вот это превосходит все. Поглядеть в ее лицо. И на мальчика, когда она ему объяснила. Жалкая коллекция, носимая словно сокровище. Но разве это не сокровище?" Он утер лицо рукой и подал голос: - Мы говорили об убийстве богов со странным равнодушием, почти с пренебрежением - и что они нам явили? Адъюнкт, кто мы такие, если убиваем невинность?
Вздох Таворы был прерывистым. - И на это найдется ответ.
Он видел, как она принимает на плечи новую тяжесть, видел, с какой поразительной смелостью поднимает голову, как отказывается отвести взор от этой сцены - "два ребенка пытаются вспомнить, что значит "играть". Адъюнкт... не надо. Вы не вынесете еще большего..."
Они повернулись, заслышав шум сзади.
Т'лан Имасса. Рутан пробурчал: - Одна из наших дезертиров.
- Ном Кала, - ответила пришелица. - Ныне на службе Падшего, о Старший.
- Что вы хотите сказать? - спросила Тавора.
- Адъюнкт. Вы должны пройти еще одну ночь. Здесь оставаться нельзя. Не сдавайтесь. Еще одна ночь.
- Я намерена пройти столько ночей, сколько мы сможем.
Ном Кала молчала, словно не находя ответа.
Рутан Гудд откашлялся. - Ты не желаешь, чтобы мы сдавались. Понимаю, Ном Кала. Мы - последняя надежда Падшего.
- Солдаты падают духом.
- Им не важно поклонение Увечному Богу, - сказал он. - Они не хотят отдавать жизни ради непонятной причины. Смущение и нежелание ослабили дух.
- Да, Старший. Но нужен еще одна ночной переход.
- А потом? - требовательно спросила Адъюнкт. - Какое спасение ждет нас на заре?
- Семеро от Мертвого Огня попытаются пробудить Телланн. Мы начали приготовления к ритуалу Раскрытия. Создав врата, мы пройдем в них, к месту, где есть свежая вода. Наполним фляги и принесем вам. Но нужен еще день.
- Вас всего семеро, - возразил Рутан. - Против этой пустыни вас слишком мало.
- Мы сумеем, Старший.
Рутан склонил голову. - Как скажешь.
- Мы сделаем. Прошу, сообщите солдатам. Еще один переход.
- К спасению, - сказала Адъюнкт.
- Да.
- Хорошо, Ном Кала.
Т'лан Имасса поклонилась им, отвернулась и ушла в лагерь.
Когда она скрылась, Адъюнкт вздохнула: - За вашу весьма долгую жизнь, капитан, приходилось вам бросать кости с Т'лан Имассами?
- Нет, и я привык считать нежелание мудростью.
- А теперь?
Рутан склонил голову набок. - Они очень плохие лжецы.
- И все же, - сказала она чуть слышно, - я благодарна за попытку.
- Нам этого не нужно, Адъюнкт. Чтобы продолжить путь - этого не нужно.
- Не нужно?
- Нет. - Он указал на Баделле и Седдика: - Я пройдусь по частям, Адъюнкт, чтобы рассказать эту историю. Два ребенка, мешок с игрушками.
Она поглядела ему лицо. - Обычные дети?
Он кивнул. - Обычные.
Глава 18
И опять на просторе берег встретился с морем
встал у раны рыбак, кровь не смоет никак
кончается день и воды пусты
в зеркале скрылся ты
На красных деревьях листья мертвы издревле
там бредет лесоруб, беспамятно-туп
точит слезы земля, упали мосты
в зеркале скрылся ты
На холмах бастионы, время треплет знамена
дождь пылает огнем, коль душа - так с пятном
где дети лежат, даже в смерти чисты
в зеркале скрылся ты
Грязь следов, по ступеням лезут длинные тени
на алтарь брошен бог, да исполнится рок
мы иного найдем на путях пустоты пусть
в зеркале скрылся ты
Умирают мужчины, с ними битвы причины
на полях пепел сед от развеянных бед
неприкаянной сказкой взлетели мечты
в зеркале скрылся ты
Непотребны святыни, в сердце славы пустыня
пали храмы во прах, силы нет в образах
непрочна власть красоты
и в зеркале скрылся ты
бог даст и обратно возьмет
если вера имеет вкус крови
молясь, пей полным ртом
непрочна власть красоты
мы последние сдали посты
все пропало и нечего больше спасать
и в зеркале скрылся ты
в зеркале скрылся ты
Он ощутил толчок и вообразил, будто находится в трюме пляшущего на тяжелой зыби корабля. Снова толчок. Он подумал о пьяных ночах и что лежит под столом, а кто-то пинает его обутой в жесткий сапог ногой. После третьего толчка - более сильного, передавшего раздражение и нетерпение толкающего - он пробормотал ругательство. Однако что-то склеило губы, наружу вышел лишь стон.
Он решил: пришло время открыть глаза.
Что тоже потребовало целого сражения. Веки с трудом отклеились, кожу ожгло болью. Он поморгал. Полумрак, смутные силуэты, сверху вроде бы лицо. В воздухе пахнет гнилью. Во рту привкус старой, очень старой крови. И еще что-то, горькое. Наверное, как подумал он, это вкус неудачи.
- Вставай.
Еще одна фигура опустилась на колени. Мягкая ладонь прошлась по щеке - но у него отросла жесткая борода, и ладонь отдернулась. Лишь чтобы вернуться, крепко ударив по виску.
Женщина сказала: - Нет на это времени. Дверь открыта. Кое-кто в округе может ее ощутить.
Первый отозвался: - Яд стал неактивным. Уже давно. Но он даже не пошевелился.
- Хранитель должен ...
- Таскаться где-то по садкам, как я догадываюсь. Повезло нам.
- Неужели нельзя просто поставить его на ноги?
Руки под локти, кряхтенье - он ощутил, что на каменном полу остались лишь пятки. Внезапная боль в спине и ногах, пытающихся справиться с весом. Неужели он стал таким тяжелым? Давно ли?
- Стой, чтоб тебя. Не смогу держать долго.
- А мне было каково? - спросила женщина. - Все кости трещали.
Он выругал острые уколы боли в ногах, пошатнулся...
- Туда, шагни назад - прислонись к стене. Боги, так, так. Погляди теперь на меня, идиот. Гляди так, словно узнал.
Было темно, однако он сумел различить лицо мужчины. Вгляделся в его глаза, нахмурился.
- Как меня зовут? - спросил мужчина.
Он шевелил губами, пока во рту не скопилась слюна; раздвинул губы языком. - Знаю тебя. Тебя звать... Дурь.
- Еще раз ударить?
- Муть, - сказал он и моргнул, глядя на женщину. - Муть и Дурь. Теперь помню. Вы напоили меня. Обманули. Наверное, пора убить обоих. Где мои штаны?
Он все еще опирался на стену, пытаясь удержаться на ногах. Сверкнул глазами, отчего мужчина и женщина сделали шаг назад. Они были в коридоре, справа толстая деревянная дверь - открытая, являющая взору заросший двор; тянуло сквозняком, холодный воздух пах отбросами и помойным ведром.
Мужчина заговорил медленно, словно имел дело с ребенком: - Ты в штанах.
- Конечно, я. Думал, не смогу одеться? Где мои ножи?
Женщина тихо выбранилась и сказала: - Дурак разум потерял. Хотя и раньше там было немного, но теперь ничего нет. Он бесполезен. Котиллион соврал. Просто хотел, чтобы я убралась подальше, вот и послал скакать бешеной ведьмой. Ради чего?!