– Будем пытаться пробиться. Рано или поздно починят или наземные линии, или радиосвязь.
– А пока этого не произойдет?
По лицу Броуди стекали струйки дождя. Он с суровым видом смотрел на фургон.
– А пока будем действовать своими силами.
17
Я предложил остаться на месте, пока Броуди с Фрейзером съездят в деревню за колышками и молотком. Надо было оцепить фургон, но от него мало чего осталось, чтобы прикрепить ленту. Увезти тело Дункана – не вариант, даже если бы было куда везти. С останками Дженис Дональдсон выбора вообще не было, а тут картина другая. Правда, придется оставить фургон с содержимым на милость стихии. Тем не менее на этот раз я был полон решимости сохранить место преступления, и без того нарушенное буйством Фрейзера.
И никто не сомневался, что произошло убийство. Кто-то умышленно поджег коттедж и фургон, как и больницу. Только я смог выбраться, а вот Дункан нет.
Погода была хуже прежнего. Дождь падал свинцовыми пулями, стекал ручьями по моему опаленному капюшону. Над головой неслись тяжелые тучи, и их движение отражалось в лужах.
Однако ничто не могло сдуть запах гари и непреложный факт смерти юного констебля. Он висел пеленой повсюду, добавляя холодок и без того промозглому воздуху.
– Это произошло до или после пожара в клубе? – спросил я у Броуди.
Тот оглядел черный каркас фургона.
– Скорей всего до. Логичней сначала поджечь коттедж, а потом больницу. Подчистить следы тут, а потом уже устраивать пожар в деревне, который поднимет всех на ноги.
Я испытывал шок и гнев от бессмысленности поступка.
– Но зачем? Мы ведь уже увезли останки. Как можно просто бросить тут жертву, а спустя столько времени учинить такое? Не вяжется.
Броуди вздохнул, вытирая с лица воду.
– И не должно вязаться. Преступник запаниковал. Он понимает, что совершил ошибку, не позаботившись о трупе, а теперь пытается ее исправить. Решил уничтожить все, что связывает его с убийством. Даже ценой новых жертв. – Броуди замолчал и посмотрел мне в глаза: – Уверены, что хотите тут остаться?
Мы уже обсуждали этот вопрос. Броуди должен ехать, потому что только он знает, где найти инструменты, необходимые для оцепления. Кому-то придется находиться здесь, а Фрейзер не в состоянии.
– Да.
– Будьте осторожны, – предупредил Броуди. – Появится кто, держитесь начеку.
Излишние слова. Однако мне вряд ли угрожала опасность. Больше у убийцы нет причин сюда возвращаться.
К тому же мне надо было кое-чем заняться.
«Рейнджровер» поехал прочь по кочкам к дороге. Дождь отбивал по моей куртке азбуку Морзе. Я вернулся к фургону. Ливень примял пепел, и ветер лишь изредка срывал и уносил охапки. На фоне каменных склонов Беинн-Туиридх серо-черная груда идеально вписывалась в пейзаж.
Вокруг выжженная трава. Дрожа на леденящем ветру, я встал с краю и попытался представить целый фургон, чтоб восстановить картину, как он мог дойти до теперешнего состояния.
Затем перевел свое внимание на Дункана.
Это было нелегко. Обычно я имею дело с останками чужих людей. Я узнаю их только после смерти, а не при жизни. Теперь приходилось бороться с воспоминаниями о молодом констебле.
Тело лежало в сгоревшем каркасе фургона. Огонь превратил его в кусок костей и плоти, в черную марионетку. Последний раз, как я его видел, констебль вез меня в деревню, чем-то обеспокоенный. Зря я не настоял и не выпытал, о чем он тогда думал. Позволил ему уехать и провести последние часы жизни в одиночестве на отшибе.
Надо отбросить сожаления. Такой подход не поможет ни ему, ни мне. Стоя под дождем, я попытался избавиться от лишних мыслей и эмоций.
Хочешь поймать убийцу? Забудь о Дункане.
Думай о фактах.
Тело лежало лицом вниз. Одежда сгорела, как и кожа. Под мягкими тканями виднелись внутренние органы. Руки согнуты в локтях, стянутые сократившимися сухожилиями. Ноги также скрючены, от их движения в пламени таз слегка накренился в сторону. Под ним виднелась часть столешницы. Ноги лежали ближе всего к двери, голова была немного наклонена вправо и упиралась в кушетку, от которой остались черный костяк и пара пружин. Там валялось что-то еще. Наклонившись, я узнал стальной корпус фонарика Дункана, покрытый копотью.
Мой фотоаппарат сгорел вместе со всем оборудованием в больнице, поэтому пришлось набросать положение трупа в блокноте, прихваченном из «рейнджровера». Получилось не очень хорошо из-за повязки на плече и необходимости загораживаться от дождя. Но я старался как мог.
Закончив с рисунком, я принялся осматривать тело. Стараясь ничего не задеть, склонился над трупом и увидел то, что искал.
В черепе была дыра размером с кулак. Мотор приближающейся машины сбил меня с мысли. Слишком рано для возвращения Броуди с Фрейзером. Оказалось, это не полицейский «рейнджровер», а металлически-серый «сааб» Страчана.
В голову тотчас пришло предупреждение Броуди. Кто бы ни появился, надо быть начеку. Я поднялся на ноги, спрятал блокнот и пошел ему навстречу. Страчан вылез из машины, бросил взгляд на фургон, даже не поднял капюшон.
– Боже! Здесь тоже был пожар?
– Вам не следует здесь находиться.
Страчан не слушал. Круглыми глазами он смотрел на труп.
– Бог мой!
Вдруг он скорчился, и его вырвало. Медленно выпрямился, нащупал в кармане платок, чтобы вытереть рот.
– Вы в порядке? – спросил я.
Он кивнул.
– Извините. Кто… кто это? Молодой констебль?
– В любой момент вернутся Броуди с Фрейзером, – сказал я вместо ответа. – Будет лучше, если они вас не застанут.
– Пошли они к черту! Это мой дом! Я пять лет пытаюсь поставить здесь все на ноги, а тут… – Он замолчал, взялся руками за голову. – Глазам своим не верю. Кто это делает?
Я молчал. Страчан отошел от шока. Поднял лицо к небу, не замечая ветра и дождя.
– В такую погоду полиция сюда не доберется. И вы не сможете утаить происходящее. Масса напуганных и рассерженных жителей потребует объяснений. Позвольте мне помочь. Они послушают скорей меня, чем вашего сержанта. Или Эндрю Броуди, если на то пошло.
В точеных чертах читалась полная решимость.
Соблазнительное предложение. Я по опыту знал, как могут накалиться страсти в узком кругу. Сам однажды обжегся, хотя был там не чужим. А здесь, вдали от внешнего мира, я и думать не хотел, что может произойти.
Стоял вопрос, насколько мы можем доверять Страчану.
В одном деле он действительно помог бы.
– Нельзя ли воспользоваться вашим радио на яхте?
– На яхте? – удивился он. – Да, конечно. Там у меня спутниковая связь. А что, полицейские рации не работают?
Я не хотел говорить ему правду, но надо было что-то ответить.
– Одна сгорела. Нужно иметь запасной вариант, если Фрейзера не окажется поблизости.
Страчан, кажется, принял мое объяснение. Снова подавленный, он уставился на фургон.
– Как его звали?
– Дункан Маккинни.
– Бедняга, – мягко произнес он и посмотрел на меня: – Обращайтесь. Сделаю что угодно. Абсолютно все.
Страчан сел в машину и поехал по тропе. Как только «сааб» приблизился к дороге, из-за поворота показался полицейский «рейнджровер». На узком пространстве две машины сбавили скорость, чтобы разъехаться: словно две собаки осторожно обходили по кругу перед тем, как сцепиться. Затем «сааб» дал газу и покатил с ровным рычанием.
Стоя спиной к ветру, я ждал, пока остановится «рейнджровер». Выйдя наружу, Фрейзер направился к багажнику, а Броуди подошел ко мне, посматривая на быстро исчезавшее пятнышко автомобиля Страчана.
– Что ему было здесь нужно?
– Приехал предложить помощь.
– Обойдемся без него.
– Как сказать.
Я поделился своей идеей воспользоваться радио на яхте. Броуди вздохнул.
– Я сам должен был догадаться. Однако яхта Страчана нам не понадобится. На любой лодке в заливе есть канал связи с берегом. Даже на пароме.
– Но яхта ближе, – отметил я.
Броуди нахмурился от перспективы просить одолжение у Страчана. Как бы его ни корежила идея, в ней был смысл.
– Ладно. Ты прав.
Подошел Фрейзер, сжимая ржавые стальные стержни арматуры, какие используются в бетонных фундаментах.
– Вот остались после строительства школы, – пояснил Броуди. – Годятся.
Фрейзер бросил стержни на траву. Глаза были по-прежнему красными.
– Мне не хочется бросать его здесь…
– Если есть другие предложения, поделись, – сказал Броуди без тени злости.
Сержант кивнул с жалким видом. Пошел к «рейнджроверу» и вернулся с тяжелым молотком и рулоном ленты. Затем зашагал впереди нас к фургону напряженной, но решительной походкой. При виде Дункана, открытого всем ветрам и дождям, словно жертвоприношение, он дрогнул.
– О б…
– Если вам будет от этого легче, то он не чувствовал боли, – сказал я.
Фрейзер метнул на меня сердитый взгляд:
– Да? Откуда вы знаете?
Я сделал глубокий вдох.
– Потому что был уже мертв, когда загорелся фургон.
Злоба испарилась с лица сержанта. Броуди встал рядом.
– Ты уверен?
Я посмотрел на Фрейзера. Для нас всех это очень сложно, но ему будет тяжелее всего.
– Продолжайте, – грубо сказал он.
Я провел их по мокрой траве к тому месту, откуда лучше видно череп. Куски черной плоти все еще держались на кости, полированные дождем. Щеки и губы сгорели, обнажив зубы в пародии на располагающую улыбку констебля.
Мне самому было не по себе. Думай о расследовании, а не о человеке. Я указал на зияющую дыру в черепе.
– Слева, видите?
Фрейзер посмотрел и отвернулся. Голова была слегка повернута набок, отчасти лежала на щеке. При таком раскладе было сложно оценить повреждение, но ошибиться невозможно. Отверстие от теменной до височной кости слева напоминало вход в темную пещеру.
Броуди прочистил горло.
– Такое могло произойти от огня, как ты думал с Дженис Дональдсон?
– Никоим образом. Дункана ударили куда сильней, чем Дженис. Даже отсюда видно, что осколки попали внутрь черепа. Значит, пролом нанесен снаружи, а не от внутреннего давления. Судя по положению рук, он рухнул, не пытаясь опереться.