канов стали лишь началом.
Кулак Блистиг, вы один из немногих, знающих истину. Я спасла вам жизнь, чтобы сохранить в живых истину.
Он молча выслушал эту речь. Какая-то часть души желала не верить ни единому слову, желала громко назвать ее подлой и самолюбивой лгуньей. Но... как все это ей послужит ее интересам? Она ставит его во главе центра - вероятно, перед тяжелой пехотой врага - а малазанские солдаты его презирают. Она спасла ему жизнь, только чтобы погубить сейчас... и где в этом какой-то смысл? - Адъюнкт, вы ожидаете благодарностей?
- Единственное, чего я ожидаю, Кулак - что вы приложите все свои способности, командуя центром.
- Они за мной не пойдут.
- Пойдут.
- Почему бы?
- Потому что не будет никого другого.
"Никого?" - Где будете вы, Адъюнкт?
- Я встречу Форкрул Ассейлов с их колдовством. Я буду бороться с силой их воли. Я помешаю им поразить солдат.
- Но ты отдала треклятый меч, женщина!
- Владение таким оружием оставляет некий эффект, Кулак. Да и не ваша это забота.
- Если не провалишься. А ты провалишься.
- Даже тогда, Кулак.
Он прищурился. - Если только вы заберете их с собой. Адъюнкт, таков ваш план? Последняя жертва во имя армии, которая вас не любит? Которая не хотела приходить сюда? Которая даже не знает, за что дерется? И как, по-вашему, я и другие кулаки их удержат? Когда вы умрете и пропадете?
- Вы противоречите сами себе, Кулак.
Он пренебрежительно взмахнул рукой - так сильно, что засвистел воздух.
Тавора вроде бы чуть вздрогнула, хотя тон слов противоречил такому впечатлению: - Держитесь наравне с флангами, Кулак.
- Да нас порубят на куски.
Она отвернулась, надела перчатки. - Если так, постарайтесь умирать как можно медленнее.
Он вышел, не отсалютовав. Шлем болтался в руке.
"Три неудачных покушения на мою жизнь? Перекупленный "Коготь"?
Но кто же им помешал?"
Банашар неподвижно стоял в двадцати шагах от ее шатра, пока все вокруг размеренно суетились. Он хотел быть тяжким камнем в потоке, на который можно встать обеими ногами, получив мгновение-другое отдыха. Но этот безжизненный остров обнаружен Лостарой Ииль - она подхватила его за руку и развернула. Хенар Вигальф ухмылялся рядом.
- Что такое? - удивился Банашар, не особо сопротивляясь. Он только что заметил Блистига, вышагавшего из шатра мертвой походкой Т'лан Имасса, и думал, не войти ли снова, чтобы угадать суть произошедшего между ним и Адъюнктом. Вместо этого его куда-то потащили.
Туда, где собралась группа офицеров. Скенроу, Рутан Гудд, Ребенд и Фаредан Сорт.
Банашар попытался вырвать руку. - Вы забываете, что я не числюсь в армии.
- Наше последнее совещание, - сказала Лостара. - Смейся или хмурься, Жрец, делай что хочешь. Но оно будет и ты примешь в нем участие.
- Зачем?
Они подошли к остальным; Банашар увидел на лицах ожидание, и ему захотелось спрятаться за щитом.
Рутан Гудд, вцепившийся пальцами в бороду, заговорил первым: - Жрец. Мы все получили приказы. Вы будете рядом с Адъюнктом все время?
"Время чего? Умирания?" - Не знаю. Сомневаюсь.
- Почему? - резко, обвиняюще бросила Фаредан Сорт.
Он пожал плечами: - Полагаю, она будет сражаться. Скорее всего.
Лостара Ииль откашлялась в наступившей тишине. - Мне, Хенару и Рутану Гудду приказано находиться рядом с ней неотлучно.
- Имеет смысл, - отозвался Банашар.
- Из-за Форкрул Ассейлов, да?
В ответ Банашар только снова пожал плечами.
- Она где-то оставила свой меч, - сказала Сорт. - Как она намерена отбивать колдовство Ассейлов?
- Не знаю.
Ребенд грубо выругалась и, казалось, решила уйти, но Скенроу покачала головой, и капитан, состроив гримасу, подчинилась.
Лостара смотрела Банашару в глаза; он видел ее страх. - Жрец, не думаю, что я способна на еще один Танец Теней. Не так, как тогда. Если она именно этого ждет... против Форкрул Ассейлов...
- Капитан, я не знаю, чего она ждет, - спокойно сказал Банашар. - Вы с Рутаном Гуддом показали необычайные способности. Поэтому она хочет иметь вас рядом? Думаю, да. В миг наивысшей нужды она глядит на вас. Неужели она не права?
- Я не смогу снова!
Банашар посмотрел на Гудда. - А вас, капитан, одолели те же сомнения? Или дар Бурегонов возродится, чтобы вас защитить?
- Адъюнкт явно в это верит.
- А вы ей возражаете, капитан?
- Дело сложнее.
- Вы здесь не ради нее? Не для этого вам вручили дар?
Все смотрели на Рутана Гудда, а он казался весьма несчастливым. - Это зависит... Никто в мире настолько не прозорлив. Они знали, что спрятано в Колансе? Вероятно. Они были заинтересованы в освобождении?
- Едва ли, - прорычала Фаредан Сорт, положив руку на меч у пояса.
Глаза Гудда коснулись оружия, он сухо улыбнулся. - Подозреваю, вы отреклись от Стены на достаточном основании.
- Я сражалась в трех звеньях от Седогривого.
Рутан Гудд кивнул, но ничего не сказал.
Лостара хрипло вздохнула. - Нечестно. Рутан... вы боитесь использовать дар Бурегонов?
- Бурегоны не склонны к компромиссам, - вмешался Банашар, когда все поняли, что Рутан Гудд намерен молчать. - Капитан ощущает двойственность. И риск неудачи. Боится, что высвобожденная сила Бурегонов решит, что риск слишком велик - что неудача плана Адъюнкта сокрушит слишком многое.
Лостара воскликнула: - Рутан, вы не контролируете эту силу?
Он наконец соизволил ответить, кривя лицо: - Спросите себя про Танец Теней, Лостара.
- Это же воля бога!
- А кому служат Бурегоны? Кто знает? Вы, Фаредан? Они безмозглые, бесчувственные твари? Вы стояли на Стене. Расскажите ей, что вы видели своими глазами.
- У них есть цель, - ответила та медленно. - Они одержимы. Но больше ничего не знаю.
- Это никуда нас не ведет, - буркнула Ребенд. - Вот факты: я и ты, Скенроу, командуем ротами. Нам нужно знать больше? Тогда советую вернуться в части и оставить обсуждения вышестоящим.
Она утащила Скенроу за руку - Банашар видел, как та оглянулась на Рутана, но тот этого или не заметил, или решил проигнорировать. И потому не увидел исказившего ее лицо горя.
Фаредан Сорт со вздохом втащила перчатки. - Всех благ, капитаны.
Жрец поглядел в утреннее небо, сощурился, видя Нефритовых Чужаков. "Близки как никогда. У нас день или два. Уверен: не больше".
- Котиллион поклялся, что никогда больше меня не захватит, - сказала Лостара Ииль.
Банашар поглядел с любопытством. - Полагаю, слишком большое искушение?
- Что-то забирая, что-то отдаешь.
Он кивнул, понимая смысл ее слов.
- Я был уверен, что выживу, - сказал Гудд. - Но теперь сомневаюсь.
- Значит, почуяли, что чувствуют все остальные, - бросила Лостара.
Мужчина повернулся к Банашару: - Если вы не будете с ней, Жрец, где же вы будете? Зачем вы здесь?
- Этот вопрос не дает мне покоя, - признался он. Прозвучали рога, означавшие начало построения колонны. - Как смертному переиграть божество? Бывало ли такое прежде? Старый порядок перевернут - или это лишь... особые обстоятельства? Момент, уникальный в истории?
- Вы "переиграли" для нее Осеннюю Змею?
Услышав вопрос Лостары, Банашар нахмурился. Поглядел на нее внимательнее, потом обратился к Гудду: - Выглядите потрясенным. Оттого, что я наделен такой властью? Или от самой идеи, будто мы, жители мира смертных - своими жизнями, своей волей способны поставить на колени божество? - Он покачал головой. - Вы меня не понимаете. Я не говорил о себе. Я не смог бы победить божество, пусть я и последний священник в его Доме. Понимаете? Это она. Она это сделала, не я.
- Она говорила с вашей богиней?
Банашар хмыкнул. - Нет, Лостара. Она вообще редко говорит - вы должны были понять это лучше, чем все другие. Нет. Она просто отказывается сойти с избранного пути, и одним этим посрамляет богов. Понимаете? Посрамляет их.
Рутан Гудд потряс головой: - Боги слишком спесивы, чтобы ощутить смирение.
- Год назад, лежа пьяный на койке, я согласился бы с вами, капитан. Но скажите: вы будете сражаться за нее?
Устремленные на Банашара глаза сузились. Он ответил: - Всем сердцем.
Вздох Лостары скорее напоминал рыдание.
Охотники за Костями сформировали колонну. Адъюнкт, приказавшая никому не следовать за собой, села на коня и не двигалась с места, пока мимо не проскрипел последний фургон; потом она взяла поводья и развернула животное к западу.
Она видела тропу, оставшуюся после морпехов и панцирников, ушедших на запад, а потом свернувших к северу. Они уже исчезли из вида, скрылись за обманчивыми складками равнины. Рука коснулась пустых ножен у бедра, и отдернулась. Она поправила шлем, поглядела на свой поношенный малазанский мундир. Винный оттенок выцвел, серое местами стало скорее белым. Кожа перчаток потрескалась, покрылась пятнами соли и пота. Ватная обшивка защищающих бедра поножей растрепалась, местами показывая стальные полосы.
Она застегнула плащ на груди; тяжелая шерсть повисла, заставляя опустить плечи. Поровнее распределив вес, выпрямилась, провела рукой по застежкам, отыскивая слабые места. Смахнула со щек тонкие волосы.
Повернув коня, Адъюнкт пустилась медленной рысью.
Проезжая мимо солдат, что шли слева, она не поворачивала головы.
А вот на нее смотрели все.
И молчали. Ни слова ободрения, ни жеста, ни односложного вопроса - лишь топот сапог, лязг доспехов.
Она выпрямила спину, медленно выезжая во главу колонны. Изо всех ее странствий это - от хвоста армейской колонны до головы - оказалось самым долгим. И, как всегда, она проделывала его в одиночестве.