Он нашел его за стенами мертвого города. Стоит на коленях в дорожной пыли, собирает остатки старого битого горшка, хотя тут не один горшок - сотни. Паническое бегство, дым и пламя вздымаются, черня известняковые утесы, скрывавшие город - мелькание испуганных лиц, словно шелуха и мусор в реке... Всё распадается, все гибнет.
Он пытался сложить черепки воедино; когда Маппо подошел, он поднял голову и глянул - мельком - прежде чем вернуться к работе. - Добрый господин, - сказал он, пальцем беспрестанно передвигая осколки туда и сюда, меняя порядок, отыскивая узор. - Добрый господин, у вас случайно не найдется клея?
Ярость ушла, а с ней и память. Икарий стоял спиной к разрушенному им городу.
Вздохнув, Маппо опустил тяжелый мешок и присел на корточки. - Слишком сильно разбито, - сказал он, - чтобы чинить. Потребуются недели, а то и месяцы.
- Но время у меня есть.
Маппо вздрогнул, отвел глаза - не на город, где плащовки облепили окна прислонившихся к стенам утесов зданий, где полотнища копоти пятнали камни, словно ведущие в ночь прорези. Не на город с узкими улицами, полными мусора и тел - ризаны кишат на холодной, уже гниющей плоти, бхок'аралы лезут вниз, лизать темные пятна ради соли и собирать свертки одежды, чтобы строить гнезда. И не на ворота с выбитыми створками, с кучами мертвых солдат, раздувающихся в доспехах на дневной жаре.
Он смотрел на юг, в сторону старых караванных стоянок, отмеченных лишь низкими каменными фундаментами, коралями для овец и коз. Никогда больше торговцы пустыни не приедут в это место; никогда больше купцы из далеких городов не будут искать знаменитых Червленых шелков Шикимеша.
- Думаю, друг, - начал Маппо и покачал головой. - Лишь вчера ты говорил о странствиях. На север, говорил ты, к побережью.
Икарий поднял голову, нахмурился: - Я?
- Искать таноанцев, Странников Духа. Рассказывают, что они хранят древние записи самой Первой Империи.
- Да, - закивал Икарий. - Я тоже слышал такие рассказы. Подумай об их тайных знаниях! Скажи, как думаешь - жрецы допустят меня в библиотеки? Так много мне нужно узнать... неужели они помешают? Как думаешь, друг, они будут благосклонны? Добры ко мне?
Маппо внимательно изучал черепки на дороге. - Говорят, таноанцы весьма мудры. Не могу вообразить, Икарий, чтобы они закрыли перед тобой двери.
- Хорошо. Это хорошо.
Трелль поскреб обросшую челюсть. - Итак, Икарий и Маппо вновь бредут по пустошам, к берегу, чтобы нанять корабль до острова - дома Странников Духа.
- Икарий и Маппо, - повторил Джаг и улыбнулся: - Маппо, друг мой, день кажется весьма многообещающим. Не так ли?
- Я наберу воды из караванных колодцев, и мы выйдем в путь.
- Вода. Да, я так хочу смыть грязь - кажется, я купался в грязи.
- Вчера вечером ты упал в ручей.
- Именно, Маппо. Какой я неуклюжий. - Он не спеша встал, собрав в ладонях десятка два черепков. - Видишь прекрасную глазурь? Словно само небо - эти сосуды должны были быть великолепными. Какая потеря, когда лопаются чудесные сосуды. Не правда ли?
- Да, Икарий, ужасная потеря.
- Маппо. - Он поднял глаза, полные тоски. - Думаю, в городе что-то случилось. Умерли тысячи - тысячи мертвецов в городе. Верно?
- Да, Икарий, весьма трагический конец.
- Что за ужасное проклятие тут побывало?
Маппо покачал головой.
Икарий смотрел на черепки в руках. - Если бы я смог сложить их воедино, так и сделал бы. Ты ведь знаешь? Ты понимаешь... скажи, что понимаешь!
- Да, друг.
- Взять сломанное. Исправить.
- Да, - шепнул Маппо.
- Неужели всё должно ломаться?
- Нет, Икарий, не всё.
- Не всё? Что же не сломается под конец? Скажи, Маппо.
- Ну, - выдавил улыбку Трелль, - не надо искать далеко. Разве мы не друзья, Икарий? Разве не всегда мы были друзьями?
Внезапный свет озарил серые глаза Джага. - Помочь с водой?
- Хотелось бы.
Икарий смотрел на черепки и колебался.
Маппо покачал мешок. - Сюда, если хочешь. Попытаемся исправить потом.
- Но на дороге есть еще - я хотел бы...
- Оставь воду мне, Икарий. Если хочешь, набей в мешок столько, сколько сумеешь собрать.
- Но вес... нет, друг, думаю, моя одержимость окажется слишком тяжкой ношей.
- Насчет этого не тревожься, друг. Давай. Я вскоре вернусь.
- Уверен?
- Давай.
Улыбнувшись, Икарий снова встал на колени. Взор упал на меч, лежавший на краю тропы в нескольких шагах. Маппо видел, как спутник хмурится.
- Я счистил с него грязь ночью, - произнес он.
- А. Очень благородно, друг.
"Шикимеш и его Червленый шелк. Эпоху назад, тысячу неправд назад. И одна большая ложь. Насчет нерушимой дружбы". Он сидел в темноте, окружив себя кольцом сдвинутых валунов - старый обычай Треллей - и открыв проход на восток, откуда придет солнце. В руках была дюжина или чуть больше таких пыльных, бледно-голубых черепков.
"Мы так и не занялись их складыванием. Он забыл к полудню, я не пытался напоминать - и разве это не было моей задачей? Питать его лишь теми воспоминаниями, которые сочту полезными, а прочие морить голодом, пока не пропадут.
Стоя в тот день на коленях, он был так похож на ребенка, разложившего все игрушки в ожидании кого-то вроде меня. До меня он был доволен компанией игрушек. Разве не драгоценный дар? Разве дети - не чудо? То, как они строят себе миры и живут в них, находя радость в самой жизни?
Кто посмел бы помешать? Кто готов сокрушить, раздавить такое чудо?
Я найду тебя стоящим в пыли, Икарий? Найду тебя гадающим над обломками? Мы будем говорить о священных библиотеках и тайных историях?
Сядем и будем склеивать горшок?"
Маппо бережно вернул обломки в мешок. Лег, поместив голову в прогалину между камнями, и попытался заснуть.
Финт оглядела местность. - Они разделились, - заявила она. - Одна армия пошла на восток, но этот след более узкий. - Она указала на юго-восток. - Две, а то и три силы - большие - пошли тем путем. Итак, перед нами выбор. - Она встала лицом к спутникам, устремила взор на Чудную Наперстянку.
Юная женщина, казалось, состарилась на десятки лет после смерти Джулы. Она стояла, явно мучимая болью; подошвы были стерты, потрескались и сочились сукровицей. "Как и мои". - Ну? Ты сказала, та сила... там, где-то. Говори, за какой армией следовать.
Наперстянка встряхнулась. - Если там армии, там должна быть война.
- Да, была битва. Мы нашли остатки. Но, возможно, это была единственная битва. Возможно, войне конец и все пошли по домам.
- Я о том, зачем нам идти хоть за кем из них?
- Потому что мы умираем от голода и жажды...
Глаза юной женщины сверкнули: - Я делаю всё, что могу!
Финт сказала: - Знаю, но этого недостаточно, Чудная. Если мы кого-нибудь не отыщем, нам конец.
- Значит, на восток... хотя... стой. - Колдунья колебалась.
- Давай скорей, - пробурчала Финт.
- На том пути что-то ужасное. Я... я не хочу подходить ближе. Тянусь, потом улетаю - не знаю почему. Ничего не знаю!
Амба смотрел на нее, словно изучал непонятный кусок древесины или сломанного идола. Казалось, он готов выблевать себе под ноги.
Финт провела рукой по сальным волосам. Отросли, но ей это нравится. Всё что угодно для защиты от адской жары. Боль в груди стала постоянной спутницей. Она мечтала напиться. Упасть одурелой в каком-нибудь переулке, в жалкой комнате кабака. Исчезнуть для себя самой. Хотя бы ночь, одна ночь. "И встать в новом теле, в новом мире. С Полнейшей Терпимостью, живой и сидящей рядом. Без враждующих богов и мечей во лбах". - Как насчет юго-востока, Колдунья? Тоже дурное чувство?
Наперстянка покачала головой, пожала плечами.
- И что это должно значить?! - раздраженно закричала Финт. - Так же плохо, как на юге, или нет?
- Нет... хотя...
- Хотя что?!
- Вкус крови! Там! Но как так? Сплошная кровь!
- Они ее льют или пьют?
Наперстянка смотрела на Финт как на сумасшедшую. "Боги, может, я взаправду свихнулась. Такие вопросы..." - Какой путь скорее нас убьет?
Глубокий прерывистый вздох. - Восток. Та армия... они скоро погибнут.
- От чего? - потребовала Финт.
- Не знаю... может, от жажды. Да, жажда. - Глаза расширились. - Там нет воды, совсем нет - вижу почву, блестящую, ослепляющую, острую как лезвия кинжалов. И кости - бесконечные поля костей. Вижу мужчин и женщин, сводимых с ума жарой. Вижу детей - о боги! - они идут словно кошмары, словно свидетельства всех наших преступлений. - Она взвыла, коротко и страшно, спрятав лицо в ладонях, пошатнулась и упала бы, если бы не Амба. Он подскочил, принимая ее тяжесть. Женщина повернулась, спрятавшись в объятиях. Амба, задрав подбородок, смотрел на Финт, и улыбка его была устрашающей.
"Безумие? Поздно, Чудная - и благодари богов, что не видела того, что видели мы". Содрогнувшись, Финт повернулась к юго-востоку. - Значит, нам туда."Дети. Не напоминай. Иные преступления врезаются в кости слишком глубоко. Нет, не напоминай".
Она мысленно видела Полушу с искаженным ухмылкой лицом. "Наконец", пробормотала та, "решение. Держись его, Финт".
Финт кивнула Амбе, приглашая вести ведьму, и пошла, привычно покачиваясь и хромая."Если они ушли слишком далеко, мы не догоним. Если бы было больше... крови. Мы пролили бы ее или выпили".
Она гадала об армиях, что впереди: кто они, ради Худа, и зачем пришли в Пустоши - только ради глупой битвы? Почему потом разделились? "Ах вы бедные глупцы, идущие на восток. Один взгляд на то, что у вас впереди, лишил ее рассудка. Умоляю - вернитесь, прежде чем множество жизней лягут в бесплодную почву.