Я с укором глянула на Таньку, которая при виде Ларки дернула носом и принялась разглядывать мой подвесной потолок.
— Лиза, что с тобой? — Голос у лучшей моей подруги был тоже какой-то тусклый. — Я ничего не поняла… Какой еще труп лишил тебя голоса? Вышинская жива, она просто в коме…
Я почувствовала, как на моих глазах закипают слезы умиления: нет, таких подруг, как у меня, еще поискать! Ларка, сама явно заболевшая, едва услышав, что со мной что-то стряслось, мчится ко мне сквозь ночь, наплевав на собственное явно не блестящее самочувствие! А еще говорят, что женщины не умеют дружить! Дудки! Во всех отношениях лучшие мужчины — это, несомненно, женщины!..
Ответить я не успела, потому что вместо меня это сделал Фрэд, про которого я как-то совсем забыла.
— Здравствуйте, — мягко произнес Фрэд. И я перехватила его очень заинтересованный взгляд, направленный на Ларку. — Меня зовут Федор, для друзей Фрэд… Лиза в силу обстоятельств не успела нас познакомить… Я вам сейчас все разъясню.
Ларка недоуменно посмотрела на Федора Степановича, очевидно только тут его и обнаружив в нашей теплой компании, а у меня немедленно подсело настроение: уж очень трепетным был голос моего телохранителя, обращенный к Ларке! И хотя Лариса выглядела совсем не так замечательно, как обычно, все равно нужно было быть слепым, чтобы не отметить: из нас троих она самая красивая…
Пока я расстраивалась, Фрэду удалось завладеть Ларкиным вниманием целиком и полностью. Все присутствующие, за исключением меня, удобнейшим образом расселись в моей гостиной, совершенно позабыв, что главная пострадавшая тут как раз я!
И надо было видеть, с каким вниманием Лариска слушала моего телохранителя, пока он живописал наши с ним ночные приключения! Очевидно, Таньку это тоже начало раздражать, потому что она первая вспомнила о моей проблеме, обратив внимание, в отличие от остальных, что я столбиком торчу посреди комнаты.
— Лиза, можно тебя на минуточку? — проявила Татьяна чудеса тактичности и поманила меня в спальню. — Надо же, — прошипела она, едва успев захлопнуть дверь, — приперлась и расселась… Теперь, поди, полночи тут проторчит!.. Ну ладно, подставляй свое филе, так и быть…
Спустя минут двадцать, вдоволь наойкавшись шепотом, я вернулась в гостиную, а Танька принципиально улеглась спать. Осторожно присев на кончик кресла, я дождалась паузы в явно завершающемся монологе Фрэда и тихо шепнула:
— Лор, ты что, правда заболела?
Лариса вздрогнула, с некоторым трудом отвела глаза от моего телохранителя и проронила:
— По сравнению с тем, что довелось пережить тебе, это сущие пустяки… В хорошенькое дельце втянула тебя эта корова. — Она метнула сердитый взгляд на дверь спальни. — Сама, вероятно, уже дрыхнет…
— Будем надеяться, — сказал Фрэд фальшиво-бодрым голосом, — что сегодняшний труп — последний в этом деле. Во всяком случае, Широков ни секунды не сомневается, что это дело рук ребяток Желудка… Так зовут здешнего главаря местной наркомафии.
Я уставилась на Федора Степановича с таким же изумлением, как и Ларка: никогда бы не подумала, что белобрысый капитан способен откровенничать со свидетелями, проходящими по делу об убийстве!
— Тогда, получается, Вилька тут действительно ни при чем? — громко прошипела я.
Ларка снова вздрогнула, посмотрела на меня, а потом опять на Фрэда.
Фрэд почему-то рассердился — об этом свидетельствовал его взгляд, брошенный на меня. А вслух сказал:
— Все-таки верно говорят об отсутствии у женщин аналитического мышления…
— Ну, не у всех, — заверила его Ларка. — Просто они с Татьяной на своем Вильяме помешаны, оттого и не замечают очевидных вещей… Так что там дальше?
— Да, в общем-то, пожалуй, ничего, — обаятельно улыбнулся Фрэд. — Капитан также не сомневается, что в ближайшие дни Желудка ему удастся поприжать… Что-то у Широкова на него, видимо, есть… Ну, и тогда многое встанет на свои места.
— Не исключено, — довольно безразличным голосом произнесла Лариса, — что Вильям действительно просто случайно попал в ситуацию, а все дело в этом его заме… Ну, которого Лиза нашла… Ведь если бы у этого Желудка претензии имелись к ихнему мужу, вы, скорее всего, уже давно напоролись бы на его труп, а не на труп Фадеева…
— Может быть, может быть… — сказал Фрэд, немного помолчав, и задумчиво посмотрел на Ларку.
Ни на паузу, ни на задумчивость моего телохранителя она никакого внимания, в отличие от меня, не обратила. А я обратила, потому что еще днем, когда Федор Степанович мочалил меня своими вопросами, заметила, что такая задумчивость означает у Фрэда какую-то новенькую по сравнению со всеми предыдущими мысль или даже догадку. И мне это чем-то здорово не понравилось…
— Ну а то, что он так вот внезапно исчез, — продолжала ничего не заметившая Лариса, — так этот их Вилька всегда был порядочным трусом… Ой, ты что, спятила?!
Последняя фраза относилась ко мне, потому что, услышав, как она ни за что ни про что порочит Вильку, причем совершенно несправедливо, я наступила Ларке на ногу. Видимо, не рассчитав силы, поскольку у нее тут же появилась стрелка на колготках. А какая женщина в данной ситуации не придет в ярость? Тем более такая аккуратистка, как Лариса!..
Более того, очевидно, сочтя разговор, а заодно с ним и свой визит ко мне исчерпанным, она вскочила с места и, сердито глянув на меня, начала прощаться. А Фрэд — как вам это нравится?! — немедленно начал набиваться к ней в провожатые, аргументируя поздним временем и явно криминогенной обстановкой, сложившейся в последнее время вокруг нас… Можно подумать, я его нанимала охранять моих подруг, а не меня!.. И пока я лихорадочно подыскивала основания для того, чтобы воспрепятствовать проводам Ларки, они успели сговориться на том, что Фрэд проводит ее хотя бы до такси… Все-таки, в отличие от Татьяны, Лариса никогда не теряла головы при виде даже очень симпатичных мужчин, и сейчас я это оценила вдвойне: очень вежливо и холодно, она наотрез отказалась от предложения Фрэда отвезти ее домой. Ну а от того, чтобы вместе поймать машину, отказываться было просто глупо, ведь действительно стояла глубокая ночь…
Другой вопрос, что на машину он сажал Ларку в течение целых тридцати минут! И все эти полчаса я буквально не находила себе места. И не только от ревности, если вы так решили. Мне буквально не давало покоя то, что я не знаю, какая именно мысль ввергла коварного Фрэда в задумчивость, когда Ларка высказала предположение, что наш муж и впрямь может оказаться невиновным, разве что в трусости…
В сотый раз перебрав в памяти каждое сказанное Лариской слово, я так ничего и не поняла. А тут как раз заявился Фрэд, и я, заметив, что за время отсутствия вид у моего телохранителя стал еще более задумчивым, окончательно расстроилась. Отчего-то мне стало жутко тревожно на душе, и почему-то именно за Ларку, словно теперь уже над ней нависла неведомая опасность… Конечно, я попробовала вытянуть из Фрэда хотя бы пару слов, но с абсолютно нулевым результатом.
В ответ на мой честный вопрос, чего это он так удивился, разговаривая с моей лучшей подругой, хотя ничего особенного она не говорила, телохранитель сделал изумленные глаза и заявил, что у меня, по-видимому на почве всего пережитого, начались глюки. И добавил, что ему смертельно хочется спать. Поскольку время уже успешно двигалось к трем часам утра, возразить мне ему не удалось — не нашлось оснований.
Спустя несколько минут, укладываясь рядом с храпевшей Танькой, я подумала, что ни за что после всего пережитого сегодня не усну… Кажется, как раз эта мысль и была последней перед тем, как я ухнула с головой в удивительно крепкий, начисто лишенный сновидений сон.
Глава 18Горькие разочарования
Если быть точной, кошмар мне все-таки приснился, уже под утро. Кошмар был примитивный: во сне я точно так же, как незадолго до этого в жизни, двигалась в полной темноте по комнатам шоколадной фирмы. Только в отличие от реальности двигалась я в полном одиночестве и заранее умирала от страха, точно зная, что впереди меня поджидает какой-то ужас, но напрочь позабыла какой… Так что когда посреди всего этого безумия Фрэд, как он утверждал, очень осторожно притронулся к моему плечу, чтобы разбудить, я отчаянно заорала и молниеносно выпрыгнула из кровати в чем была. Но сообразить, что к чему, мне удалось не сразу, а уже после того, как я разглядела своего телохранителя и заметила, что в некоторых ситуациях он еще не разучился краснеть.
Сама я тоже покраснела, живенько забралась обратно под наше с Танькой одеяло и грозно уставилась на Фрэда.
— Извини, — пробормотал он, — я хотел разбудить только тебя, Татьяна пусть еще поспит…
Я покосилась на Таньку, та спала безмятежным сном. Несмотря на мои ужимки и прыжки, она и не думала просыпаться. Только всхрапнула два раза и, повернувшись на другой бок, снова упоенно засопела. Да, нервам прокурорской дочки можно было только позавидовать!
— Понимаешь, — продолжал оправдываться Фрэд, — просто я договорился с одним очень хорошим отоларингологом, чтобы он тебя осмотрел… Ну, твое горло… Но ехать к нему нужно прямо сейчас.
Я перестала сердиться на своего телохранителя в мгновение ока: я вообще по части посторонней заботы обо мне девушка неизбалованная. А тут такая предусмотрительность!
Ободряюще улыбнувшись все еще смущенному Фрэду, я кивнула и издала пробный шепот; «Сейчас оденусь…» Шепот получился, а значит, вопль, изданный во сне, дополнительного вреда моему горлу не нанес. Эта мысль придала мне бодрости, и, дождавшись, когда телохранитель выйдет из спальни, я первым делом бросилась к зеркалу-трельяжу, чтобы убедиться, что выгляжу я нормально.
Доктор оказался очень милым пожилым дядечкой с седыми усами щеточкой и веселыми глазками за концентрическими, как у Любочки Вышинской, стеклами очков. Единственным подозрительным обстоятельством было то место, в котором он арендовал свой кабинет. То есть даже два кабинета, если считать приемную. Арендовал же он все это в здании, где располагалась наша местная «Лубянка», только в другом подъезде… Самое удивительное заключалось в том, что вход во второй подъезд почти не охранялся. То есть охранялся, конечно, но как-то не строго: моему телохранителю даже не пришлось предъявлять документы — ни свои, ни мои. Просто назвал фамилию и номер кабинета, и пятнистый мальчик с сонным лицом пропустил нас дальше, к лестнице, безразлично кивнув и даже не глянув ни на меня, ни на Фрэда… Никогда не думала, что грозные фээсбэшники способны на подобную халатность!