Миг спустя Лостара Ииль прокашлялась и ответила: - Не думаю, что вам вообще нужно с ними говорить, Кулак.
- О чем вы? И не выплевывайте мне слова Рутана - он слишком высокого мнения о сердце и уме простого солдата. Если твоя жизнь посвящена убийству, это не делает тебя необычайным мудрецом.
- Не готова согласиться, - возразила Лостара. - Смотрите. Просто оставаясь с ней, с Адъюнктом, вы говорите всё, что следует. Настоящая угроза армии - кулак Блистиг, не делающий тайны из неприязни к Адъюнкту, а значит, и ко всем нам. Если он начал собирать сторонников... да, тут и возникнут трудности.
Добряк поднял руку, утер пот со лба. - ЕСТЬ мудрость, Фаредан. Мудрость, приходящая от понимания... оно родится там, в самой сердцевине вашей души, понимание хрупкости жизни. Вы получаете такую мудрость, забирая чужие жизни.
- А как насчет тех, что убивают не думая? Мудрость? Едва ли. Скорее... растущее пристрастие. Темный поток удовольствия, такой... соблазнительный. - Она отвела взор. "Я уж знаю. Я стояла на Стене".
Лостара указала: - Вон там гонец... ему нужен кто-то из нас.
Они дождались круглолицего тщедушного солдата. Солдата с изуродованными руками. Он отдал честь правой, растопырив культяшки, а левой передал Добряку восковую табличку. - Комплименты от лейтенант-старшего сержанта квартирмейстера Прыща.
Добряк изучил табличку. - Солдат.
- Сэр?
- Жар солнца расплавил воск. Надеюсь, вы сохранили послание в памяти.
- Так точно, сэр.
- Давайте послушаем.
- Сэр, это личное послание.
- От Прыща? У меня нет времени на чепуху. С дуэлями покончено. Выплюньте же эту гадость, солдат.
- Цитата, сэр. "Личное послание от лейтенанта старшего сержанта походного квартирмейстера Прыща Кулаку Добряку. Наитеплейшие приветствия и поздравления с достижением нового ранга, сэр. Как любой может заметить, наблюдая возвышение Ваше и, смею надеяться, мое, добрые сливки хорошо пенятся и т.д. Но, как бы ни был я рад писать Вам, обсуждая все возможные разновидности идиом, увы, данное послание касается вещей по природе более официальных. Коротко говоря, мы предстаем перед лицом кризиса величайшего порядка. В соответствии с чем я скромно прошу Вашего совета и желал бы организовать особо секретную встречу при ближайшей оказии. Преданный лично Вам, Прыщ". - Солдат козырнул. - В ожидании ответа, сэр.
В озадаченной тишине Фаредан Сорт прищурилась, разглядывая солдата. - Вы ведь были в тяжелой пехоте?
- Капрал Химбл Фрап, Кулак.
- Как поживают служивые?
- Служат как всегда, Кулак.
- Часто ли рядовые говорят об Адъюнкте, солдат? Записывать не буду.
Водянистые глазки коснулись ее и отпрянули. - Иногда, сэр.
- И что говорят?
- Мало что, сэр. По большей части слухи.
- Вы их обсуждаете.
- Нет, сэр. Мы их пережевываем, пока ничего не останется. А потом изобретаем новые, сэр.
- Чтобы посеять разногласия?
Брови под ободком шлема приподнялись. - Нет, кулак. Это же... э... развлечение. Убиваем скуку, сэр. Скука ведет к лени, сэр, а лень может до самоубийства довести. Или до убийства того, кто рядом, что еще хуже. Мы не любим скуки, сэр, вот и всё.
Добряк вмешался: - Передайте Прыщу, пусть ищет меня в моем шатре, когда ему угодно.
- Сэр.
- Идите, солдат.
Солдат отдал честь в третий раз, развернулся кругом и ушел.
Добряк хмыкнул.
- Вот подходящий для вас служака, - пробурчала Фаредан Сорт и фыркнула. - Измышляют мрачные слухи ради веселья.
- Подозреваю, слухи мрачны, лишь когда их принимают всерьез.
- Как скажете, Добряк. - Фаредан встретилась с ним взором. - Мы паникуем из-за чепухи, Кулак?
- Честно скажу, - отвечал тот. - Ничего уже не понимаю.
Рутан Гудд стащил доспехи и стеганую куртку, замер, наслаждаясь внезапным избавлением от невыносимой жары, пока высыхал пот на торсе.
- Да, - сказала Скенроу с койки, - это меня разбудило.
- Моя богоподобная внешность?
- Нет, запах.
- А. Спасибо, женщина - у меня снова лицо запылало. - Он отстегнул пояс, позволив мечу в ножнах упасть на землю, шлепнулся на свою койку, опустил подбородок на сложенные ладони.
Скенроу села. - Еще раз?
Он проговорил сквозь пальцы: - Не уверен, сколько еще она выдержит.
- Мы только два дня в пустыне, Рутан. Надеюсь, она крепче, чем тебе кажется.
Он опустил руки, глянул на нее. - Я тоже. - Поглядел еще немного, добавил: - Наверное, нужно тебе сказать... Я подумывал об ... уходе.
- Ох.
- Не от тебя. Из армии.
- Рутан, я в этой армии.
- Планировал тебя похитить.
- Ясно.
- Сегодня она изменила мои планы. Итак, любимая, мы остаемся до горького конца.
- Если это брачное предложение... мне нравится.
Он смотрел на нее. "Боги, я уже позабыл..."
Громкий лязг доносился от кухонных палаток - помощники поваров отскребали котлы гравием и камнями. Каракатица покрепче завязал мешок с миской и ложкой. Прогнулся, поморщился. - Боги, это же игры для молодых, а? Корик, ты не сдаешься?
Полукровка-сетиец отложил пару подкованных казенных сапог и пытался круглым камнем разладить складки на потертых дикарских мокасинах. - Слишком жарко, - сказал он.
- Разве они не порвались в клочья? - крикнула от груды вещмешков Улыба. - Ты начал хромать, Корик. От меня помощи не жди.
- Брось сапоги в фургон, - посоветовал Каракатица. - На всякий случай, Корик.
Солдат пожал плечами.
Сержант Тарр вернулся из командного шатра роты. - Кончайте сборы. Выходим очень скоро. - Он помедлил. - Кому удалось поспать?
Ответом стала тишина.
Тарр крякнул. - Верно. Но сомневаюсь, что завтра будет то же. Впереди долгая прогулка. Оружие готово к бою? У всех? Курнос?
Панцирник поднял голову глазки блеснули в темноте. - Ага.
- Корабб?
- Да, сержант. До сих пор слышу, как она стонет под точилом...
- Это не женщина, - сказала Улыба. - Это меч.
- Тогда почему она стонет?
- Ты ни разу за всю жизнь не слыхал стонущей бабы. Откуда тебе знать?
- Звучит как женщина.
- Никаких стонов не слышу, - ответила она, вытаскивая ожерелье ножей. - Оружие в порядке, серж. Только дай мне плоть, чтобы воткнуть.
- Потерпи, - посоветовал Тарр.
- Месяцев эдак пять. - Корик смотрел на нее сквозь нечесаные волосы. - Сможешь?
Она ощерилась: - Если путь через пустыню займет пять месяцев, мы мертвее мертвяков. - Улыба провела острием ножа по глиняному сосуду в оплетке, висевшему у пояса. - И пить свою мочу не стану.
- Хочешь мою? - предложил Бутыл, лежавший неподалеку, закрыв глаза и закинув руки за голову.
- Это что, обмен? Боги, Бутыл, ты больной. Знаешь?
- Слушай, если уж пить мочу, то женскую - если хорошенько потрудиться умом, я могу себя убедить, что это приятно. Или полезно. - Когда никто не ответил, Бутыл открыл глаза и сел. - Чего?
Каракатица захотел было сплюнуть, но одернул себя. Поглядел на Тарра: - Скрип сказал что новое, сержант?
- Нет. А должен был?
- Ну, я о том, что он понимает: нам нужно перейти пустыню?
Тарр дернул плечом: - Полагаю...
- Он не сможет, если мы не сможем.
- Верно, сапер.
- Он говорил что-то насчет питья мочи?
Тарр нахмурился.
Корик подтвердил: - Разумеется, Карак. Все дело в его Колоде Драконов. Новая карта. Мочу Пьющий из Высокого Дома.
- Какого Дома? - спросила Улыба.
Корик лишь ухмыльнулся. Поглядел на Каракатицу, улыбка стала холодной. - На карте твое лицо, Карак. Широкое как жизнь.
Каракатица поглядел на полукровку, на ритуальные шрамы и наколки, знаки сетийского языка, которые Корик вряд ли полностью понимает. На смехотворные мокасины. Но тут же поле его зрения заслонили. Сапер поднял взгляд, встретил темные, обманчиво спокойные глаза Тарра.
- Просто прекрати, - сказал сержант очень тихо.
- Думаешь, я что-то затеял?
- Карак...
- Думаешь, я хочу проделать в нем пару новых жоподырок? Засунуть в брюхо последний жулек и бросить в телегу? Что-то такое, сержант?
Корик фыркнул из-за спины Тарра.
- Положи вещи в фургон, Каракатица.
- Слушаюсь, сержант.
- Остальные собирайтесь и готовьтесь. Ночь манит и всё такое.
- Могу продать мочу, - сказала Улыба.
- Да, - отозвался Корик, - отдадим все серебро и золото. Только в фургон они не попадут - нужно держать днище чистым, нам еще богатую добычу собирать. Нет, солдат, ты их понесешь. - Он надел мокасин, натянул шнурки... Обе полоски кожи остались в руках. Корик выругался.
Каракатица бросил мешок на дно фургона, отошел - Корабб уже стоял со своими вещами, остальные выстраивались в очередь. Корик подошел последним, шлепая незавязанными мокасинами. Сапер прошел за спиной капрала, Бутыла, потом Улыбы. Первый удар кулака пришелся Корику в висок. От раздавшегося треска вздрогнули даже волы. Полукровка грузно обрушился наземь и замер.
- Очень хорошо, - ощерился на Каракатицу Тарр. - Случится битва, он встанет рядом с тобой - сапер, ты будешь доверять этому солдату?
- Что я сейчас сделал, не важно, - ответил Каракатица. - Рядом с ним в любой битве неспокойно. Тогда в окопе он разинул рот на самого Скрипача. Но и до того дурным был. Можно изображать самую храбрую храбрость, сержант, да только это полное дерьмо, если внутри ты даже смотреть прямо не можешь. - От такой речи пересохло во рту. Каракатица поднял правую руку. - Пойду искать целителя, сержант. Я трахалку сломал.
- Ты, тупой... вали с глаз моих. Корабб, Бутыл, положите Корика в фургон. Стойте. Он хоть жив? Хорошо, в фургон. Похоже, пролежит без чувств весь ночной переход.