Вошел Страчан.
– Все в порядке, Дэвид. Ложная тревога, – сказал он, закрывая за собой дверь.
Грейс потерла глаза и улыбнулась дрожащими губами.
– Извините, я пугаюсь собственной тени.
– Вам помочь? – спросил я.
Страчан обнял жену.
– Нет, я отведу Грейс и спущусь к вам.
– А мы уже собирались уходить. Мэгги предложила подбросить меня до отеля. Верно, Мэг?
Журналистка натянуто улыбнулась:
– Да, я личный водитель.
Я помог Мэгги надеть пальто с темными мокрыми пятнами там, где Страчан оттирал суп.
– Спасибо, – выговорила она детским голоском. Посмотрела на пол, где по-прежнему валялись глиняные осколки и лапша. – Сожалею, что так нагрязнила. Я рада, что Грейс в порядке.
Страчан холодно кивнул. Я сказал, что зайду завтра, и вывел Мэгги наружу. Уже стемнело. Мы поспешили к машине, борясь с ветром и дождем. В машине было тепло, и я вспомнил заверения Мэгги, что обогреватель сломан. Однако это меня волновало меньше всего.
– Так какого черта ты приехала?
Мэгги сняла пальто и убрала его на заднее сиденье.
– Я же говорила. Решила проведать…
– Боже, Мэгги, я прекрасно понимаю, что тебе нужно. На Грейс напали! Ее могли убить, а ты такое выкидываешь! И все ради того, чтобы твое имя появилось на первой полосе газеты?
Журналистка была на грани слез, она нажала на газ и помчалась к дороге.
– Ладно, я стерва! Но не могу же я спокойно сидеть дома и делать вид, будто ничего не происходит. Для меня эта история очень много значит! И я хотела получить комментарий от одного из них.
– Значит, для тебя это всего лишь шанс сделать карьеру?
– Нет, конечно, нет! Я родилась здесь, я знаю всех жителей! – Она задрала подбородок. – Я же оставила вас в покое сегодня утром, как только ты попросил, верно? А могла бы преследовать. Но не стала. Отдай мне должное хотя бы за это!
Кэссиди искренне переживала. Однако меня по-прежнему бесил ее поступок, хоть ей и стоило поверить. Она действительно сдержала слово. Ветер сотрясал машину, а я не мог решить, что делать. Можно ли ей доверять? Что подсказывает моя интуиция?
– То, что я сейчас скажу, Мэгги, конфиденциально. Не под запись, поняла? От этого зависит жизнь людей.
Она быстро кивнула:
– Да, конечно. Не следовало мне приезжать к Грейс…
– Речь идет не только о Грейс… – Я замолчал из-за неуверенности. Рано или поздно факт всплывет наружу. Лучше сказать ей сразу, чтобы не вынюхивала и не шастала вокруг. И чтобы не вляпалась во что-нибудь.
– Прошлой ночью убили полицейского. Дункана.
Мэгги закрыла рот рукой.
– О боже! – Она уставилась на лобовое стекло, впитывая информацию. – Не могу поверить. Такой молодой… Что происходит? Это же Руна, здесь такого не бывает!
– Очевидно, бывает. Поэтому тебе надо перестать выкидывать подобные штуки. Погибли уже два человека. Сегодня мог третий. Кто бы это ни делал, он не в игры играет, Мэгги.
Журналистка кивнула, осознав серьезность положения.
– Еще кто-нибудь знает? О Дункане?
– Пока нет. Кинросс подозревает неладное, и не только он. Броуди и Фрейзеру придется в ближайшее время рассказать все жителям. Однако пока никому ни слова.
– Я могила.
Я ей верил. С одной стороны, она все равно не может связаться с редакцией, с другой – глубоко потрясена. Мэгги не успела прийти в себя, как фары осветили фигуру у дороги. Видимость усугублялась скрипучими дворниками. Человек в желтой куртке.
– Похоже, у Брюса случилась авария, – сказала Мэгги.
Мы сбавили скорость, и я уже четко видел, что это Камерон. Он склонился над цепью горного велосипеда. Желтая ткань была заляпана грязью.
– Не говори мне, что он проделал весь этот путь на велосипеде, – сказал я. Видимо, Камерон возвращался от Страчана.
– Да. Я видела его еще по пути туда. Он так гордится собой, что не испугался погоды. Чертов amadan.
Не надо было понимать по-гэльски, чтобы узнать ругательство. Камерон прищурился из-за света фар, прикрыл глаза рукой, не выпуская гаечный ключ. Мы остановились, Мэгги опустила окошко и высунулась.
– Тебя подвезти, Брюс? – выкрикнула она.
Капюшон бился на ветру, лип к тощему лицу, будто живой. Неудивительно, что он застрял. Камерон продрог и вымок, однако, увидев меня, нахмурился.
– Справлюсь сам.
– Как скажешь, – пробормотала Мэгги, опустила окошко и поехала дальше. – Боже, как он меня раздражает! На днях так высокомерно себя повел, когда я предложила написать о нем заметку. В раздел о людях, ведь он учитель и медбрат. Отреагировал так, будто я сумасшедшая. Мне-то плевать, но он нагло пялился на мою грудь. Вот урод!
Видимо, трепетное чувство к Грейс Страчан не мешало Брюсу заглядываться на других женщин. И тут меня как током ударило.
Он держал гаечный ключ левой рукой.
Я оглянулся назад. Его поглотили тьма и дождь.
20
– Камерон – гнусный тип. Но он не способен на убийство, – сказал Броуди, ставя на плиту чайник и включая газ.
Мы сидели в кухоньке за безупречно чистым столом. Мэгги довезла меня до отеля, и я сразу зашел за Фрейзером. На парковке стоял его «рейнджровер», и Фрейзер по идее должен был сидеть в баре. Однако мне сказали, что сержант у себя в номере, я постучал в дверь и услышал, как он громко сморкается, перед тем как открыть дверь. В комнате не горел свет, лицо сержанта было красным и опухшим. Зато он с привычной грубостью ответил на мое предложение ехать к Броуди.
– Я не утверждаю, что это он, – сказал я. Бывший детектив потушил спичку. – Но он держал гаечный ключ левой рукой. Нам известно, что убийца Дункана – левша. И Грейс ударили по правой щеке – следовательно, насильник тоже левша.
– Отчего вы уверены, что жену Страчана огрели не тыльной стороной руки? – фыркнул Фрейзер.
– Это не исключено, – признал я. – Возможно, то были разные люди. Однако Дункана ударили достаточно сильно, чтобы проломить череп и вдавить осколки. Такое невозможно сделать наотмашь.
Фрейзер нахмурился:
– Не буду возражать, Камерон – чудик. Но разве может такая размазня справиться с Дунканом?
– Дункана ударили со спины. У него не было возможности защищаться, – напомнил я. – Мы знаем, что Камерон помешался на Грейс, и в теорию с шантажом он тоже вписывается. Школьному учителю явно повредила бы огласка похождений к проститутке. Если Дженис Дональдсон угрожала обо всем рассказать, он мог убить ее.
Броуди опустил в чашку пакетик чая.
– Возможно. Предположим, ты прав, но как он успел добраться из школы до яхты, чтобы напасть на Грейс?
– Он мог уйти раньше ее. Мог проколесить на велосипеде по прибрежной тропе, о которой говорил Страчан. В такую погоду опасно, однако отчаянный человек и не на такое способен.
Чайник жалобно засвистел, из носика пошел пар. Броуди выключил газ и налил кипящую воду в заварочный чайничек. Правой рукой, как заметил я.
У меня уже крыша едет.
Он поставил на стол три кружки.
– Ты прав. Однако давайте пока забудем про Камерона и обсудим факты, – сказал Броуди, опустил чайничек на подставку. – Найдено тело проститутки, сильно обгоревшее. Убийцу не заботило, что труп могут обнаружить, пока он не узнал, что ведется расследование.
Броуди не взглянул на Фрейзера, но это было и не нужно.
– Преступник запаниковал и решил избавиться от останков и от улик. По ходу дела он устраняет полицейского и чуть не отправляет на тот свет судебного эксперта. – Броуди помешал чай, накрыл крышкой и вопросительно посмотрел на нас: – Какие есть соображения?
– Ублюдок явно помешан на огне, – сказал Фрейзер. – Пироманьяк, или как их там называют.
– На острове раньше бывали пожары? – спросил я у Броуди.
– Не слышал. С тех пор как я здесь поселился, не было.
– Так с чего им появиться сейчас? Я не психолог, но вряд ли люди внезапно обретают пристрастие к спичкам.
– Может, это просто способ замести следы, – предположил Фрейзер.
– Тогда вернемся к вопросу, почему тело Дженис Дональдсон оставили лежать в коттедже, а не похоронили или выбросили в море. Тогда бы его никогда не нашли. Что-то не вяжется, – настаивал я.
– Зачем усложнять? – возразил Фрейзер.
Броуди разливал чай с задумчивым видом.
– Насчет нападения на Грейс. Мне кажется, оно было случайным. Она зашла на яхту, пока кто-то разбивал систему связи. Значит, ему было известно, что полицейские рации не работают.
– Следовательно, Камерон тут ни при чем, – заключил Фрейзер, накладывая себе сахар. – Ему мы не сообщали. Скорей всего это кто-то из лодочной мастерской. Кинросс или один из бородачей. Они все знали про рации. Любой из них мог добраться до яхты, пока мы возились на пароме. Времени как раз хватило бы, чтобы сломать приборы и заняться женой Страчана, пока не спугнули.
Он положил ложку на стол. Броуди молча поднял ее и отнес в раковину, затем вытер мокрый след.
– Возможно, – сказал он, садясь обратно. – Однако нельзя ограничивать список подозреваемых этими людьми: они могли рассказать кому угодно. И не следует забывать, есть еще один человек, который знал, что нам надо воспользоваться радио на яхте.
Я догадался, о ком идет речь.
– Вы имеете в виду Страчана?
Он кивнул.
– Ты обратился к нему с просьбой, когда он приехал к коттеджу. Он не дурак, сложил два плюс два.
Я уважал интуицию Броуди, но начинал думать, что ненависть к Страчану мешает ему трезво мыслить. Взять хотя бы реакцию Майкла на смерть Дункана. Даже если ему и удалось разыграть шок, человека не может вырвать по собственному желанию, каким бы хорошим актером он ни был.
Фрейзер разделял мои сомнения.
– Нет. Мы все видели, в каком плачевном он был состоянии. Зачем ему нападать на собственную жену, а затем бежать за помощью? Бессмыслица какая-то.
– Может, он просто хотел снять с себя подозрения, – спокойно произнес Броуди. Затем пожал плечами: – Однако я могу ошибаться. Любой мог разбить приборы связи на яхте для подстраховки. Пока мы никого не можем исключить.