Это погребальные пирамиды.
Их упоминали Броуди и Страчан. Значит, я совсем пропал. Я прошел путь до горы.
Ноги подкосились: меня покинули последние силы. Перед глазами все поплыло, но я успел заметить шевеление в развалившейся лачуге. Онемев, я увидел, как оттуда появилась фигура в капюшоне. Человек подошел к костру, в смотревших на меня из-под капюшона глазах отражался огонь.
Затем потемнело, и ночь забрала меня во мглу.
9
Ветра нет. Это первое, что пришло мне в голову. Нет ветра, не барабанит дождь.
Тишина.
Я открыл глаза. Лежу в постели. Приглушенный дневной свет проникает сквозь бледные шторы. Я в большой белой комнате. Белые стены, белый потолок, белые простыни. Неужели в больнице? Нет, в больнице не бывает пуховых одеял и двуспальных кроватей. И стеклянных душевых, если на то пошло. Столик из пальмового дерева словно попал сюда с обложки журнала.
Меня мало тревожило, что я не знаю, где нахожусь. Постель была мягкой и теплой. Я лежал, вспоминая события прошлого дня. Оказалось, не сложно. Коттедж. Бросил машину. Упал во тьму, затем шел на огонь.
Дальше смутные картины. Карабкался по горному склону, оказался у древних погребальных пирамид, из разрушенной лачуги возникла фигура, и все это попахивало сюрреализмом, словно было во сне. Затем обрывки памяти, будто меня несут во мраке, и я вскрикиваю, когда от встряски травмируется плечо.
Плечо…
Я приподнял одеяло, увидел свое обнаженное тело, но обеспокоился больше повязкой, прибинтовавшей левую руку к груди. С виду профессиональная работа. Осторожно подвигал плечом и вздрогнул: запротестовали поврежденные связки. Болело жутко, но сустав находился на месте. Должно быть, кто-то вправил, хотя я этого не помню. Странно, такой опыт сложно забыть.
Взглянул на запястье: часов нет. Неизвестно, сколько времени, но на улице светло. Мне стало тревожно. Боже, сколько я тут валяюсь? Уоллес до сих пор не знает – да и вообще никто не знает! – что произошло убийство. И я обещал вчера позвонить Дженни. Она с ума сойдет от переживаний.
Надо вставать. Я сбросил одеяло и огляделся в поисках одежды, как вдруг открылась дверь и вошла Грейс Страчан.
Еще прекраснее, чем я ее запомнил: темные волосы завязаны в хвост, подчеркивая идеальный овал лица; стройную, соблазнительную фигуру подчеркивали черные брюки в обтяжку и кремовый свитер. Увидев меня, она улыбнулась:
– Здравствуйте, доктор Хантер. Я зашла посмотреть, не проснулись ли вы.
По крайней мере теперь ясно, где я. Только когда Грейс опустила глаза, я заметил, что на мне ничего нет, и быстро прикрылся одеялом.
Ей было забавно.
– Как вы себя чувствуете?
– Теряюсь в догадках. Как я сюда попал?
– Майкл принес вас этой ночью. Нашел на горе. Или это вы его нашли.
Значит, меня спас Страчан.
– Что ваш муж там делал?
Она улыбнулась:
– Такое у него увлечение. Хорошо, что не одна я нахожу это странным. И все же вам повезло, что он там оказался.
С этим не поспоришь.
– Сколько времени?
– Почти полчетвертого.
Полдня прошло. Я выругался про себя.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? Надо сообщить людям, что произошло.
– Уже сообщили. Майкл позвонил в отель сразу, как принес вас, и поговорил, кажется, с сержантом Фрейзером. Сказал, что с вами произошел несчастный случай, но вы практически целы.
Неплохо. Однако надо связаться с Уоллесом. И с Дженни, уверить, что со мной все в порядке.
Если она вообще захочет со мной разговаривать.
– И все-таки мне нужен телефон, если не возражаете.
– Конечно. Я скажу Майклу, что вы проснулись. Он прихватит телефон. – Грейс выгнула брови, сдерживая улыбку. – Заодно и одежду.
С этими словами она вышла. Я лег обратно, терзаясь мыслями о потерянном времени. Вскоре раздался стук в дверь.
Вошел Майкл Страчан с моей постиранной и выглаженной одеждой, сверху лежали бумажник, часы и мобильный, от которого здесь никакого толку. Под мышкой у него была газета.
– Грейс сказала, вы проснулись. – Улыбаясь, Страчан положил вещи на стул у кровати. Затем достал из кармана радиотелефон. – Вот.
Мне захотелось тотчас набрать номер, но я сдержался. Если бы не этот человек, меня не было бы в живых.
– Спасибо, что спасли меня вчера.
– Забудьте. Был рад помочь. Хотя, должен признать, вы напугали меня до смерти, когда неожиданно возникли из ниоткуда.
– Взаимно, – сухо сказал я. – Как вам удалось донести меня?
Страчан пожал плечами:
– На спуске было не так сложно, кроме последнего отрезка пути.
– Вы тащили меня всю дорогу?
– Только до машины. Не всегда беру ее, в этот раз пригодилась, – спокойно ответил он, будто пронести человека короткое расстояние ему ничего не стоило. – Как плечо?
Я осторожно пошевелил им. Было больно, но хоть в обморок больше не падаю.
– Уже лучше.
– Брюс мастерски его вправил. Если б не он, вас бы сейчас отправили вертолетом в больницу. Или паромом, а в таком состоянии от морского путешествия удовольствия никакого.
– Брюс?
– Брюс Камерон. Он школьный учитель, а заодно и медбрат. Заведует здешней больницей.
– Полезное сочетание.
Лицо Страчана странным образом исказилось.
– У него есть свои странности. Скоро сами познакомитесь. Грейс позвонила ему сообщить, что вы проснулись, и он предложил заглянуть посмотреть, все ли в порядке. А, и еще ваши коллеги нашли утром машину Эллен, вытащили на дорогу. Ни царапинки. Что случилось? Свернули, чтоб не сбить овечку?
– Не овечку. Золотистого ретривера.
– Оскара? О боже, вы шутите? Я взял его с собой, но он заплутал. Мне искренне жаль.
– Не беспокойтесь. Хорошо, что не сбил. – Любопытство постепенно взяло верх над моей нетерпеливостью. – Послушайте, не подумайте, что я не благодарен, но… что вы там делали?
Страчан улыбнулся, слегка пристыженно.
– Временами я там разбиваю лагерь. Грейс считает меня ненормальным. Просто в детстве, в Южной Африке, отец брал меня с собой на сафари. Здесь, на горе, такое же ощущение пространства и изоляции. Я не религиозный человек, но есть в этом нечто… одухотворяющее.
Не ожидал я такого от Страчана.
– Но там же, наверно, одиноко. И холодно.
– Я укутываюсь, а одиночество – одна из составляющих той атмосферы. К тому же в брохе хорошо думать.
– В брохе?
– В каменной лачуге. Это старая сторожевая башня. Представляете, две тысячи лет назад там сидели люди. А я словно продолжаю традицию. Погребальные пирамиды еще древней. Там хоронили лордов и предводителей кланов, а теперь остались только груды камней. Выстраивается перспектива, не находите? – Он неожиданно смутился. – Ладно, хватит о моих темных секретах. Вот, это тоже вам.
Страчан протянул мне газету, вчерашний номер «Льюис газетт», сложенный на второй странице. Заголовок статьи Мэгги Кэссиди гласил: «Загадка огненной смерти на Руне». Там писалось об обнаружении сгоревшего тела – мало фактов, много измышлений. Как и надо было полагать, Мэгги упомянула самовозгорание, а про меня написала – «авторитетный ученый в области судебной медицины, доктор Дэвид Хантер».
Могло быть хуже. По крайней мере нет фотографий.
– Привезли утренним паромом, – добавил Страчан. – Я подумал, вам захочется взглянуть.
– Спасибо. – Статья пробудила чувство неотложности. – Мне неловко просить после стольких хлопот, но вы не подбросите меня в деревню?
– Конечно. Все в порядке?
– Да. Просто пора возвращаться.
Страчан кивнул, не понимая спешки.
– Я подожду вас внизу. Можете принять душ.
Дождавшись, пока он уйдет, я схватил телефон. Номер Уоллеса был вбит в мой мобильник. Попробовал связаться по наземной линии. Давай же, возьми трубку.
На сей раз долго ждать не пришлось.
– Слушаю вас, доктор Хантер, – произнес он тоном человека, у которого полно важных дел.
Я не стал ходить вокруг да около.
– Ее убили.
Уоллес замолчал, обрабатывая информацию, затем выругался.
– Вы уверены?
– Жертву ударили по затылку с такой силой, что череп треснул, но не проломился. В пламени он взорвался именно в том месте, поэтому я так поздно догадался.
– Она не могла удариться головой при падении? Запаниковала, наверно, когда загорелась.
– Да, но такая травма убила бы ее на месте или оставила без сознания. Она бы больше не шевелилась, и тело лежало бы на спине, а не лицом вниз.
Уоллес вздохнул:
– Вы не можете ошибаться?
Я не сразу ответил, сдерживая гнев:
– Вас интересовало мое мнение, я его высказал. Женщину убили, а затем подожгли тело. Это не несчастный случай.
Повисло молчание. Я едва ли не слышал, как он думает, взвешивает необходимость перекинуть силы с крушения поезда.
– Ладно, – по-деловому произнес Уоллес. – Я пришлю подкрепление и следственную команду завтра же утром.
Я посмотрел на окно: начинало смеркаться.
– А раньше нельзя?
– Никак. Сначала надо приехать в Сторноуэй, затем добраться до Руны. На это нужно время. Придется подождать до завтра.
Мне это не понравилось, но делать нечего. После того как Уоллес повесил трубку, я набрал номер Дженни и сразу попал на голосовую почту. Оставил сообщение с извинениями и обещанием позвонить позже, заверил, что со мной все в порядке. Прозвучало как-то неубедительно и ничтожно. Я бы многое отдал, чтобы увидеть ее, но это было невозможно.
Только положив трубку, я понял, что машинально позвонил сначала Уоллесу и только потом Дженни. Думая о своих приоритетах, я откинул одеяло и начал собираться.
Душ пришелся кстати: горячая вода успокоила боль в плече и смыла грязь и вонь предыдущей ночи. Повязка была полужесткой, с застежкой-липучкой и пенопластом, так что снять ее не составило труда. Однако одеваться одной рукой оказалось сложнее, чем я думал. Я едва мог пошевелить левой рукой, и когда наконец надел толстый свитер, чувствовал себя словно после изматывающей тренировки в спортзале.