– Выкурю на улице. Старая привычка.
– Послушайте, это может показаться… странным, – заговорил я. – Но вчера ночью я видел девушку из окна отеля. Было далеко за полночь. Лет пятнадцати, насквозь промокшая, в одном тонком пальто.
Броуди улыбнулся:
– Не волнуйтесь, вам не померещилось. Это Мэри Тейт, дочь Карен. Помните крикливую женщину из бара? Я, кажется, упоминал про девочку… Умственно отсталая. Мать позволяет ей бегать без присмотра. Девочку можно увидеть и днем, и ночью, в любой части острова.
– И никто не возмущается?
– Она достаточно безобидна.
– Я не это имею в виду.
Отсталая или нет умственно, она созрела физически и может стать легкой добычей.
– У меня была мысль позвонить в социальную службу, но не думаю, что на Руне ее кто-нибудь тронет. Тогда ему не миновать беды.
Я вспомнил труп в коттедже.
– Вы уверены?
Броуди наклонил голову:
– М-да. Пожалуй, я…
Его прервал стук в дверь. Старая колли навострила уши и приглушенно зарычала.
– Ш-ш-ш, Бесс.
Броуди пошел открывать дверь. Вскоре вернулся с Фрейзером, вымокшим и несчастным. Сержант смахнул с рук воду.
– У нас проблемы.
Дункан нетерпеливо ждал нас снаружи фургона. Вдали от домов и утесов ветер свирепствовал еще сильнее. Разгонялся до Беинн-Туиридх, приминая траву, и летел дальше по торфяным пустошам.
Констебль поспешил к нашей машине. Ветер чуть не сорвал с петель дверцу, когда я попробовал выйти.
– Я сразу доложил, – прокричал Дункан, чтобы его услышали. – Рухнуло полчаса назад.
И так было видно: шквал сорвал часть крыши. Оставшаяся часть ненадежно висела, скрипела и болталась под напором ветра, который пытался завершить работу. Если останки и не задело, это ненадолго.
– Извините! – проорал Дункан, будто подвел нас.
– Не твоя вина, сынок, – успокоил его Броуди и похлопал по плечу. – Позвони Уоллесу и доложи ситуацию. Скажи, что нам придется перенести труп, пока не обвалилась крыша.
Дункан неуверенно взглянул на Фрейзера, который неохотно кивнул. Констебль достал рацию, а мы направились к коттеджу. Лента, запечатавшая вход, была на месте, а вот дверь лежала на полу. Кругом валялись осколки черепицы, сквозь зияющую дыру свободно лил дождь. Вниз полетела еще одна черепица, и мы втянули головы в плечи.
Подбежал Дункан.
– Не могу с ним связаться. На участке в Сторноуэе пообещали передать информацию.
Броуди смотрел на беспорядок внутри. По лицу стекали капли.
– У нас нет выбора, верно?
– Нет, – согласился я.
Он кивнул и начал срывать ленту с прохода.
– Какого черта вы делаете? – спросил Фрейзер.
– Попытаемся достать останки, пока не провалилась крыша, – ответил Броуди, не отрываясь от дела.
– Это место преступления! Необходимо разрешение!
Броуди отодрал последний кусок.
– На это нет времени.
– Он прав, – подтвердил я. – Надо спасать что можем.
– Я не собираюсь за это отвечать! – запротестовал Фрейзер.
– Тебя никто и не просит, – произнес Броуди и ступил внутрь.
Я последовал за ним, пробираясь среди черепичных осколков, засоривших кухонный пол. Комната, где лежал труп, не так пострадала, однако полкрыши рухнуло. Прожектор придавило, сетка слиплась и порвалась, пепел из-за дождя превратился в лужу грязи.
Пакеты с уликами – пеплом и костями – лежали в воде, целые.
– Давайте заберем пакеты, – сказал я. – Мне понадобится кейс из фургона.
– Сейчас принесу! – выпалил Дункан, стоя в дверях.
Я даже не заметил, что он вошел вместе с нами. Фрейзера рядом не наблюдалось.
– Возьми с собой столько пакетов, сколько унесешь, – велел я и вздрогнул от скрипа крыши над головой. – И поспеши.
Дункан с Броуди ушли, а я переключил внимание на останки. Как ни печально, человеческую жизнь можно низвести до пыли и смыть дождем. Впрочем, фотографии, что я сделал по прибытии, надежно хранят факты. Негусто, но лучше, чем ничего.
Когда принесли кейс, я надел спецовку, натянул хирургические перчатки и поспешил к трупу. Работая с максимальной скоростью, положил череп и челюсть в пакеты и собрал с пола осколки выбитой кости и выпавших зубов.
Едва закончил, как крыша заскрипела. В полушаге от меня разбилась отколовшаяся черепица.
– Надо поторапливаться, – сказал Дункан в дверях.
Вдруг ветер стих. Повисла тишина, нарушаемая лишь барабанным звоном дождя о пол.
– Вроде отпустило, – с надеждой произнес Дункан.
Однако Броуди навострил уши. Издали надвигался гул, будто на нас несся поезд.
– Нет, просто ветер сменил направление, – сказал он, и тут шквалистый порыв ударил в окно.
Меня покрыло грязью. Крыша ответила скрипом гнущихся балок, и черепица посыпалась на пол.
– Бежим! – крикнул Броуди поверх шума и подтолкнул Дункана наружу.
– Нет! – возразил я, поскольку не успел положить в пакеты уцелевшую руку и ноги, а они нам понадобятся для отпечатков пальцев и анализа мягких тканей. Крыша угрожающе затрещала.
– Быстрей!
Я схватил руку, а Броуди силой поднял меня на ноги.
– Мой кейс!
Броуди подхватил кейс на ходу. Под дождем из обломков мы выбежали на кухню. Позади раздался оглушительный грохот, и я с замиранием сердца подумал, что сейчас развалится весь дом. В следующее мгновение мы оказались снаружи, в безопасности.
Тяжело дыша, обернулись. Коттедж стоял без крыши: часть унесло в сторону, часть провалилась внутрь, рухнуло полстены. Комната, где мы находились минуту назад, была погребена под булыжниками. Вместе с тем, что осталось от трупа женщины.
Фрейзер и Дункан стояли в шоке.
– Боже мой… – произнес сержант, глядя на меня.
Я опустил взгляд. Белая спецовка покрылась мокрым пеплом. Лицо перепачкалось. Однако Фрейзер смотрел не туда.
Я сжимал, словно экспонат из музея, руку жертвы.
12
Мы отвезли пакеты с уликами в деревню. Был вариант оставить их в фургоне, но рука, в отличие от костей и пепла, должна храниться при низкой температуре, чтобы приостановить разложение тканей. А в фургоне не было холодильника.
Дункан подбросил идею про больницу. Надо будет договориться с Камероном и, возможно, со Страчаном, основавшим медицинское учреждение. Раз уж пришлось забрать останки с места преступления, в клинике им самое место.
Фрейзер не переставал ворчать. Убеждал себя, что не в ответе за наши действия.
– Я не давал вам разрешения, – напомнил он, пока мы загружали пакеты в «рейнджровер». – Это был ваш приказ, а не мой.
– Вы бы хотели, чтобы мы оставили все в коттедже? – спросил Броуди. – А потом объясняли следственной команде, что стояли рядом и смотрели, как крыша погребает труп?
– Просто хочу, чтоб вы знали: я не несу за это ответственность. Сами докладывайте Уоллесу.
Нам не удавалось с ним связаться. Мне стало даже жалко Фрейзера. Под пустым хвастовством скрывался человек, который изо всех сил пытался не показать своего непрофессионализма.
– Не беспокойтесь, доложу, – мягко произнес Броуди, хотя в голосе сквозило презрение. – Раз уж умываете руки, могли бы отпустить ненадолго и Дункана. Пусть он помоется у меня после того, как отвезет пакеты в больницу, а потом вернется.
– Вернется сюда? – фыркнул Фрейзер, не веря своим ушам. – Зачем? Тут все уничтожено!
Броуди пожал плечами:
– Это место преступления. Но если желаете объяснять Уоллесу, почему оставили его без присмотра, дерзайте.
Дункану стало неловко.
– Я не против побыть здесь еще.
– Ты был на службе всю ночь! – выпалил Броуди, не успел Фрейзер и рот открыть. – Уверен, сержант Фрейзер не стал бы заставлять юного офицера выполнять работу, которая не по плечу ему самому.
Фрейзер сморщился.
– Ладно. Но ты должен вернуться не позже шести, – заявил он и ткнул Дункана пальцем. – Будем караулить всю ночь. – Сержант бросил на Броуди торжествующий взгляд. – Мы ведь не можем оставить место преступления без присмотра, верно?
Броуди стиснул челюсть, но ничего не сказал Фрейзеру, который важной походкой зашагал к фургону. Затем улыбнулся по-прежнему обеспокоенному Дункану:
– Идем, сынок. Тебе не помешает душ, извини за откровенность.
Я сел в «рейнджровер» вместе с констеблем, а Броуди последовал за нами на своей машине. Укрыться от дождя и ветра было сущим блаженством. Плечо болело – видимо, я задел его, выскакивая из коттеджа. Я откинул голову и закрыл глаза. В следующее мгновение Дункан будил меня за руку.
– Доктор Хантер! Остановимся?
Я заморгал. Впереди у дороги стоял «порше-кайен», который я видел у дома Страчана. Рядом сигналила Грейс, легко узнаваемая в своей куртке с капюшоном.
– Да, пожалуй.
Ветер нещадно развевал ее волосы. Я опустил окно.
– Дэвид, слава богу! – сказала она, широко нам улыбаясь. – Тут такая неурядица: я выехала в деревню, а в машине закончился бензин. Вы меня не подбросите?
Я замялся, вспомнив, что за задним сиденьем видны пакеты с уликами. Сзади остановился Броуди: дорога была слишком узкой, чтобы обогнать нас. Подумал, не предложить ли ей сесть к Броуди, но вспомнил, какие прохладные отношения у него со Страчаном.
– Если сложно, я дойду пешком, – сказала Грейс, продолжая улыбаться.
– Нет! – выпалил я и повернулся к Дункану: – Не возражаете?
– Да, это здорово. – Констебль впервые видел жену Страчана. – То есть, конечно, нет проблем.
Я пересел на заднее сиденье, уступив переднее Грейс вопреки ее протестам. Тонкий мускусный запах духов наполнил салон, и я едва сдержал улыбку, увидев, как Дункан расправил плечи и выпрямил спину.
Грейс ослепительно улыбнулась, когда я его представил.
– Вы, должно быть, тот самый молодой человек, который дежурит в фургоне?
– Да.
– Бедняга, – сказала она и участливо похлопала его по руке.
Даже с заднего сиденья я заметил, как у Дункана покраснели уши. Грейс, наверное, и не осознавала, какое сильное производит на него впечатление. Она повернулась ко мне, а констебль попытался сосредоточиться на дороге.