– Спасибо, что остановились. Так идиотски себя чувствую: закончился бензин. На острове нет заправки, так что приходится самим заливать из канистр. Я точно помню, как на прошлой неделе Майкл говорил, что наполнил бак. Или на позапрошлой? – Она на секунду задумалась. – О, ладно. На будущее надо научиться проверять расходомер.
– Где вас высадить? – спросил я.
– У школы, если не сложно. У меня сегодня утром урок рисования.
– Брюс Камерон будет там?
– Думаю, да. А что?
Не вдаваясь в подробности, я рассказал, что произошло в коттедже и почему нам нужно воспользоваться клиникой.
– Боже, какая жуть, – сморщилась Грейс. – Уверена, Брюс не будет возражать.
Я не был столь в этом убежден, но ей он точно не откажет. Когда подъехали к школе, Грейс поспешила внутрь, я оставил Дункана сторожить останки и направился к Броуди сообщить, что происходит.
– Любопытно, – прокомментировал он, вылезая из машины.
Мы пошли по тропинке к школе. Это было новое здание, маленькое и с плоской крышей. К двери вели несколько деревянных ступеней. Внутри находился класс, занимавший почти все помещение. Вдоль одной из стен стояли компьютеры, парты выстроились в прямые линии, перед ними висела доска.
Однако все ученики собрались вокруг большого стола в глубине, увлеченные краской, кистями и водой. Около дюжины ребятишек разного возраста: от четырех до десяти. Я сразу узнал Анну. При виде меня она робко улыбнулась и продолжила располагать лист бумаги как ей нравилось.
Грейс уже сняла куртку и занялась делом.
– Надеюсь, на этой неделе у нас не будет эпидемии водоразливания. Что, Адам?
– Ничего, госпожа Страчан, – сказал рыжий мальчик, застенчиво улыбаясь.
– Вот и прекрасно. Если будете плохо себя вести, перепачкаетесь в краске. Ведь никому не хочется оправдываться перед родителями, верно?
Раздался хор смешков. Грейс была живой и воодушевленной, еще прекраснее, чем обычно. Розовощекая, она повернулась к нам с улыбкой и кивнула на дверь в дальнем углу:
– Вам туда. Я сказала Брюсу, что вы хотите его видеть.
Она снова занялась детьми, тотчас забыв про нас. Дверь была закрыта. Мы постучали, никакого ответа. Я уже подумал, что Камерон испарился, когда раздался его повелительный бас:
– Войдите.
Переглянувшись с Броуди, я толкнул дверь и шагнул внутрь. Большую часть комнаты занимал письменный стол и шкаф для хранения документов. Камерон стоял к нам спиной и смотрел в окно. Любопытное гостеприимство. Затем развернулся и одарил недружелюбным взглядом.
– Слушаю вас.
Я напомнил себе, что нам необходимо его содействие.
– Нам нужно воспользоваться больницей. Из-за урагана провалилась крыша коттеджа, и надо сохранить где-то уцелевшие останки.
Выпуклые глаза хладнокровно нас изучали.
– Вы хотите положить туда останки?
– Ненадолго, пока не появится возможность увезти их с острова.
– А как же мои пациенты?
– Брось, Брюс, – вмешался Броуди. – Ты ведешь прием два раза в неделю, и ближайшие два дня свободны. Мы уберем все заблаговременно.
Камерон не смягчился.
– А если возникнет экстренный случай?
– Это и есть экстренный случай! – гаркнул Броуди, теряя терпение. – У нас нет выбора!
У Камерона подпрыгнул кадык.
– Есть более подходящие места.
– Назови хоть одно.
– А если я откажу?
Броуди посмотрел на него с раздражением:
– С какой стати?
– Потому что это больница, а не морг. И вряд ли у вас есть право ею распоряжаться!
Я открыл рот, чтобы возразить, но тут сзади послышался голос Грейс:
– Что-то не так?
Она стояла в дверях, вопросительно приподняв одну бровь. Камерон покраснел, словно школьник, застуканный учительницей.
– Я всего лишь объяснял им…
– Да, я слышала, Брюс. Как и весь класс.
У Камерона запрыгал кадык.
– Извините. Просто я не считаю, что больницу можно использовать в подобных целях.
– Почему нет?
– Ну… – Камерон весь съежился и вкрадчиво улыбнулся. – Я ведь медбрат, Грейс, и работаю в этой клинике.
Грейс окинула его холодным взглядом.
– Вообще-то, Брюс, клиника принадлежит острову. Странно, что мне приходится напоминать тебе об этом.
– Нет, конечно, но…
– Так что если не можешь предложить других вариантов, то выбора нет.
Камерон пытался сохранить пошатнувшееся достоинство.
– Что ж… в таком случае, полагаю…
– Хорошо. Значит, решено. – Грейс улыбнулась ему: – Почему бы тебе не показать, где что находится? А я пока присмотрю за школой.
Камерон уставился на стол, а Грейс вернулась к детям. С лица сошла вся краска, и он стоял весь белый, плотно поджав губы. Может, жена Страчана и помогает ему в школе, однако зарплату ему платит Майкл. Молча Камерон содрал с крючка пальто и вышел.
– Зрелищная сцена, – вполголоса произнес Броуди.
Больница находилась недалеко от школы и представляла собой крошечную пристройку к местному клубу без отдельного входа. Камерон доехал туда на велосипеде, борясь с ветром, и зашел на застекленное крыльцо. Оставив Дункана в машине с уликами, мы с Броуди последовали внутрь.
Клуб выглядел как атавизм Второй мировой: длинное деревянное строение с низкой крышей и панельными окнами. В широком зале наши шаги отдавались глухим эхом, стуча по нелакированным доскам, на которых выцвели призрачные отметки бадминтонного корта. На стенах висели плакаты с приглашением на вечер танцев и рождественскую пантомиму. Старые деревянные стулья были беспорядочно свалены в кучу. Видимо, реконструкция острова так далеко не забралась.
– Страчан хотел построить новый клуб, но всем нравится этот, – сказал Броуди, прочтя мои мысли. – Привычка. Некоторые вещи должны оставаться неизменными.
Камерон остановился у новой двери и раздраженно перебирал звенящие ключи. В ожидании я подошел к пианино. Крышка была поднята, обнажая клавиши, треснувшие и пожелтевшие. Я нажал на одну, и раздался жалобный звук, быстро растворившийся в тишине.
– Вы не могли бы так не делать? – злобно прошипел Камерон и открыл дверь.
Маленький кабинет был хорошо оборудован, с сияющими белыми стенами и стальными шкафчиками. Тут имелись автоклав для стерилизации инструментов, аптечка с изобилием лекарств и холодильник. Самое ценное, что там находилось, с моей точки зрения, – это большой стол на колесах из нержавеющей стали и мощная галогеновая лампа. Обнаружилось даже увеличительное стекло для осмотра и зашивания ран.
Камерон подошел к столу и демонстративно проверил, чтобы все ящики были заперты. Затем проделал то же самое со шкафами с документами. Закончив, с неприкрытой неприязнью повернулся к нам:
– Надеюсь, после вас здесь все останется как есть. У меня нет желания убирать.
Не дожидаясь ответа, он направился к двери.
– Нам нужен ключ, – сказал Броуди.
Поджав губы, Камерон отсоединил ключ от связки и хлопнул им по столу.
– А от клуба? – спросил я.
– Мы его не закрываем, – сухо ответил он. – Клуб принадлежит всем жителям острова.
– И все же я предпочел бы иметь ключ.
Камерон снисходительно улыбнулся:
– Ничем не могу помочь. Если он и существует, то я не знаю где.
Он испытывал глубокое удовлетворение, что может отказать нам хотя бы в этом.
– Этот человек кого угодно достанет, – прокомментировал Броуди.
Я думал так же.
– Ладно, перенесем сюда пакеты с уликами, – сказал я.
У меня был неприятный разговор с Уоллесом, пока Броуди и Дункан переносили в больницу пакеты с костями и пеплом. Начальнику наконец сообщили, что мы пытаемся с ним связаться. К сожалению, он позвонил Фрейзеру, а не Дункану, и сержант, не стесняясь в выражениях, изложил свое видение ситуации.
В результате Уоллес вышел из себя и требовал ответа, почему мы нарушили место преступления без его разрешения. Я был не в настроении слушать, как на меня орут, поэтому сердито заявил, что у нас не было выбора и ничего подобного не случилось бы, если бы он выслал следственную команду.
Броуди забрал у меня рацию, отошел в сторону и охладил накалявшиеся страсти. Когда он вернул мне рацию, Уоллес недовольно извинился. Приказал мне продолжить анализ останков.
– Полагаю, раз вы зашли так далеко, можете попытаться выяснить что-нибудь еще, – неучтиво сказал он.
Мы оба понимали, что это нереально без должного оборудования в лаборатории. Однако я ответил, что сделаю все возможное. Затем поинтересовался, как продвигается расследование причин крушения поезда. По прибытии на Руну к нам не поступало никаких новостей.
Начальник замялся.
– Подростки угнали автоприцеп покататься. Он застрял на рельсах, они испугались и убежали.
Все-таки не террористический акт. Погибли люди, на Руну не прибыло подкрепление, и все из-за каких-то бездельников-юнцов.
Дункан осторожно положил кисть покойной в холодильник, держа ее в вытянутой руке. В полиэтиленовом пакете она походила на кусок мяса, купленный на обед.
– До сих пор понять не могу, как такое могло произойти, – сказал он, с облегчением закрывая дверцу. – Как-то сверхъестественно.
– Вполне естественно, – возразил я, продолжая думать о словах Уоллеса.
Дункан и Броуди вопросительно уставились на меня.
– Вы знаете, как это было? – спросил Броуди.
Я знал практически с того момента, как увидел останки. Однако не хотел себе в этом признаваться, пока не найду подтверждений. Теперь, на отрезанном острове и с заваленными обломками уликами, не осталось причин отмалчиваться.
– Дункан, на днях я дал тебе подсказку, помнишь?
– Вы о маслянистом слое на потолке? Я так и не смог догадаться.
Он смутился. Броуди выжидающе смотрел на меня.
– Здесь две причины. Человеческий жир и одежда, – объяснил я. – Вы когда-нибудь слышали об эффекте фитиля?
Оба покачали головой.
– Существует два способа превратить тело в пепел. Сжечь при очень высокой температуре, чего не было, иначе сгорел бы весь коттедж. Или жечь при температуре ниже, но на протяжении длительного времени. Под кожей у нас жировая прослойка, а жир хорошо горит. До изобретения парафина свечи делали из сала животных. При определенных условиях человеческий организм превращается в гигантскую свечу.