Не ищи нас. Не пронзай кожу Аграст Корвалайна. Нас нельзя ранить, только не сейчас. Корабас, умоляю!"
Однако она понимала: подобную тварь не урезонить. С момента создания Отатараловая Драконица обречена на вечность страданий и гнева. Ей нет равных в силе, но это сила отрицания. Единственная ее пища - колдовство, но ведь сама жизнь есть проявление магии, и потому всё, чего она касается - гибнет. Лишь Элайнты наделены волей, чтобы ей противостоять.
"Такая... одинокая. Мука существования... столь безжалостная в отвержении. Да, Корабас, я смогла бы взглянуть тебе в глаза. Не дрогнув. Ибо я знаю истину твоего смятения".
Ясно, что не ей изменить гибельный путь драконицы. Братья и сестры понятия не имеют, какая крылатая тварь движется к ним. В схватке с Отатараловой... они могут погибнуть. Все. "Почтенная, Старательный, Безмятежный... все мои чистые сородичи. Будет разрушено всё, к чему мы стремились". Нет, она не сможет остановить Корабас.
"Но я смогу отомстить за гибель братьев и сестер".
Ее стоянка в трех днях пути до плененного тела Хищника жизней. Три дня до оружия, способного сравняться с Отатараловой Драконицей. "Я пробужу тебя. Если Элайнты не справятся - если не прибудут вовремя - я оставлю Корабас тебе".
Эти двое станут искать встречи - иначе и быть не может. "Драконица - отрицание. Но Икарий - открытая рана, ведущая в сам Хаос. Когда разрушается его личность, когда высвобождается так называемая ярость, он становится лишь проводником, порталом. Поэтому его и нельзя остановить. Он даже не здесь. Станете ли сражаться с самим хаосом? Невозможно.
Они столкнутся и в битве уничтожат мир.
Хорошо.
Даже Сестра Почтенная не понимает: к правосудию ведет не одна тропа".
Она двинулась в путь.
Стоны земли под ногами наконец достигли чувств - она могла ощутить дрожь столкновений. Внезапная белизна, фонтаны пыли, огромные трещины открываются под Корабас. "Где она пролетит, не будет жизни. Где она пролетит, должно умереть все живое.
Элайнты, найдите Корабас. Убейте Отатараловую Драконицу. Вот всё, о чем прошу. А потом мы сможем договориться, ведь у меня Икарий - я обрету силу хаоса, сравнимую с вашей. Мы сможем установить идеальное равновесие в мире, очищенном от надоедливых богов... Вообразите, чего мы сможем достичь!
Мы дадим наследникам подлинную свободу, мы увидим, как они отвечают за каждое свое деяние. Никаких богов, чтобы их обвинять, никаких оправданий, никакой лжи, чтобы скрыть грех. Что за славный это будет мир! Что за чудесное место - место, где правосудие не смыкает глаз.
Мы сможем разделить этот мир, Элайнты".
Взойдя по склону, она увидела на пути две фигуры.
Т'лан Имассы.
Древняя ярость ослепительно вспыхнула в Тишине, паника вновь заставила затрястись кости. Она быстро подавила страх. - Вы осмелитесь?!
Вместо ответа они подняли каменное оружие.
- ОН МОЙ!
- Он ничей, Форкрул Ассейла, - сказала женщина. - Иди назад.
Тишина грубо засмеялась, притягивая силу. - Не ощущаю других в этой почве, как и в ветре - вас лишь двое. Вы глупцы, если решили, что сможете меня остановить. Я удержала Каменные Лестницы от сотен вам подобных. Я ОКОНЧИЛА ту войну.
Имассы разошлись в стороны; здоровяк-мужчина потряс усеянной шипами кремня костяной палицей, женщина поудобнее перехватила копье.
Тишина атаковала с потрясающей скоростью. Поднырнула перед женщиной, изогнув торс, избегнув выпада. Руки взлетели - одна врезалась в грудь неупокоенной воительницы, ломая ребра, вторая коснулась лица, вырвав нижнюю челюсть.
Ассейла оказалась за спиной женщины, увернувшись от удара палицы; схватила рукой за позвоночник, повернула Имассу, поднимая над землей. Швырнула под ноги мужчины. Даже падая, он сумел косо взмахнуть оружием. Тишина подскочила ближе, блокировала костяную рукоять запястьями, чуть повернулась и ударила ладонями по шее воина. Сила ударов заставила сломаться позвонки. Голова взлетела в воздух.
Едва тяжелый воин упал, лишившись головы, Тишина снова оказалась подле женщины. Та неуклюже пыталась встать. Сжав правую руку, Форкрул Ассейла вырвала ее из плечевого сустава - и ударила рукой, словно оружием, в висок. Шар на конце плечевой кости пробил дыру в черепе.
Т'лан Имасса начала заваливаться набок.
Тишина ударила снова. Взлетели части разбитого черепа. Третий удар изуродовал лицо. Женщина упала. Ассейла подошла, носком башмака перекатила тело на спину. И начала молотить по остаткам лица, по черепу. После девятого удара рука сломалась. Тишина с отвращением отбросила ее и продолжила действовать каблуком.
Дух давно успел покинуть изувеченное тело воительницы, но Тишина всё била по ненавистному лицу.
А через некоторое время продолжила путь.
"Что за славный мир это будет".
Килмандарос бежала. Она даже не помнила, когда начался бег или когда она пробила путь в первый из бесчисленных садков. Пересекаемая сейчас местность - блеклая, бесцветная; почва под ногами - неровная глина, изрезанная следами сотен тысяч копыт. Две маленькие луны плывут в небе.
В половине лиги впереди она увидела ряды красных холмов; песчаные наносы уходили к горизонту. Нет места, чтобы спрятаться - ни пещер, ни лесов. Скоро придется оставить этот садок. И все же... Килмандарос оглянулась.
Буря тьмы кипит, пожрав половину небес.
"Близко! Близко!" Дыхание разрывало горло. Сердца стучали, словно громы надвигающего шторма. Она еле ковыляла на изодранных, покрытых кровью ногах. Мышцы пылали кислотой.
"Где? Где укрыться?"
- Я сделала ужасное. И теперь заплачу... всё Эрастрас! Его вина, не моя! Я не хотела ее освобождать, клянусь!
Над ней навис склон ближайшего холма, осыпь красного песка - о, как ненавистно это место!
- Ужасное! УЖАСНОЕ!
Тьма натекала по сторонам. Килмандарос с воплем встала, развернулась, поднимая руки...
Он ударил с неба.
Крылья, подобные огням ночи. Сверкание ртутных глаз рептилии. Когти ударяют, протыкают плечи, отрывают ее от земли.
Килмандарос закричала, сжав кулаки, лупя дракона по ребристым бокам. Раздался грохот ударов.
А затем она начала падать, оставляя полосы крови.
Тень прошла сверху, разворот - нависло нечто громадное, снижающееся - голова на длинной шее, челюсти клацают... Клыки впились в бедро, ее снова подбросило кверху. Вращаясь, богиня увидела на месте левого бедра голую кость - увидела кровь, хлещущую из ноги. Завыла, вновь падая.
В этот раз он позволил ей удариться о почву. Килмандарос приземлилась на ноги. Раздался треск, словно ломались деревья. Кости врезались в таз и живот. Отдача падения повалила ее вперед лицом. На грудь, потом через голову на спину. Ошеломленная, беспомощная, богиня взирала вверх, видя приближение Драконуса.
"Нечестно".
Нежная рука погладила щеку. Моргнув, она увидела сверху лицо сына. - Нет! Оставь меня! Любимый сын - беги!
Однако он встал, вынимая меч.
Килмандарос услышала голос Драконуса всего в нескольких шагах: - Где Эрастрас, Сечул?
- Ушел, - ответил ее сын.
- Куда?
- Не знаю. В убежище, конечно же. Тебе не скоро удастся его найти. Мне предостеречь тебя от произнесения клятв, Драконус, или ты будешь слишком уязвлен?
- Ты всегда плелся за ним как за ногу привязанный, Сечул Лат. Если решил мне противостоять, я тебя убью.
- Я буду защищать мать.
- Тогда умрешь вместе с ней.
Она видела грустную улыбку, неловкое пожатие плечами. - Драконус, у меня ничего не осталось. Кроме нее. Если ты убьешь ее сегодня, тогда... тогда у меня не будет причины продолжать. Понимаешь?
- Какое ничтожество - зарычал Драконус. - Ты провел бы вечность под крылом маменьки? Отойди, найди свет - собственный свет, Сечул. Хоть немного.
- Ах, понимаю. Даешь возможность? Это ты предлагаешь, Драконус? Ты ведь никогда не понимал, что такое величие души?
Последовала долгая пауза; Килмандарос знала, что взоры их сплелись. Потом Драконус сказал: - Готовь оружие.
Нужно было закричать, нужно было вымолить жизнь сына - но никогда она открыла рот, он заполнился кровью. Она вдруг начала захлебываться.
Услышала вжжжик меча, топот ног по гальке - а затем ужасный, скрежещущий звук. Меч опустился, кто-то издал тихий, детский всхлип.
Шаги. Все ближе.
Она не могла дышать, она чувствовала смерть. Глаза смотрят ввысь - видят две проклятые луны, такие крошечные на просторе ночного неба - потом их заслонила фигура Драконуса. "Он не оставил тебе шанса, да... но ты не скажешь. К чему тут слова?"
Глаза его сияли, словно серебристые пруды полуночи, и в них была - вдруг заметила она - такая красота..."и тьма плывет вокруг, падая слезами, но ты знаешь - они могут измениться. Ты уже видела. Что за ужасная вещь...
Эрастрас, ты убил нас".
Милосердно ли было вонзать острый кончик клинка в пустоту ее шеи? Она глядела ему в глаза и не видела ничего. "Да. Так и назовем. Милосердием".
Когда он пронзил горло мечом, меч был холодным как лед и горячим как пламя, и всё, что она видела, вдруг погасло - вначале внутри, потом и снаружи.
"Я... я ухожу.
Сынок. Даже в конце ты меня разочаровал".
Драконус вытащил меч и повернулся. Узел теней, смутно человекоподобный, встал напротив. По обе стороны были Гончие; он уловил движение справа и слева - новые звери, окружают его.
Прищурившись на пришельца, Драконус оперся о меч. - Узурпатор, Тулас знает, что ты украл его собак?
Серебряная головка прогулочной трости сверкнула на миг, прежде чем тени снова скрыли ее - словно приманку рыбака в темной воде. Пришелец отозвался тонким, ломающимся голоском: - В тебе мало вежливости, Старина. - Внезапное хихиканье. - Твой... наследник... стоял однажды предо мной, как ты сейчас. Тоже держал адский меч... о, твой меч? Каким ты был неосторожным.